Весь оставшийся день и ночь до самого утра Дом провел в режиме полной готовности. Уходу машин объяснения не находилось, за всю историю общины такое случилось в первый раз. Всегда, во все времена, существовало только одно правило: если механизмы копятся – жди войны. Теперь же… это было не просто странно – ново и потому страшно своей неизвестностью. Чего ждать дальше?.. На что еще способны механизмы в своей ненависти к людям? Какие еще хитрости и подлости готовят? И генерал, посчитав, что лучше в таком деле перебдеть, чем недобдеть, объявил «Боевую готовность».
Впрочем, некоторые подозрения все же напрашивались. И наверняка Важняк это понимал отчетливо – ведь это именно он высказал предположение. Слишком уж явная закономерность прослеживалась: контрóллеры начали копиться спустя некоторое время после появления в Доме неизвестного – и ушли, едва мертвое тело отправилось в Отработку. Сюда же, дополняя картину, стыковался и полнехонький кентавр, добытый обоймой. Целенаправленно ведь притопал. Серега готов был голову дать на отсечение – машины приходили именно за стариком.
Вечерней сходки не получилось – сразу же после объявления «Боевой готовности» обойма, навьючив на себя тяжелый доспех и загрузившись боезапасом, уселась в комнате ГБР с северной стороны Периметра. Ждали. В любой момент могла последовать команда «на выход», и тогда… бежать, занимать позиции, стрелять, вставать насмерть. И умирать. Люди защищали свой дом, и иного выхода просто не существовало.
Время от времени, слушая общекомандный канал, Сергей транслировал ребятам новости. На двух мотовозах выдвинулась к Плантациям ГБР. Две обоймы, первая и четвертая, ушли в паутину на поиски Совы; не по Кольцу, как решили на Совете, а напрямую, получив приказ непосредственно от Важняка – видимо, генерал решил рискнуть, раз уж контрóллеры рассосались. Приостановлены все работы, люди занимают посты согласно боевого расписания. Дети и старики, кто не в силах держать оружие в руках, переведены в Убежище – если прорыв, так они в полной безопасности. Дом перешел на автономное существование, вентиляция и канализация изолированы от внешнего мира. И прочее, и прочее, и прочее... Имелся целый список мероприятий и выполнялись они, благодаря регулярным тренировкам, точно и в срок.
В шесть утра смена закончилась. Хотя дежурство прошло тихо и в окрестностях Дома за это время механизмы не регистрировались, «Боевую готовность» все еще не отменили – Важняк перестраховывался. На смену вставала вторая обойма, а третьей полагался законный отбой на двенадцать часов. С готовностью к немедленному подрыву по тревоге.
– Вот и ночь прошла… – рядом с командиром, выбравшись из бетонного каземата ГБР, остановился Хенкель. Потянулся, зевнул во всю пасть, демонстрируя крепкие желтоватые зубы. – Поживем еще…
– А ты помирать собрался? – одернул его Злодей. – Ты мне с такими мыслями смотри…
– Смотри не смотри, а все может быть… – философски развел руками Леха. – Прилетит со стороны – и все, в Отработку.
– Это на тебя бессонная ночь так хреново влияет, – усмехнулся Сергей. Глядя на Хенкеля, разевающего варежку в четвертый раз, тоже зевнул, аж слезу вышибло: – Все по домам, отсыпаться. А там поглядим, может, и отменят готовность… Вечером попробуем дубль-два соорудить. Если все тихо-спокойно – в семь часов у меня.
Проспал он до середины дня. Проснулся – на часах два пополудни, до смены куча времени. Сразу же включил радиостанцию на канал подразделения, но пока умывался и приводил себя в порядок, динамик так ни разу и не квакнул. Запрашивать обстановку, если ты не на службе, строжайше запрещалось, чтоб не забивать частоту лишними разговорами. Пришлось идти в Штаб.
Почти все новости узнавались у оперативной дежурной службы. Сюда стекалась вся информация и отсюда же расходилась по нужным каналам, доводясь до адресата. Очень важный наряд, в него ставились офицеры от подполковника и выше, опытные, знакомые со всеми нюансами обороноспособности и жизнедеятельности общины. Оперативный дежурный имел право принимать любые экстренные решения, когда нет времени докладывать руководству, командовать бойцами ПБО и гражданским ополчением. ПСО тоже подчинялось ему, но лишь в условиях, когда по Дому объявлена «Боевая готовность». Правда, по согласованию с генералом, но все же... Состав службы: сам оперативный дежурный, два помощника, две телефонистки на коммутаторах и три вестовых-посыльных, если нужный человек вне досягаемости связи и требуется срочно его разыскать. Либо для других надобностей. Все в точном соответствии со словами подполковника Хуера: «Обязанности бойца на оперативном дежурстве заключаются в четком и быстром маневрировании между краном с водой, электрическим чайником и офицером».
Оперативным дежурным сегодня стоял командир первой роты, подполковник Круглов, молодой мужик слегка за тридцать. Сам он с Серегой общаться не стал, некогда – кивнул на второго помощника. Дескать, к нему обращайся. Серега, отозвав в сторону молодого старлея, кратким опросом узнал все новости.
«Боевую готовность» сняли два часа назад – окрестности Дома чисты. Вторая обойма, выбравшись за внешние КПП и пройдясь по ближним Джунглям, подтверждала. Пусто, шаром покати. Сергей, услыхав это, только головой покачал – все указывало на то, что догадка его верна.
Сразу же после снятия готовности в паутину выдвинулись ремонтные группы – после каждого наката необходимо проверить все внешние коммуникации. У людей имелись серьезные подозрения, что механизмы и здесь находили возможность вредить: повреждали кабельные линии связи, вентиляционные шахты, трубы резервного водоподведения, протянутые от Плантации… И обоснованные подозрения, надо сказать: научники, пытаясь взломать операционку, натыкались иногда на схемы этих узлов. Зачем они врагу? Понятно – вредить как можно больше. Доказательством вполне могло служить то, что после каждого наката в течение короткого времени – два, три, четыре месяца – коммуникации начинали отказывать. То одно, то другое… Уж лучше превентивно проверить, чем потом запоздало реагировать и лихорадочно устранять.
От первой и четвертой обоймы вестей нет – впрочем, никто их так скоро и не ждал. Теперь, скорее всего, до возвращения – радиостанция в паутине большое расстояние не берет, а по кабелям, сходящимся в Дом, и подавно связаться можно через два раза на третий. И чем дальше обойма, тем все призрачнее возможность. Обрывы, нарушение изоляции… старье, одним словом. Да и не везде они есть, эти кабели. В транзитных галереях или крупных узлах еще оставались, а в глубине паутины нет и в помине.
Снова собирался Совет, но уже малым составом. Просидели битых три часа. Здесь Серега кивнул и сразу же наметил себе немедленно отыскать генерала. Екнуло сердце: наверняка по экспедиции что-то думали. Если вечером собирать обойму, так уж полностью все новости вывалить.
