Ход конем

Рейхсфюрер СС Гиммлер сказал однажды о нем: “Он наш враг, но мне хотелось бы, чтобы у нас в Германии был бы десяток таких Тито – лидеров, обладающих огромной решительностью и крепкими нервами…”

В годину лихолетья Тито удалось сплотить под своим руководством основную массу  югославских патриотов, представлявших все народности этой балканской страны. 

Из разрозненных на первых порах партизанских отрядов он за неполных полтора года создал Народно-освободительную армию Югославии, 26 дивизий которой насчитывали в своих рядах четверть миллиона бойцов.

Эти силы контролировали до трети территории страны, успешно сдерживая три десятка дивизий вермахта. 

Авторитет Тито среди своих сограждан стал столь непререкаем, что англичане, первыми из союзников, сделали ставку именно на него, прислав к нему в штаб свою военную миссию во главе с генералом Фитцроем Маклином, хотя в Лондоне находилось эмигрантское правительство короля Югославии Петра. 

Кстати говоря, Маклин, бывший дипломат, работал до войны в Советском Союзе, где неплохо овладел русской разговорной речью. Так что с Тито они общались, как правило, по-русски. 

Влияние Тито возросло еще более после безоговорочной капитуляции Италии в начале сентября 1943 года. 

Тито захватил столько итальянского оружия и снаряжения, что мог бы удвоить численность своей армии, и теперь контролировал также Адриатическое побережье и многочисленные острова, расположенные вдоль него.

В эту пору верховный штаб Тито находился в Боснии, в старинном городке Яйце, сыгравшем важную роль в истории южных славян. Временная резиденция самого Тито разместилась в подземной богомильской церкви, у подножья холма, на котором высился древний замок. 

Здесь царила обстановка воодушевления и абсолютной уверенности в неизбежной победе над нацизмом.

На площади играл военный оркестр, и проводились парады, в которых участвовали и боснийские девушки-мусульманки в традиционных шароварах. Перед церковью стоял бюст Тито, который изваял хорватский скульптор Антун Августинович. Местный народный театр поставил пьесу Гоголя “Ревизор”, шедшую с большим успехом, громом аплодисментов заканчивались выступления партизанского балета. 

За городом имелся даже аэродром, на котором стоял немецкий легкий бомбардировщик “Дорнье-17”, угнанный хорватским летчиком. 

В конце ноября 1943 года в Яйце должна была состояться сессия Антифашистского вече народного освобождения Югославии, на которой предстояло принять судьбоносные для страны решения. 

И вот как раз накануне этого события произошла трагедия, едва не стоившая Тито жизни.

По просьбе союзников в Каир требовалось послать югославскую военную миссию. 

В штабе Тито долго думали, кого поставить во главе делегации и, наконец, остановились на кандидатуре Иво Лолы Рибара. Это был самый молодой член югославского руководства, любимец партии и самого Тито. 

Отправить миссию решили на том самом угнанном самолете.

Тито лично прибыл на летное поле, дал Рибару последние указания, тепло попрощался с соратниками. 

Затем партизанский вождь сел в свой джип и направился в штаб, члены же миссии начали устраиваться в самолете. 

В эту минуту в небе показался немецкий бомбардировщик. 

Единственная сброшенная им бомба угодила точно в самолет, готовящийся к взлету. 

Погибли почти все, включая Рибара. 

Тито, отъехавший совсем недалеко, тут же вернулся и, подобрав тяжело раненого юношу, которому осколками разворотило живот, отвез того в госпиталь и сам же ассистировал при операции, проводившейся без анестезии. 

Через минуту молодой партизан умер у него на руках.

Вряд ли в этот миг у Тито не промелькнула мысль, что на месте этого парня мог оказаться он сам, задержись у самолета чуть дольше. 

Но, похоже, судьба хранила его для грядущих испытаний. 

На церемонии похорон Рибара и его спутников плакали, не стыдясь слез, даже закаленные в боях и всего насмотревшиеся ветераны. 

Это прощание с павшими товарищами придало особую торжественность открывшемуся на следующий день заседанию, на котором Тито единогласно, под бурные, абсолютно искренние овации делегатов, был провозглашен маршалом.  

На сессии был сформирован в качестве временного правительства новой Югославии Национальный комитет освобождения Югославии, который также возглавил Тито. 

Эта дата – 29 ноября – оставалась национальным праздником Югославии вплоть до распада федерации полвека спустя. 

Но тогда, в Яйце, казалось, что новая Югославия рождается навсегда. 

Однако уже через считанные дни немцы провели операцию “Шаровая молния” (“Кугельблитц”), широко задействовав против партизан Тито авиацию, танки и горно-стрелковые части.

