Весна-красна на порог стремилась. Да всё никак с зимой разминуться не могла. То снег да мороз. То солнце да ручьи. Птицы перелётные ещё не вернулись. Подснежники первые не появились. А в лесу там сям прогалинка покажется. А всё снег ещё кругом да холод. И скакали по лесной дороге два юноши. Щёки их разрумянились. Кудри золотые из-под шапок на солнце блестят. Одёжа на них обычная, что в дорогу одевается. Кафтаны[1] зимние ещё одеты, мехом отороченные да кушаком[2] подпоясанные. У одного синий, у другого красный. У каждого кинжал к нему прикреплён. У одного из них колчан со стрелами да лук к седлу приторочены были. На ногах у обоих сапоги хро́мовые[3]. Видно было, что семьи их не бедствуют. Тот, что помладше казался, старшего всё догнать пытался, да никак ему это не удавалось.
- Есислав, осади коня, - звонко закричал паренёк в синем кафтане.
- А ты, Людимир, догони меня да за узду и осади, – засмеялся тот ему в ответ, да коня не осадил.
- Всё. Остановись, брат. А-то коней загоним. Ты победил, - сказал младший да коня остановил.
- Хорошо, хорошо. Давай рядом ехать. Считай, ничья будет, Людимир. Далеко от наших поди ускакали, - засмеялся старший, коня останавливая да брата поджидая.
Когда младший поравнялся с Есиславом, то рядом и поехали. Разговор завели.
- Вот погоди. Достанется нам на орехи. От обоза ускакали. По лесу вдвоём едем. Что отец скажет на то? Осерчает. Может, назад повернём? - испуганно спросил младший.
- Я на себя всю вину возьму, Людимир. Пусть меня отец за то ругает. Да и сразу за лесом деревушка есть. Там на ночь и собирались всем обозом расположиться. Почто коней зря туда-сюда гонять? – успокоил брата Есислав. – Скорей взрослее становись, братишка.
- Это тебе в конце весны девятнадцать будет. А мне ещё только тринадцать по осени стукнет, - не успокаивался младший.
- Ничего. Вырастешь и не заметишь, как меня догонишь, - не унимался Есислав.
- Догоню, ежели отец розгой мягко место не отобьёт, - насупился Людимир.
- Все розги твои я на себя возьму. Раз отец решит, что нашкодили, значит, мне ответ, как старшему, и держать, братишка.
Младший только рукой в его сторону махнул да нахмурился. Так они молча дальше ехали сквозь лес. Людимир временами по сторонам оглядывался. Знамо, лес же. Вдруг зверь какой дикий выскочит? Волк ли, али медведь-шатун[4]. Да мало ли зверя в лесу какого. Может и рысь сейчас на ветке сидит да на них глядит. Всё в его воображении придумывалось да не очень радостно рисовалось. Есислав, напротив, лесу радовался, воздух весенний вдыхая. Весь день сегодня солнце светило да всё ещё на эту пору в зените стояло. Ели да сосны старые потрескивали да меж собой о чём-то перешёптывались. Тихо было вокруг да спокойно.
И вот уже просвет в лесу появился. Людимир всё веселее вокруг смотреть начал. Старший брат его страху посмеивался да вида тому не показывал. И вдруг тишину леса нарушил девичий крик. Аж уши у обоих заложило. Есислав в ту сторону посмотрел нахмурившись. Лук с колчаном с седла взял да с коня спрыгнул, узду младшему брату кидая.
- Притормози коней, Людимир. Жди меня тут, - а сам в лес бросился, сквозь кусты продираясь в сторону крика.
Он торопился со всех ног на девичий крик. Лук в руку взял да стрелу приготовил. Он знатным стрелком был. Никто его в их граде победить не мог. Шапка его за ветку зацепилась да так красным пятном на снег и упала. Но Есислав то и не заметил вовсе, на помощь торопясь. Услыхал он рык медвежий неподалёку, да как припустится, что сил в его теле было. На поляну выбежал, а там девчушка на снегу лежала, кровью окрашенном, а над ней медведь стоял, лицо ей облизывая.
- А ну пошёл от неё прочь, - закричал Есислав да стрелу ему в бок пустил.
Зверь как зарычит, в сторону юноши поворачиваясь да на лапы вставая. Есислав прицелился второй стрелой да прямёхонько в глаз ему и попал. Медведь шаг только в его сторону сделать и смог, а после упал, как подкошенный. Юноша не растерялся. Быстрее к девушке побежал, жива ли, проверил. А у той лицо с левого боку разодрано, рука правая вся в крови. Но дышала ещё. Есислав кушак размотал да руку ей перевязал. К лицу платок чистый приложил. А как тут кровь остановить, не знал. Колчан с луком за спину повесил, кинжал с ножнами в карман засунул да на руки девчушку подхватил. И отправился он назад к брату, что коней держал. Спустя время перед ним так и показался.