Генерал?.. Генерал вот только появился, в данный момент у себя, но собирается домой на отсып – и он, и начштаба, и комендант работали всю ночь. Так что если поторопишься…
Серега поторопился. Важняка он действительно застал в своем кабинете. Выглядел Глава серовато, движения его были, может, самую малость вялы и затянуты – сказывалась бессонная ночь и сутки напряженной работы, – но в остальном выглядел бодряком. Сидя в кресле за обширным своим генеральским столом, он долбил по клавиатуре, напевая что-то бравурное себе под нос. На Серегу, после стука заглянувшего в кабинет, бросил короткий взгляд, поманил и указал на стул напротив себя:
– Жди.
Обстановка здесь всегда оставалась спартанской. Ни единого предмета роскоши за исключением разве что дивана – да и тот далеко не новый: местами продран и заштопан, местами в грязных пятнах... Накрыт покрывалком, чтоб хоть как-то скрыть это безобразие. Впрочем, в Доме и не было новых предметов мебели, все, что несли из Джунглей, – б/у, и порой очень сильно. На левой стене куча плакатов: карты соседних горизонтов, вид сверху, схемы Периметров и укреплений, схемы передовых постов, схемы основных типов механизмов с пометками-мишеньками и надписями «Бить сюда 7,62» или «12,7 пробитие 70% угол 0», обозначениями калибров и толщины брони… да много еще чего. Четыре больших закрытых металлических шкафа с документацией и один открытый со снарягой, тяжеленный насыпной сейф, на стене напротив стола – белый экран для проектора. Кроме того, здесь же, на стене над головой хозяина кабинета, висело и его личное оружие: ВССК «Выхлоп»[1], из которого он свалил немало вражин, и здоровенный РШ-12[2] в сборе, со всеми комплектными прибамбасами – Важняк любил и ценил крупные калибры.
Генерал меж тем, закончив дело, опустил экран ноутбука и обратил наконец внимание на подчиненного.
– А вот и Сергей Данилович пожаловал… Ты как чуял, только что о тебе вспоминал. Да, есть для тебя новости, – усмехнулся он, видя, как навострился Серега. – Сегодня на утреннем Совете решено – идете. На сборы тебе месяц, отсчет с завтрашнего утра. Прорва времени. Ну а уж планирование и подготовку – это давай сам. Помощь окажем всемерную. Отдам сейчас путеводитель, и вперед. Работай.
– Кто идет? Одна обойма? – понимая, что наглеет, тем не менее спросил Сергей.
Важняк усмехнулся.
– Нет. Бери своего разлюбезного Григория. Вместе с первой обоймой.
– А Большой Папа? – едва не поперхнулся Серега, не веря своим ушам. Нет, он, конечно, надеялся на лучшее – но чтобы так все и сразу…
– Переводим в Наставники. Игорю равных в поиске нет – и решено формировать еще одну обойму, восьмую, специально заточенную под это дело. Давно думал – а тут и случай подвернулся. Пусть занимается. Практика показывает, что поиском не меньше, чем охотой, можно добыть.
Серега, задав вопрос больше для порядка, эти слова практически мимо ушей пропустил. В голове билась, пульсировала одна единственная мысль – в дорогу! Да не просто так, в пределах известного ареала – а на три сотни горизонтов вверх! В такую фантастическую, запредельную даль, что дух захватывало! Неизведанные, жуткие, полные опасностей горизонты, манящие своими загадками! Пройти все от начала до конца, преодолеть, одержать победу и над самим собой, и над паутиной, доказать, что ты сильнее – разве это не вызов для настоящего воина? Опять же и Гришку, другана закадычного, с собой! А еще – отец… Серега даже от самого себя прятал эту мысль, боясь и думать о такой возможности… но вдруг найдется батька? Пятнадцать лет прошло и в памяти образ отца был уже не так ярок – но с ним Сергея всегда связывали особые отношения. Не такие, как с матерью. Впрочем, оно и понятно. Мать дает любовь и ласку – но все это необходимо в нежном возрасте; а вот отец – если это, конечно, правильный отец, – дает понятия. Мужские понятия. И связь с отцом у пацана куда крепче, чем с мамой.
– …конечно, придется пояса потуже затянуть, – возвращаясь в реальность, услышал он – генерал продолжал говорить, но, кажется, ничего важного Серега не пропустил, шли рассуждения о насущном. – Получается, три обоймы из семи не в строю. Но по запасам у нас хорошо, склады битком, думаю, на полгода сможем вас отпустить. Может чуть больше. Успеете?
– Я ведь и маршрута не видел, товарищ генерал, – развел руками Сотников. – Ничего сказать не могу. Дайте мне этот путеводитель, сегодня посижу, завтра дам ответ.
– Сам понимаю, что глупый вопрос, – вздохнул Важняк. – Все может быть. Вплоть до… – он не закончил, не желая озвучивать, но Серега понял и без того. – Определенную надежду дает то, что дорога хоженая. Не знаем, правда, в одиночку он шел или от большой группы один остался… но – прошел. Будем за вас кулаки держать, – и, взяв со стола знакомую стопку грязно-серых листов, он протянул ее Сергею. – Забирай. С сегодняшнего дня первая и третья обойма освобождаются от охоты. Готовьтесь. Старшим сводной группы назначаешься ты. Остальное сам решай. Завтра в течение дня жду с соображениями по маршруту. Все, свободен.
Сначала нашел Гришку – Букаш сидел дома и чистил свой любимый ПКМ. На новости выпучил глаза и принялся хватать ртом воздух – не ожидал, что вопрос решится так скоро и настолько положительно. Получив указание от товарища – а теперь уже непосредственного командира – прибыть к семи в полном составе, бросил пулемет и подорвался собирать обойму. Серега же направился к себе – путеводитель жег руки похлеще разогретой плитки и откладывать его прочтение категорически не желал.
Едва добравшись до своей комнаты, он завалился в любимое кресло и с головой ушел в записи. Почерк у писавшего был твердый, решительный, с резким наклоном вправо; разбирать получалось с трудом, но работа все же двигалась. Чтобы не вчитываться по многу раз в одно и то же предложение, Сергей взял коммуникатор и мало-помалу переписал весь путеводитель, сохранив его в память устройства. С этой копией и решил работать дальше. Оригинал же упаковал в прозрачную пластиковую папку и тщательно прошелся скотчем, запаивая углы и мелкие дырочки. Для сохранности.