К концу года немцы снова контролировали бывшую итальянскую зону в Южной Словении, почти все Адриатическое побережье и острова, кроме острова Вис, где на помощь партизанам, по просьбе Тито, пришли англичане.  

Одновременно участились налеты вражеской авиации на Яйце, эту столицу 

партизанского края, и тогда Тито принял решение перебазировать верховный штаб в более безопасное место.

Выбор пал на городок Дрвар, расположенный в 70км к западу от Яйце, тоже в Боснии. 

Этот населенный пункт лежал в пределах Динарского нагорья, в окружении плоскогорных пустошей, чередовавшихся с хребтами и ущельями, поросшими дубовыми, буковыми и хвойными лесами. 

В общей сложности в этой труднодоступной местности, на опорных базах вокруг Дрвара, находилось порядка 12тыс. партизан. 

Верховный штаб разместили в глубокой пещере на склоне горы. Эту пещеру, скрытую в узкой расщелине, практически невозможно было обнаружить с воздуха, как и нанести по ней прицельный бомбовый удар. 

Неподалеку оборудовали радиоцентр, передатчики которого позволяли Тито поддерживать связь со всеми подразделениями НОАЮ. 

Непосредственно охрану штаба несли три роты пехотного батальона, рота ПВО и танковый взвод. Что же касается маршала, то у него были личные телохранители. Двое из них считались самыми верными и беззаветно преданными ему людьми. Их звали Бошко и Прля. За плечами у каждого из этого колоритного тандема было три года партизанской войны. Оба отличались молниеносной реакцией. С кем бы ни встречался Тито, они стояли по бокам от него, наведя автоматы на собеседника вождя и держа палец на спусковом крючке. Порой Тито гневался на их навязчивую опеку, тогда кто-либо из них смиренно отвечал: “Товарищ Тито, мы вот уже три года охраняем тебя от нацистских агентов и тем более не собираемся подводить тебя сейчас”. 

Была у Тито и любимая овчарка Тигр, не отходившая от него ни на шаг. 

В феврале 1944 года в Дрвар прибыла советская военная миссия во главе с генералом Корнеевым, участником Сталинградской битвы. 

Советский Союз еще в декабре признал Тито как законно избранного главу югославского правительства, хотя Сталин продолжал поддерживать отношения и с королем Петром, что задевало самолюбие новоиспеченного маршала. 

Тито принял Корнеева в маршальском мундире, который ему пошили к тому времени. Мундир был яркий, из плотной ткани, с золотым позументом и красными нашивками, красивый мундир, смотревшийся, правда, в боевой обстановке несколько опереточно. 

По ходу беседы Корнеев попытался было заявить о некой особой своей роли, но Тито ясно дал понять, хотя и в дипломатичной форме, что для него и советская, и британская военные миссии имеют равный статус, и что он одинаково дистанцируется, как от Лондона, так и от Москвы.  

Овчарка Тигр вдруг зарычала на гостя, и Тито не удержался от язвительной реплики: “Просто какой-то антирусский пес!” 

Свидетелем этой сценки был Маклин.

Тем же вечером он сообщил об этом инциденте Черчиллю шифровкой, предположив, что Тито умышленно стравливает между собой руководителей двух военных миссий. 

Но, как бы там ни было, между Корнеевым и Маклином довольно быстро сложились весьма приязненные отношения. 

Если же для обсуждения какого-либо вопроса собирались втроем – Тито, Корнеев и Маклин – то всегда говорили по-русски. 

Весной 1944 года, незадолго до открытия Второго фронта, Гитлер был одержим страхом, что англичане могут высадиться на Балканах, в Далмации. 

Вдобавок, разведка забрасывала фюрера донесениями, где утверждалось, что разгром югославских партизан на данном этапе более важен, чем отражение десанта войск союзников, и что именно Тито является сейчас самым опасным врагом рейха в зоне Средиземноморья.   

В конце концов, Гитлер приказал генерал-полковнику Александру Лёру, в руках которого было сконцентрировано руководство всеми вооруженными силами на Балканах, принять меры по ликвидации либо пленению Тито, что, по мысли фюрера, неизбежно привело бы к параличу партизанского движения в крае. 

Фюрер даже съязвил в отношении того, что уже давно за голову Тито назначена награда в 100тыс. рейхсмарок золотом, вот только желающих заработать эту кругленькую сумму почему-то не находится.    

Непосредственным планированием операции, получившей название “Ход конем” (“Россельшпрунг”), занимались офицеры штаба командующего 2-ой танковой армией генерал-полковника Лотара Рендулича. 

В качестве эксперта-консультанта к разработке операции был привлечен небезызвестный Отто Скорцени, прославившийся в военных кругах своим дерзким рейдом по освобождению из плена Муссолини.   

Скорцени дал штабистам несколько весьма разумных советов. 

Он предложил провести операцию 25 мая – в день рождения Тито.   

Диверсант был уверен, что в этот день поздравить Тито придет вся партизанская и партийная верхушка, и что эти визиты, скорее всего, закончатся застольем. 

Наверняка, и бойцы из охранного батальона позволят себе расслабиться, так что их боеспособность, наверняка, будет ниже обычной.   

Скорцени посоветовал также задействовать в операции, кроме парашютного десанта, еще и планеры. Ведь десантирование парашютистов, доказывал он, редко удается осуществить скрытно, поскольку гул самолетов предупреждает противника о надвигающейся опасности. Другое дело планеры! Они летят бесшумно, а главное, могут сесть на площадке перед пещерой, что станет для партизан полной неожиданностью. А ударить лучше перед закатом, когда партизаны меньше всего ожидают нападения. Но действовать надо стремительно, чтобы достичь цели до наступления темноты.  

Именно фактор внезапности, по мнению Скорцени, мог привести к успеху этой сложной операции. 

Военные приняли рекомендации матерого диверсанта к сведению, но все же поступили по-своему. 

Ранним утром 25 мая Дрвар подвергся массированному авианалету. 

50 бомбардировщиков буквально проутюжили небольшой городок с высоты  

Партизаны понесли большие потери, но теперь они были предупреждены, и заняли активную оборону. 

Когда следом за бомбардировщиками появились шесть транспортных “юнкерсов”, сбросивших десант, то парашютистов встретил шквальный огонь.

Самолеты летели на небольшой высоте, при этом десантники имели усовершенствованные парашюты, так что время прыжка не превышало полминуты. 

Тем не менее, диверсанты понесли значительные потери еще в воздухе. 

Но вторая волна парашютистов высадилась успешно и вскоре полностью овладела наполовину разрушенным городом.  

Диверсанты захватили и следом уничтожили сооружения стационарного радиоцентра и телефонного узла, перерезали телефонные провода, связывавшие Дрвар с верховным штабом.  

Между тем, на площадку перед штабной пещерой один за другим начали садиться планеры. Всего в операции было задействовано 30 аппаратов, из которых разбился лишь один, ударившись об острый выступ скалы. Зато другой планер приземлился буквально в нескольких метрах от входа в пещеру. 

Из приземлившихся планеров выскакивали диверсанты, тут же вступая в бой. Эта ударная группа состояла большей частью из штрафников-добровольцев, которым была обещана амнистия в случае успеха операции. Все они прошли перед ее началом специальную подготовку. У каждого из нападавших, среди которых были и боснийцы на германской службе, имелась фотография маршала и приказ стрелять по нему на поражение при первой же возможности. 

Фашисты дрались отчаянно, но и партизанский охранный батальон не отступал ни на пядь.

Десантники залегли, продолжая нести тяжелые потери, поскольку оборонявшиеся  открыли стрельбу из минометов. 

Однако другой группе немцев удалось установить пулеметы на одной из высоток, и вскоре минометные расчеты защитников были выкошены.  

Под шквальным огнем, подрываясь на минах-ловушках, эсэсовцы метр за метром приближались к пещере.

В ход пошли гранаты, а затем и кинжалы, когда противники сошлись на последнем рубеже врукопашную. 

И вот фашисты ворвались по трупам защитников внутрь. 

Их добычей стал маршальский мундир Тито. 

Ни самого маршала, ни его сподвижников, ни представителей союзнических миссий в пещере не оказалось. 

А стрельба наверху по-прежнему не смолкала. 

Главным преимуществом тактики партизан было их умение нанести точный удар по противнику, а затем бесследно рассеяться в горах.

Но сейчас эта тактика не могла быть применена, поскольку партизаны считали своим долгом обезопасить отход Тито. 

Поэтому бой на холмах вокруг Дрвара продолжался до глубокой ночи. 

Еще в стародавние времена в пещере был пробит второй тайный выход, выводящий на другую сторону холма и скрытый от посторонних глаз водопадом. 

Правда, с течением времени этот ход наполовину обрушился, однако Тито, устраивая здесь штаб, распорядился привести все лазы в порядок, чтобы пещера не стала однажды ловушкой для ее обитателей. 

И вот сейчас эта предусмотрительность пригодилась. 

Когда стало ясно, что немцы проводят крупномасштабную операцию, Тито и его соратники вышли к нижнему уровню водопада, затем вскарабкались по крутому склону выше, к потайному тоннелю, который вел на вершину холма. 