Чем больше вчитывался он в путеводитель, тем отчетливее понимал, что дело им предстоит очень непростое. Да, работа в Джунглях само по себе занятие не из легких – но дорога длиной в триста горизонтов представлялась не просто невообразимой… невозможной! Триста горизонтов! А сколько это в километрах? Тысяча? Полторы? Две?.. Поди знай. Начать задумываться и тем более представлять – так руки опускаются от громадности, неподъемности затеи. При этом и сам путь – не гладкая, светлая и безопасная транзитная галерея. Путеводитель вел не одной длинной линией из пункта А в пункт Б – это была цепочка подсказок, прерывистый пунктир. Бумага указывала приметы очередной точки входа или выхода, но дорога от точки до точки не описывалась. Человек, проделавший этот путь, не всегда двигался открытыми галереями и коридорами – большая часть шла закоулками, скрытыми ходами, затерянными в недрах Джунглей. Это была одна из множества легенд паутины: аварийные тоннели, узкие лазы вентиляции, тесные коридоры и штреки, опутывающие общедоступные залы и галереи, как в организме человека мелкие капилляры оплетают крупные кровеносные артерии. Тайные Тропы. Никто и никогда специально не занимался их исследованием, а каждый найденный вблизи Дома выход замуровывался наглухо – ибо порой оттуда лезло такое, что и в кошмарном сне не увидишь. О Тайных Тропах ходили байки одна страшнее другой, и пацанами они, бывало, собираясь вечерами перед отбоем, любили пощекотать себе нервишки. И вот теперь эти жуткие истории обретали вполне конкретные и видимые очертания.
Когда около семи в дверь забарабанили, Сергей уже полчаса сидел в прострации. Изучая путеводитель, он чувствовал, как голова его пухнет и трещит по швам от взрывающихся в ней вопросов. Неужели они не одиноки и в паутине все же есть люди? Может, и целые общины?.. Ведь и мужик пытался что-то такое сказать! И, может быть, они знают об окружающем мире куда больше научников Дома?! А этот старик… Кто он? Что заставило его проделать такой путь?.. Откуда знал про Дом? Как нашел дорогу? И… если он знал отца… значит ли это, что батька все еще жив?! Ответов не было. И чтобы их добыть, предстояло проделать тот же путь, что прошел этот человек.
– Заходи! Не заперто! – заорал он. Кинул взгляд на часы – и верно, пора, без пятнадцати семь.
Штурвал провернулся, дверь тяжело отошла в сторону и в комнате разом сделалось людно и шумно. Прибыли сразу все, и третья и первая, в полном составе, разве что без Наставника и Большого Папы. И даже новичка, бойца Лихарева, Злодей притащил – помнил командирский наказ. Новость об изменении штатных расписаний и перемещении на новые должности была уже известна, Серега понял это по репликам, выхваченным из общего гвалта, и теперь ребята недоумевали, что происходит. Только Гриша, знавший причину, загадочно улыбался.
Расселись. Лица у всех в ожидании – что нового командир скажет? И Серега, дождавшись тишины, рассказал все, начиная с самого начала.
Эффект был сродни разорвавшейся бомбе – новость, да еще обрушившаяся нежданно-негаданно, оказалась слишком невероятной, чтоб молодежь, в отличие от видавших виды членов Совета, реагировала спокойно. Пока говорил командир, от взрыва удерживала только дисциплина, хотя Сергей видел, что многие от нетерпения уже на месте не могут сидеть. А как закончил…
Первые несколько минут галдели все и разом, перекрикивая друг друга, словно это не бойцы обоймы, а первоклашки на перемене. Кто стоя, вскочив с места, кто сидя, а кто и бегая вокруг стола… Сквозь общий гвалт Серега слышал, как его заваливают торопливыми сбивчивыми вопросами – но ответить даже и не пытался, а просто молчал, ожидая тишины. Но успокоились лишь после того, как он пару раз призвал к порядку, а потом, не видя иного выхода, рявкнул на всю комнату. Народ мгновенно угомонился – привычные к командирскому голосу.
– Вот это нихрена себе, дедулю вытащили… – резюмировал Злодей. – Я-то и вообще про него забыл… думал – наш, из Дома, просто по закрытым базам проходит…
– Да! Я знал! Я же знал, мать вашу!.. – на Знайку страшно было смотреть – ирокез всклокочен, морда красная, глаза за очками бешеные, на половину физиономии… – Наконец-то! Когда-то это должно было случиться!!! Командир, это… это просто фантастика!.. Вот он, шанс! Совет все понимает, потому и дал разрешение. Все, ребята, идем! Иде-е-е-ем!.. – и он, выскочив из-за стола, запрыгал по комнате, выделывая немыслимые коленца.
– Дорвался ящер до плесени, – глядя на него, усмехнулся Хенкель.
– Какова же цель выхода? Добраться до пятидесятого? – с ошалевшим видом спросил Страшила, научник первой обоймы. Парнишка был далеко не красавец: левая сторона лица словно оплыла вниз, скосив немного и глаз, и левую сторону челюсти – последствия родовой травмы, – но мозг у него работал под стать Знайкиному. Полный его позывной значился Страшила Мудрый, но так величали редко, предпочитая чередовать. – Это же черт знает какое расстояние!..
– Ты же горишь желанием исследовать Джунгли, – подколол своего коллегу Илья. Он уже закончил ритуальные пляски и теперь, часто дыша, усаживался на свое место. – Так вот тебе шанс.
– Это конечно… это да… – Артем умолк, не зная, что ответить.
– Когда выходим? Какой состав? Оборудование? Снаряжение? – руку поднял Росич, Анатолий Рехачев, командир первого отделения первой обоймы.
– На сборы месяц, начиная с завтрашнего утра. Состав этот, – Серега обвел взглядом комнату. – По снаряге, снабжению и остальному буду думать. Завтра днем встречаюсь с Важняком, обсудим.
– Штатное расписание группы? – спросил Гриша. – Я это к чему… Перестановки-то мне делать, нет?
– Пока не готов ответить, – развел руками Сотников. – Решать буду сегодня-завтра. Сейчас я собрал вас для оповещения. И еще, важно: есть те, кто не желает идти? Или не может, по разным причинам? Вы должны понимать, что из этого выхода многие действительно могут не вернуться. А могут и все. Это даже не на месяц в паутину сходить. Поэтому – только добровольное желание. Ну?..
Ответом было молчание. Ребята поглядывали друг на друга, высматривая, будут ли таковые – и вполне ожидаемо отказываться никто не собирался. Обойма для каждого – вторая семья. Из первой, от папки с мамкой, выдернули в далеком детстве, дав взамен вторую – боевое братство. И покинуть в трудную минуту своего брательника – это не просто невозможно… немыслимо, позорно. Один за всех и все за одного.
– Охота спрашивать? – проворчал Хенкель, подытоживая. – Кто откажется? Нет у нас таких.
Серега кивнул.
– Тогда хочу предупредить первую обойму. Я не знаю, как у вас повелось… Но доходила информация, что Большой Папа допускал некие вольности. В третьей обойме вы имеете право сначала выполнить приказ, а потом уже оспаривать его или обсуждать. Да и то лишь вне боевой обстановки, на вечернем привале.
– Накрывшись одеялом и отвернувшись носом к стенке… – под усмешки бойцов добавил Злодей.
– Так точно, – улыбнулся Серега. – Всех недовольных прошу высказываться сейчас. За Периметром слушать никого не буду.
И снова ребята молчали. О строгих требованиях Карбофоса знало все подразделение. Тут ведь как… хотя по умолчанию и понимается, что дисциплина должна присутствовать – однако все зависит от командира. Кто помягче требует, кто пожёстче… Серега требовал жестко. Это была его обойма, созданная с нуля им самим, пусть и с помощью Наставника. Когда пропал Центурион, новую обойму поручили собирать Сотникову – и уже тогда он решил, что в третьей обойме строжайшая дисциплина. И, принимая каждого нового кандидата, ставил именно такое условие.
На этом с официальной частью покончили. Дальше начиналась болтовня, посиделки, общение – ребята, хотя и знали друг друга, должны были привыкнуть, что отныне они работают вместе. Появилось угощение – мясо, рыба, хлеб, салат из водорослей, каша, сахар и чай… Посреди стола прочно встала пузатая фляжка с водкой, спирт для которой задорого выменивался в Госпитале, разбавляясь водой до приемлемой градусности. Серега, нахмурившись сначала, махнул рукой – сегодня ладно, можно. Крайний раз. С завтрашнего дня начнутся тренировки, и бойцам нужно будет все их здоровье и физуха. А сегодня не запрещается. По чуть-чуть. Оно и атмосфере в коллективе способствует.
– Ну разливай, что ли!.. Эх!.. Тяпнем по маленькой!..
– Бук, банку передай…
– Э! Железный! Каши побольше клади, мяса поменьше!.. Иначе не прокормишь тебя, лосяру!..
– Знаич, хлеба подай.
– Кружки!.. Кружки где?!.. Мань, кружки давай, сзади тебя лежат!
– Ты в подразделении специальных операций! Нахрена тебе кружки? Херачь прям из горла!..
Галдеж стоял изрядный, но Сергей не вслушивался. Сидел, размышляя о своем: перед ним в один момент встало действительно важное и ответственное задание. Соглашаясь на выход, он как-то не думал о том – манили, заслоняя все, неведомые горизонты. Но теперь, постепенно привыкнув к мысли, он вдруг начал осознавать, что им предстоит. И мало того – сам поход… А подготовка? Голова в предчувствии забот сразу же встала враскоряку. Продумать снаряжение и экипировку, количество боезапаса и провизии, воды и энергии – ведь от любой из этих составляющих зависела жизнь; продумать структуру группы и переделать под себя; предстояли тренировки – увидеть и понять, как люди работают поодиночке и совместно, познакомиться, что-то поправить, где-то перекроить; предстояло боевое слаживание – сначала в безопасности Дома, а потом и в паутине... Уйма забот! Впрочем, и времени достаточно, месяц дан. Должны управиться...
– … да ведь до сих пор только десять горизонтов вверх пройдено и два вниз! – вклинился вдруг в его мысли голос Знайки. – Вниз понятно, там из-за газа не пролезть. А вверх?.. Почему так – понимаешь?
– Ну это… а как же… – уклончиво ответил Дровосек. – Понимаю, конечно…
– Вот! Основная проблема – чем дальше выход, тем больше с собой тащить! Мы на неделю идем – грузимся до верха! Неделя, Паша! А здесь – три сотни горизонтов! Ведь не унесешь столько, чтоб даже на три месяца хватило! Тем более – полгода! Первая и Вторая экспедиции – они шли под завязку, караваном, с верблюдами и ослами! У нас так не получится! Значит, что?.. Значит, придется и провиант добывать, и патрон, и воду, и энергию! Это, считай, автономное существование! А у нас еще не было опыта подобных экспедиций! И раз нет опыта – то и риск повышается в разы! А ты говоришь – «сходим, чё такова»…
– Он и не говорит «чё такова», – поблескивая хитрым глазом, вступился за Дровосека Хенкель. – Он говорит – сходим, нормально дойдем и вернемся! Чего паниковать?.. Ща погодь… выдам…
Неделю уже в паутине блуждает
Зашуганный маленький Знайка
И чёрная паника мозг разрывает:
А вдруг в Джунглях дремлет бабайка?..
А вдруг за углом его ждёт Крысолов?..
Или кадавр притаился?..
Лишь тот победить Паутину готов –
Кто в панику впасть не боится…[3]
– Жизнеутверждающе. И воспитательный подтекст имеется, – усмехнувшись, оценил Сотников.
– Я не паникую, дубина! – разозлился Илья. – Я сказал – тяжело будет!
– Это уж как водится… – отмахнулся Леха.
– Тяжело будет, дело понятное, – рассудительно покивал Ставр. Он по возрасту был вторым после Дровосека, подошел уже ближе к тридцати – а по рассудительности так и вовсе лет на десять опережал, и к его словам всегда прислушивались. – Но это нам же и нужно. Общине. Тут уж без вариантов… – он развел руками. – И никто не паникует. Хэнк, завязывай над Знайкой ржать.
Хенкель, ухмыльнувшись, промолчал.
Впрочем, Илья был прав. Десять горизонтов верх, два вниз – это и все. И дело было не только в провианте. Ниже – газ, пройти нет возможности; выше, на сороковом – количество машин на погонный километр зашкаливает. Вторая экспедиция сумела пройти этот рубикон за счет своей многочисленности и огневой плотности – на тягачах стояли и автоматические пушки, и крупнокалиберные пулеметы. Они вышли на связь с триста тридцать седьмого по кабелям, доложились… перед тем, как исчезнуть навсегда. Но для простой обоймы этот горизонт представлял очень большую опасность.
– А что вообще говорит наука? – спросил Одноглазый. Поглядел попеременно сначала на Знайку, потом на Страшилу. – Восточная транзитная, к примеру, после шестидесятого километра упирается в Штольни. Северная транзитная оканчивается Плантациями. Дальше пещера и вода, пути нет. Но куда ведут северная или западная? Первые пятьдесят-семьдесят нами хожены, дальше – меньше, после сотого километра – неизвестность. А что еще дальше? Сколько они тянутся? Вдруг все же есть сведения в базах?.. Могу я, например, на своем тягаче дернуть до упора?.. Триста километров? Пятьсот?..
– «Пещера, вода и пути нет»… – с досадой повторил Илья, имея ввиду Плантации. – Так ведь никто и не заходил глубже пяти километров. Мы освоили их, насыпали дамбу, растим на мелководье водоросли, разводим рыбу. Но дальше… Дальше дно начинает понижаться и обрывается вниз. Бездна. То же и со Штольнями – лабиринт, ведущий в неизвестность. И сведений нет. По крайней мере, я никаких записей не встречал. Может, Артем знает…
– Не в курсе, – помотал головой Страшила. – Записей таких не видал, а карты размечены девяносто восьмым на юге и сотым на западе. Дальше никто не заходил. А если и заходил, то не отмечался.
– Вот тебе и наука… – пробормотал Букаш.