Здесь беглецы разделились. Поскольку существовала опасность, что немцы выйдут на след группы, то на макушке осталась в засаде часть людей с задачей задержать преследователей как можно дольше, а затем скрыться и самим.  

Этот арьергардный отряд возглавил Ранкович. 

Другая группа, в которой находились Тито и ряд его сподвижников, а также генерал Корнеев и часть советских офицеров двинулась через горы в Потоци, где находилась ближайшая партизанская база. 

Тито сопровождали его неизменные спутники – телохранители Бошко и Прля, а также овчарка Тигр. 

После короткого отдыха в лагере, взяв проводников, двинулись дальше, вглубь горного массива, через леса, ущелья и скалистые хребты.   

Через неделю пути группа достигла селения Купреско Поле.

И все же не было полной уверенности в том, что по следу не идут гитлеровские диверсанты-разведчики.  

Притом, Тито не собирался отсиживаться в глуши, он жаждал как можно скорее вернуться к полноценному руководству вооруженными силами, ведь на европейском театре военных действий вот-вот должны были начаться важнейшие события. 

Все это время Корнеев настойчиво уговаривал маршала воспользоваться советским самолетом, который он мог вызвать по рации, тем более что рядом с селением имелась подходящая площадка. 

Другого варианта все равно не было, и Тито согласился, хотя и без особого желания.  

В ночь на 4 июня советский летчик Шорников двумя рейсами вывез Тито и его спутников на транспортном самолете в итальянский город Бари, на авиабазу союзников.  

В скором времени Тито перебрался оттуда на остров Вис, контролировавшийся югославскими партизанами.  

Здесь ему снова пошили маршальскую форму из такой же плотной ткани, и он, встречаясь с официальными представителями союзников, часто надевал ее, хотя дни стояли жаркие. 

Здесь, на Висе, Тито узнал об итогах операции “Ход конем”. 

По заявлениям немцев, партизаны потеряли до 6тыс. человек, включая раненых.

Потери среди немцев, по сводкам германского командования, составили более 200 убитыми, около 900 ранеными и еще 60 человек пропали без вести. 

Партизаны, со своей стороны, сообщали, что потеряли 200 человек убитыми и около 500 ранеными и пропавшими без вести, но эти цифры явно были заниженными.  

В эти дни мировая пресса публиковала самые фантастические версии чудесного спасения Тито. 

Испанская газета “Мадрид” писала, что Тито бежал на лошади, которую он похитил у местного крестьянина. Скача через крохотные горные деревушки, он якобы убивал всех, кто встречался ему на пути, чтобы не оставлять свидетелей. Он зарос длинной всклокоченной бородой, а на его лице застыла гримаса, внушающая ужас…

Швейцарская пресса сообщала, что он добрался по высохшему руслу до ближайшей железнодорожной станции и бежал на паровозе, проскочив под носом у немцев через все их посты…

Загадка личности Тито, “белые пятна” его биографии вызывали повышенный интерес к нему и в стане союзников. 

Одни называли его польским графом, другие украинским помещиком, третьи румынским евреем… Американские журналисты раздули сенсацию, заявив, что Тито на самом деле – женщина! Затем появилась и вовсе фантастическая версия, согласно которой, никакого Тито не существовало вообще! Утверждалось, что это имя является не более как сокращением от названия “Третья Интернациональная Террористическая Организация” – глубоко законспирированного сообщества… 

И только о том, что с боснийского нагорья его вывез советский самолет, знали немногие. Как и о том, что на остров Вис из Бари его доставил английский миноносец.  

Сам Тито всячески утаивал эти факты и запретил упоминать о них всем тем из своих сподвижников, кто выбрался вместе с ним. 

Маршал не хотел, чтобы его партизаны связывали его спасение с помощью от иностранцев, все равно, будь то посланники Сталина или “наймиты капитала”.   

Приближалось время не только борьбы за полное освобождение Югославии от фашистов и их пособников, но и схватки за власть внутри страны, и дальновидный маршал предпочитал не быть обязанным никому. 

В Югославии тем временем тоже складывали легенды о своем маршале, только героические. 

Неожиданно для немцев (да и для союзников тоже) операция “Ход конем” обернулась растущей популярностью Тито, на волне которой в его армию вступали тысячи новых бойцов. 

*    *    *    

По некоторым сведениям, британская разведка заранее знала о подготовке немцами операции “Ход конем”, поскольку разгадала немецкие шифры и читала все радиоперехваты их донесений. 

Однако англичане не стали предупреждать о предстоящем нападении ни Тито, ни свою военную миссию, опасаясь, что, обнаружив ловушку пустой, немцы догадаются о расшифровке их кода и сменят его.