Страшила немедленно набычился, а Знайка фыркнул:
– Тут ты, Гриша, прямо на мозоль Мудрому наступил. Он сейчас мне яйца откручивать начнет – но я все равно скажу. Давно уж с ним спорим, больная тема… Наша так называемая наука находится в зачаточном состоянии. На самом деле никакие мы не научники. Наука, как я ее понимаю, определяет самостоятельный поиск знаний: наблюдения, опыты и эксперименты, анализ информации – словом, любую работу в этом направлении. Но мы не занимаемся этим. Почти… Мы – собиратели и накопители остаточных знаний, крох, обрывков информации о прошлом. Все что мы знаем – знаем из школьных учебников по литературе и русскому языку, математике, физике или, к примеру, биологии, из медицинских трудов или справочников, из трудов по истории, из журналов «Наука и жизнь». Из книг, что смогли найти в Джунглях. Из остатков памяти того, еще первого поколения, в конце концов. Таким образом, мы имеем некую обрывочную базу знаний человечества. Срез информации. На этом и все. Я иногда сравниваю нас со свиньей под дубом. Мы смотрим на желудь, увлеченно разглядываем его, вертим так и эдак, облизываем, пробуем на зуб, анализируем вкус и консистенцию, плотность кожуры... А сам дуб – весь тот огромный конгломерат знаний, накопленных человечеством – мы видеть не можем! Он критично глобален, скрыт невозможностью его познания! И что самое обидное – невозможностью не в силу нашей природной ограниченности, не из-за того, что мы не хотим поднять рыло вверх. Нам просто не от чего оттолкнуться! Проанализировав желудь, нельзя в точности рассказать все о дубе, можно лишь догадаться о его существовании.
Более того! Нам элементарно некогда заниматься наукой. Мы акцентируем внимание только на тех дисциплинах, что необходимы для выживания. Да, мы проводим свои мелкие изыскания, но все это направлено не на развитие науки, получение фундаментальных знаний, а для удовлетворения нужд общины. У нас очень сильно развито программирование и информатика, робототехника и медицина – ведь это необходимо Дому. Отлично поставлено военное дело, ведь все это время мы только и делали, что воевали и выживали. Впрочем, да, это не наука – но это те же навыки, та же база знаний, я привел просто для наглядности… Но еще больше информации – в тысячи, миллионы раз! – нам недоступно. Просто в силу того, что ее нет рядом. Она утеряна, и мы можем только догадываться, какие тайны были известны человечеству и до каких вершин оно сумело подняться. Астрономия?.. Школьный учебник, объясняющий азы. Но за гранью его лежит огромный мир, который, может быть, знали наши предки. Физика? То же самое. Ботаника, математика, история… да возьмите ту же литературу или географию! И так почти во всем! Я постоянно вижу доказательства, ссылки, ведущие за пределы наших знаний в скрытую от меня область! И ведь я понимаю – это знание было когда-то у человека! Этот дуб – он уже был изучен нами!.. И может, даже полностью, от корней до самых верхних листочков! Но теперь этого нет! И это меня выбешивает!
– Ну, про литературу или ту же историю-географию ты зря… – покачал головой Страшила. – Мы многое знаем о прошлом. Была Россия, была Америка и Европа… Мы знаем географию и строение Земли…
– …из учебников по географии и журнальчиков… – насмешливо вставил Знайка.
– …знаем прошлое человечества, знаем основные вешки его, знаем многих писателей, научных деятелей, исследователей…
– …и еще больше, несравнимо больше, нам неизвестно! – снова фыркнул Илья, и Артем, смешавшись, умолк.
– Но ведь есть еще фильмы. Или художественные произведения… – заметил Прапор. – Может быть, что-то можно познать оттуда?..
Знайка, запрокинув голову, заржал на всю комнату.
– Женя, это бред, – просмеявшись, ответил он. – Развлекательный контент рассказывает лишь о том, что мир раньше был невероятно разнообразен. Но при этом очень часто противоречит друг другу. Если собрать воедино всю доступную информацию и брать ее лишь из художественной литературы или кино, то получится абсолютная белиберда. Европа, Россия и Америка, например, соседствуют со Средиземьем, Мордором и другими сказочными странами, а может, и включает их в себя, как, например, Англия включает Хогвартс; население планеты – люди, гномы и прочие орки – находится в перманентной вражде и войнах, используя попеременно то огнестрельное оружие, а то мечи, секиры и волшебные палочки; боевая авиация, наземная техника и авианосцы стоят в одном ряду с драконами и боевыми элефантусами; правители – начиная с некоего Трумена и заканчивая Сауроном и Волан-де-Мортом – несут бесконечное зло; и от падения мира во тьму удерживают лишь войска империи добра, США, сеющие справедливость и закон на головы врагов, и несколько десятков разнокалиберных супергероев, начиная от Бэтмена и Супермена и заканчивая хоббитом Фродо. А еще есть великаны, пришельцы с далеких планет и галактик, потусторонние явления, наподобие привидений, призраков и духов умерших, и многое другое. Я этот бред даже комментировать не хочу. Кино и художественная литература – это последнее, на что нужно опираться в научных изысканиях. Так, что ли, Тёмыч?
Артем молча кивнул.
– Ну как же… – удивился Прапор. – А, к примеру, военные фильмы тех времен. Военно-исторические. Ведь была же Великая Отечественная и Вторая мировая? Да. История же говорит об этом. И у нас целая куча фильмов, которые подтверждают. Значит, правда все же и там имеется.
Знайка поморщился, поправил указательным пальцем сползшие с переносицы очки.
– Да, есть и в фильмах некая историческая правда. Но подходить к ней нужно избирательно. Военные фильмы, говоришь? Ну хорошо. А «Терминатор»? Тоже военно-исторический фильм? Третья мировая?..
– Вполне может быть… – пожал плечами Евген.
– Нет, не может! – твердо отрубил научник. – Да, на первый взгляд видно некое соответствие между той техникой, что показана в фильме, и нашими реалиями. Но стоит задуматься – и становится понятно, что это не военно-исторический фильм. И судить тут можно не просто по тому, что скачки со временем относятся к жанру научной фантастики. А хотя бы даже по датам. Первый фильм снят еще до двухтысячного года. Потом – целая череда продолжений. А мы ведем свой отсчет от Грохота, две тысячи шестидесятый. Значит, между этими годами существовал мирный период, в который и стало возможно создание этих фильмов. И это в свою очередь значит, что события в фильме вымышлены.
– Как-то слишком уж все непохоже для вымысла… – недоверчиво усмехнулся Прапор.
– Фантасты всегда опережают свое время, – пожал плечами Илья. – Мыслью. А научно-технический прогресс плетется в хвосте и постоянно пытается настичь. На самом деле «Терминатор» лишь показывает общее направление развития человечества. Уже тогда робототехника перла вперед семимильными шагами. Впрочем… – он развел руками, – нельзя отрицать, что возможен и такой исход: человечество порабощено машинами. Однако это опять-таки предположение, которое еще нужно доказать.
– Доказательства в Джунглях бродят. Выйдешь за первую переборку – там сразу и найдешь, – проворчал Евгений – но это, похоже, просто для порядка, ибо выкладки Ильи были вполне логичны и обоснованы.
– Вот и получается, что о мире человека до Грохота мы знаем чрезвычайно мало, – поправив очки, продолжал Знайка. – Но это ладно… Удручает то, что еще меньше мы знаем о настоящем, о мире вокруг нас! Даже о нашем собственном Доме! Вот скажите мне… – он сунул руку в карман, повозился немного и, вытащив небольшой металлический шарик, положил его на стол. Шар немедленно же устремился к краю и спрыгнул вниз. Илья, подхватив его на лету, вскочил со скамьи, сделал пару шагов в сторону и положил блестящий кругляк теперь уже на пол. Шар, помедлив мгновение, вновь покатил в ту же сторону и остановился лишь у стены, глухо стукнув о бетон своим тусклым металлическим боком. – Почему любой предмет, который может свободно катиться, если положить его на пол в Доме – обязательно покатится к северу? В любой комнате, в любом отсеке, в любом коридоре – всегда! На север, и хоть ты тресни. Что это? Центробежная сила? Или притяжение, гравитация? Хорошо… Но ведь этот феномен наблюдается лишь в Доме. Выходишь за Внешний Периметр – и там в любой комнате узла или просто в галерее этот же шар либо спокойно лежит на полу, либо катится в любую сторону, куда имеет наклон поверхность в данном месте… Это что же, весь Дом имеет некий почти незаметный наклон относительно паутины? Но почему??? Никто не знает…
Или к примеру – Отработка… Что такое Отработка? Неизвестно. Откуда пошло название? Неясно. Куда исчезают тела, которые мы хороним? Тоже ответа нет! И если учесть, что мы даже не знаем того, что находится непосредственно под Домом или над Домом, на соседних горизонтах… снова башка всмятку! Нет туда хода, тупик, переборки опущены! Не пройти!... Да мать вашу, мы не знаем даже того, что, собственно, обозначают эти три буквы – Д.О.М! Надпись над воротами – как она расшифровывается?.. И таких загадок предостаточно! Ткни пальцем – вопрос в воздухе повиснет. У меня мозги взрываются от невозможности все это объяснить!
– Про Люк не забудь… – ехидно вставил Хенкель. И продекламировал, скроив унылую физиономию:
Под старым дубом Хряк сидит,
В мозгах свинячьих роется –
То желудь сложно раскусить,
То Люк никак не вскроется.
– Да! И Люк! – попытался нахмуриться Знайка, но было видно, что стишок его позабавил. Улыбнулся: – И Люк в ту же тему, мой ехидный друг.
– Да брось… – отмахнулся Букаш. – Все давно знают, что это какое-то технологическое отверстие. И только ты никак не уймешься…
Знайка пожал плечами, но отвечать не стал – об этом бзике знали все в обойме и считали его плодом чрезмерно пытливого ума юного научника. Уж если корифеи, тот же главный инженер или непосредственный Знайкин шеф, не уделяют внимания набившему оскомину Люку – чего уж дальше обсуждать…
– И еще морфы… – подсказал молчавший доселе Серега.
– Кстати да, – Знайка ткнул в него пальцем. – Командир все о своем, но тем не менее… Что это за существа такие – морфы? Кто это? Мутанты? Они тоже вышли из Стока, о котором столько страшилок бродит?.. Или это инопланетная форма жизни? Сто глаз, огонь в руках… Но тогда не косвенное ли это подтверждение тому, что мы не на своей планете?.. Ни единого упоминания о том, что на Земле существовали подобные организмы, я не нашел. С морфами вообще все очень странно… Командир, помнишь, мы как-то в детстве говорили с дедом Никитой в библиотеке? У вас тогда урок шел, воспиталка вас привела. И ты был, и Гриша… И я тоже там оказался, уж не помню по какой причине. Помнишь?
– Не особо, – задумавшись ненадолго, покачал головой Серега. – Ты, кажись, все детство в Библиотеке просидел. Так что тот день для меня ничем особым не выделяется.
Пацаны заржали, но Знайка упрямо помотал головой.
– А для меня – выделяется. Я тогда впервые сообразил, что дедка наш сильно путается в воспоминаниях. И ты же сам меня на эту мысль и навел. Но это еще полдела… Официальная версия, изложенная в Журнале, тоже не особо соответствует!.. Ты тогда спросил у него, кто пришел первым – морфы или контрóллеры. И дед Никита уверенно сказал, что морфы пришли еще до Грохота. Якобы он это совершенно точно помнит. Но официальная версия, в Оперативном Журнале, гласит, что контрóллеры пришли после Первой экспедиции. При этом о морфах там ничего нет – а должно бы! Ведь это они помогли общине выжить и научили воевать с машинами. Но куда пропали потом – ни слова. Как же тогда быть с утверждением деда? Разночтения получаются, товарищи…
– Да это же сказочки, Знай! – улыбнувшись, сказал Гриша. – Мало командира – ты еще давай начни… Сначала он меня этими морфами допекал, теперь ты… Байки!
– А с того времени таких баек у нас целая куча осталась. Что-то многовато их… По-твоему, и Люк сказки, и морфы сказки… А это видишь? – и Знайка ткнул пальцем в пакет с путеводителем, лежащий посреди стола. – В детстве мы думали, что Тайные Тропы тоже сказки. Байки травили, страшилки… Так вот тебе документальное свидетельство!
Сказать Гришке было нечего, только руками развел.
– Эх, наука… – печально усмехнулся Хенкель. – За сотню лет так и не смогли понять, где мы и кто мы…
– Ну, я бы не делал столь категоричных заявлений, – нахмурившись, сердито буркнул Артем. Реплика Лехи все же задела его за живое. – Это народ россказнями про космические корабли и Эксперименты себя развлекает. А мы считаем, что паутина – это огромное подземное сооружение. Может, даже и шахта…
Серега знал эту гипотезу. Тесно общаясь с научниками, невозможно было не окунуться в их мир. Научное сообщество Дома упорно считало паутину циклопическим подземным сооружением – шахтой или шахтным комплексом… вот только частенько противоречило само себе в попытках это доказать.
– Ну-ну… давай… – немедленно отреагировал Илья. – Сколько раз уже спорили. Докажи мне свою гипотезу.
– Не могу, сам знаешь, – насупился Артем.
– Именно, – развел руками Знайка. – Мы, научный отдел, должны верить только железобетонным доказательствам. Фактам! А ничего подобного у нас и нет. Лишь косвенные. И эта гипотеза, пожалуй, даже менее правдоподобна, чем тот же Эксперимент или Пандорум. А муссируется она по одной простой причине – каждому из нас очень хочется верить, что мы остаемся на своей родной планете, а не вертимся, например, вокруг своей оси где-нибудь в межпланетном пространстве за миллиарды километров от дома.
– Это какие же косвенные факты? – мгновенно заинтересовался Дровосек. Пашка всегда с большим вниманием слушал Знайку – как-то поменялись они ролями с течением времени. Так как раньше уважал Павла Филатова, самого сильного человека в Доме, мелкий Илюшка – с тем же уважением теперь относился к нему Паша, считая его самым умным. – А по ним разве нельзя ничего понять?..
– Нет, Паша. Невозможно, – покачал головой Знайка. – Сам посуди. Что у нас есть?.. Сила тяжести – раз; воздух – два; вода – три; магнитное поле… сомнительно, но пусть будет четыре. Это самые основные показатели, по которым можно оценивать. И что они говорят нам?.. Да ничего. Взять хотя бы самое первое, силу тяжести. Из физики мы знаем, что ускорение свободного падения равно девять целых, восемьдесят одна тысячная. Но у нас она – меньше. Пусть не критично меньше – но ощутимо. И это уже не позволяет брать ее как твердое доказательство. Дальше, воздух. Воздух мы получаем по вентиляции. Но откуда? С поверхности ли? Или где-то в паутине стоят установки, которые его производят? Мы не знаем. Идем еще дальше. Вода. Ну а что вода?.. В той же «Науке» я читал, что и на других планетах есть вода в том или ином состоянии. И если мы, как гласит версия «Пандорум», переселенцы – так почему нельзя высказать предположение, что мы таки достигли цели… и как в том самом фильме торчим теперь на дне океана. Снова, как видишь, нет железобетонного факта, а лишь догадки. Правда, тут не совсем понятно, почему нас не затопило к чертовой матери… Хотя вода на Плантациях вполне может подтверждать эту гипотезу. Магнитное поле… его тоже не измерить. Более того… я как-то делал опыт из учебника физики: наливал воду в тазик и клал туда иголочку на клочке бумаги. Иголочка должна развернуться и одним концом указать на юг, а другим – на север. Хрена лысого! Не показывает она куда положено. То вертится, а то встанет одним концом на северо-запад, а другим на юго-восток – и хоть ты тресни. И снова с железобетонностью факта проблемы.
– А навигаторы! – заорал вдруг Дровосек вспыхнув радостью, будто научное открытие совершил. – Карты в навигаторах! Они же…
– Два балла тебе, Головосек, – осадил его Серега. – Будешь у меня зачет сдавать. Навигатор ориентируется не на магнитное поле, а на датчики в Джунглях. Правда, за все время таких датчиков только пару штук находили – но тем не менее… Так, что ли, Знай?
Илья кивнул.
– Сила Кориолиса, – вставил Одноглазый. – На Земле тоже была сила Кориолиса! Илюх, мы с тобой когда стреляем на Плантациях – всегда происходит смещение пули. Особенно на полтора-два километра дистанции. И смещение примерно равно табличным данным…
– И что? – пожал плечами Знайка. – Сила Кориолиса – это лишь одна из сил инерции. Свидетельство только того, что мы вертимся вокруг своей оси. Но так и любой объект, находящийся в космическом пространстве, вращается вокруг своей оси. И планеты, и звезды, и даже астероиды. По крайней мере, так учебник астрономии говорит. Я вот читал в «Науке», что в 2040 году начато строительство лунной базы. Так, может, в 2055, к примеру, человечество открыло еще одну планету, куда и послали нас переселенцами. Вот мы и упали на нее. Грохот же был – чем не падение?.. А может, это наоборот – старт был! И не упали мы, а пока летим. И вращаемся. Вокруг своей оси.
– Ты есть ты хочешь сказать… – начал задумчиво Дровосек – но Знайка махнул на него рукой, и он тут же замолк.
– Да ничего я не хочу сказать. Я лишь говорю, что любая из тех гипотез, что ходят по Дому, – имеет вероятность быть. С такими входящими данными, что мы имеем – нет возможности ни опровергнуть их, ни доказать! Понимаете? И если критично смотреть на все версии – то версия с шахтой самая неправдоподобная!
– Почему же это?.. – немедленно отреагировал Мудрый. – Это тоже доказать невозможно!
– Я не доказываю, Артем. Я лишь говорю, что она самая неправдоподобная. Шахта, говоришь? Ну давай подумаем… Наш горизонт – триста пятидесятый. Расстояние между горизонтами от пола до пола – сорок метров: десять забирает транзитная галерея и тридцать пласт. Если элементарно помножить эти величины, то получается, что залегаем мы на глубине больше четырнадцати километров! Однако эта цифра наверняка не достоверна, ибо толщина пласта между горизонтами и высота известна только до триста сорокового. Но вдруг чем выше, тем она больше?.. Тогда получается и вовсе какая-то жуть. Двадцать километров вглубь? Или еще больше?..
– А если расстояние между горизонтами чем выше – тем меньше? – вставил Страшила, отчаянно цепляющийся за свою гипотезу. – И этого мы тоже не можем знать!
– Меньше вряд ли, – усмехнулся Знайка. – Как бы обвалы не начались… Хотя… параллельно горизонты идут через один, то есть это уже не тридцать, а восемьдесят метров… Ну хорошо, пусть будет четырнадцать тысяч метров. Но ты понимаешь, что это за глубина?.. Как быть с атмосферным давлением?.. Как быть с температурой земных недр, которая на такой глубине шпарит ближе к двумстам?.. Мы запеклись бы тут! А меж тем в паутине – холодно, плюс пять-семь! И даже если предположить, что внутри тюбинга есть что-то типа трубопроводов, по которым движется охлаждающий агент – сухой лед или азот, – как быть со Штольнями и Плантацией? Там температура та же! Где она, эта адская жара? Нету! Ноль да хрен повдоль!
– Недра – они не изучены! – загорячился Мудрый. – Ты сам про Кольскую сверхглубокую читал[4]! Ученые, пробурив до двенадцати тысяч, увидели, что практика сильно расходится с теорией! А проблема давления легко решается строительством переходных тамбуров и кессонов! И о них как раз-таки косвенно свидетельствует то, что у нас давление постоянно – семьсот шестьдесят миллиметров[5]!
– Да, но температура-то! – заорал в ответ Знайка, теряя терпение. – Пять километров вниз – семьдесят градусов! Семь километров – сто двадцать! Двенадцать километров вглубь – две сотни! Это научно зафиксированный факт! Самое настоящее железобетонное доказательство!
– А Тау-Тона[6]?! Там на пяти километрах вниз – всего плюс тридцать!
– Но там сухой лед использовался для охлаждения[7]! И только потому – тридцать! А температура стен – шестьдесят! Ты видел у нас такие температуры?!..
– Говорят, раньше в паутине жарко было, – вставил слово в научную перебранку Ставр. – А потом почему-то почти до нуля дошло…
– Вот! – немедленно воспользовался этим аргументом Артем. – Раньше жарко было!
– И что? Жарко, да! Но не двести же! Да и вообще: «говорят» – это нихрена не аргумент, – парировал Знайка. – Факты где? Записи остались?..
Мудрый молчал – записей, похоже, и впрямь не существовало.
– Вот именно, – видя, что оппонент немного притих, начал успокаиваться и Знайка. – И это только один факт. Хоть и железобетонный. А второй – тяжелая вода! Известно, что сверхтяжелой тритиевой воды в природе Земли – минимум! Милионные доли на тонну! А в недрах ее так и вовсе днем с огнем, ибо тритий образуется в верхних слоях атмосферы, где идут природные ядерные реакции. Он является одним из продуктов бомбардировки атомов азота нейтронами космического излучения. Но в паутине такая вода – лужами стоит. Как тритиевая, так и дейтериевая. Это как?.. Не доказательство ли, что мы внутри огромного космического корабля, а тяжелая вода – это протечки атомного реактора, который питает его энергией? Ведь как известно, в реакторах она использовалась для замедления нейтронов и в качестве теплоносителя. Вот тебе один в один «Пандорум»!
Артем снова молчал – похоже, Знайка одерживал окончательную и бесповоротную победу.
– Да и – ладно! Черт с ним! Пусть будет шахта! Предположим! – залихватски махнул Илья рукой, словно желая поставить точку и добить оппонента совершенно уж неопровержимыми доказательствами. – Но тогда возникает… миллион вопросов! Где шахтеры и почему не ведется добыча? Где оборудование, почему мы до сих пор не нашли его? Как подается воздух? Кто обслуживает и поддерживает работоспособность систем и механизмов? Неужели добыча ископаемых была столь рентабельна, что строительство комплекса бесконечной глубины окупалось? Зачем шахте аварийные сейфы с таким разнообразным наполнением, нуждам ее совершенно не свойственные?.. Зачем шахте все то, что не относится к собственно шахтному оборудованию, все эти станки и механизмы, цеха, лаборатории и просто жилые комнаты в узлах?.. Зачем, в конце концов, Д.О.М? Почему этот комплекс брошен и заселен теперь контрóллерами?.. И это лишь навскидку! А если подумать – таких вопросов можно сочинить не один десяток. Именно по совокупности соображений – версия о шахте самая несостоятельная! Эксперимент – да; «Пандорум – возможно! Но насчет шахты я сильно сомневаюсь.
– В общем, спорили, спорили – и опять ни к чему не пришли, – резюмировал Серега.
– А невозможно прийти к чему-то без доказательств. Без знания. Оно было утеряно тем, первым еще поколением. Уже они помнили лишь малые крохи. А теперь и подавно… Посади человека в комнату, лиши солнца, ветра и неба, лиши его знаний о прошлом. И пусть в дверь время от времени входят железные твари, несущие смерть… И через одно-два поколения человек будет воспринимать именно эту комнату своим домом и именно эту жизнь единственной правильной. История для него начнется с нуля.
– Все как и у нас, – вздохнул Мудрый. – Один в один. В точку…
– Один в один, – кивнул Знайка. – И здесь кроется очень интересный момент… – он притормозил, словно соображая, стоит высказываться или нет – но в итоге решился: – Есть у меня еще одна теория. Это уже из области конспирологии, конечно, – но черт его знает… Что если все, что раскидано по паутине, – написано и сделано специально?.. Подобрано с целью дать нам иное представление о прошлом человечества, чем оно есть на самом деле? Вдруг ничего из того, о чем говорят эти материалы, – не было? Не существовало на самом деле. Я когда Оруэлла прочитал, его «1984» – меня как по башке ударило. Ведь и в самом деле... Поменяй историю, напиши любую чушь – и без наличия альтернативного источника человек поверит. Именно написанное и станет его историей. Так не случилось ли того же и с нами?.. И если да… получается, мы на самом деле имеем дело с Экспериментом. Одним длинным, на десятилетия, Экспериментом, который тянется и тянется, и неизвестно, когда закончится.
– И ты уверен, что пятидесятый горизонт даст нам ответы, – кивнул Серега.
Илья пожал плечами.
– Я надеюсь на это. А еще надеюсь, что мы немало увидим во время самого путешествия. Столько, что сможем хотя бы приблизиться к пониманию паутины. Дальше так продолжаться не может – не жизнь это, а хрен пойми чего. Существование ради выживания. Не таков настоящий человек. Ему знать надо. А мы только и можем, что гадать. На кофейной гуще. И я, сказать по правде, до безумия рад, что эта возможность выпала именно на нашу долю.
[1]ВССК «Выхлоп». Российская бесшумная крупнокалиберная снайперская винтовка, выполненная по компоновке булл-пап. Калибр 12,7х55 мм (не путать с 12,7х108). Основным назначением является малошумное и беспламенное поражение легкобронированной и небронированной техники, а также живой силы в индивидуальных средствах защиты (в том числе и тяжёлых бронежилетах) на дальности до 600 метров.
[2]РШ-12. Штурмовой револьвер, 12,7×55 мм, разработка Тульского КБП. Имеет цельную металлическую раму и откидывающийся влево барабан на пять патронов. Благодаря тому, что выстрел производится из нижней каморы барабана, плечо отдачи у РШ-12 меньше, чем у многих других револьверов и пистолетов крупного калибра. Считается одним из самых лучших в мире для стрельбы с близкого расстояния. Производится ограниченными партиями, используется подразделениями ФСБ и ГРУ. Использует достаточно широкую номенклатуру патронов: ПС-12А (облегченные пули), ПД-12 (двухпульный патрон), ПС-12 (тяжелые пули), ПС-12 Б (бронебойная пуля), СЦ-130 (снайперский патрон). Комплектуется съемным складным прикладом, тактической рукояткой, глушителем.
[3] Здесь и далее стихи Алёны Сурунтович.
[4]Кольская экспериментальная опорная сверхглубокая скважина (СГ-3). Самая глубокая горная выработка в мире, имеющая научное значение. Являлась частью системы сверхглубоких скважин в СССР. В 1997 году занесена в Книгу рекордов Гиннесса как самое глубокое вторжение человека в земную кору, и является таковой до сих пор. В результате бурения, которое с перерывами велось с 1970 по 1991 год, глубина скважины составила 12 262 метра; диаметр верхней части – 92 см, диаметр нижней части – 21,5 см. На данный момент законсервирована.
[5]760 мм.рт.ст. Давление атмосферы, действующее на все находящиеся в ней предметы и на земную поверхность. Эта цифра принята за постоянную величину. но может и колебаться в довольно широком диапазоне.
[6]Тау-Тона. Золотоносная шахта в ЮАР, достигающая на данный момент глубины 5 км и имеющая разветвленную сеть штреков и штолен, общая длина которых оценивается ближе к 1000 км. Данные на 2015 год.
[7] Для охлаждения воздух в шахте Тау-Тона используется сухой лед, подаваемый по трубам. Для производства сухого льда на поверхности специально построены четыре комбината.