- Что это с ней, Есислав? – с коня спрыгивая на землю, спросил Людимир.
- Медведь-шатун на неё набрёл. Али она на него. Поди сейчас пойми. К знахарю Марибору нужно её отвезти. Он недалече в скиту[5] живёт. Помоги девчушку вперёд меня на коня подсадить, Людимир, - сказал Есислав, на своего коня девчушку посадив.
Тот помог её придержать, пока старший брат на коня усаживался да лук с колчаном к седлу прикреплял. А после и сам на скакуна вскочил, и поскакали они из лесу. Да уж не в игры играя, а человека спасая.
Выскочив из лесу, поселение и увидали. Оно недалече совсем было. Село не село, а так, деревушка небольшая. На росстани[6] Есислав велел младшему брату к людям ехать да обоз дожидаться, а сам в скит к травнику поскакал. Он там уже не раз с отцом бывал. Марибора хорошо знал. Девчушку к себе её левой щекой прижимал, чтобы кровь шла меньше. Так до скита и доскакал.
- Марибор! - закричал Есислав во всё горло, к избушке подъезжая. – Марибор, помоги!
Травник в ту пору как раз дома был. Поутру собирался было на силки взглянуть сходить, да так и не собрался. Это девчушке жизнь и спасло. Выбежал Марибор из избы да увидал, как юноша с коня девчушку снимает да на руках её бесчувственную к нему несёт.
- Ох, ты ж, деванька. То никак медведь? – не то спросил, не то просто сказал Марибор.
- Он проклятый. Шатун. Видать рано поднялся да к селу шёл, - проговорил Есислав, девчушку в дом занося.
Травник велел Есиславу её на скамью широкую деревянную положить, одежду верхнюю да обувку сняв. А сам к мазям да травам пошёл. Есислав поодаль стоял, пока старец её раны смазывал да кровь останавливал. Он себя считал уже юношей взрослым. Да и много ран довелось уже повидать. В семнадцать лет уж и в бою довелось сражаться. Рядом с отцом был, когда от лихих людей набег отразили. Молод был, да удал. У самого ни царапинки, а у других много чего видал. Так с Марибором познакомиться и довелось. Но сейчас он на девчушку совсем юную смотрел, а сам слёз сдержать не мог. Стоял бледнее полотна. Что она в том лесу делала, сам себя спрашивал. Юна ещё была, а красивое лицо девичье теперича медведь попортил.
Марибор все раны её смазал, повязку наложил. Попросил Есислава помочь ему девчушку на кровать уложить. Затем старец пошёл настой из трав делать, а юноша так возле неё сидеть и остался, за руку её держа. Словно помочь ей хотел, да время для неё назад повернуть. А что тут уже повернёшь? Правая часть лица её была от крови отмыта. Лицом белая, ликом красивая. А вторая половина была тряпицей с мазью накрыта. Травник настоем девчушку с ложечки напоил. Та в чувства так и не пришла. Марибор им двоим чаю на травах заварил да Есислава за стол усадил. Юноша ему всё и рассказал. Что да как случилось, поведал.
- Ты - молодец, Есислав. Ты ей жизнь спас. Глаза она не лишилась. На руке рана не страшная. Сухожилья не перебиты. Только шрамы останутся. Да под кофтой не видать будут, - сказал Марибор.
- А на лице? На лице чем прикроешь? – в сердцах сказал Есислав. – Её жизнь только начинается. Как ей теперича?
- Её Зоряной звать, Есислав. Что она в лесу делала, я опосля у неё узнаю. Но думаю, что догадываюсь, зачем там оказалась.
- И об чём ты догадываешься? – спросил Есислав.
- Да об чём бы я сейчас не догадывался, всё неправдой может оказаться. Что пустое молоть? А лицо не спрячешь. Тут правда твоя. Но то беда не великая, - попытался успокоить его старец. – Она девушка светлая. Такая радость от улыбки её на душе появляется.
- Сколько ей лет, Марибор? – уточнил Есислав.
- Так поди уже пятнадцать, - вздохнул почему-то старец.
- А сваты к ней приезжали уже? – спросил юноша.
- Нет, не привечали её сваты. Видать от того в лес и убежала, - тихо вздохнул Марибор, вспоминая что-то. - Она девушка славная. Добрая да ладная. И всё у неё спорится. И мастерица платки пуховые да шали вязать. А не сватались за то, что она немая была.
- От рождения? – уточнил Есислав.
- Нет. В детстве ребятишки играли. Кто-то её знатно маляву напугал. Лет семь ей тогда было. А голос звонкой её и пропал. А как пела. Как пела. Ничем ей помочь тогда не смог, - вздохнул травник. – Ты сам-то тут каким чудом? – сменил тему Марибор.
- Да мы с обозом в соседней с тобой деревне остановиться решили. Видать Зоряна оттуда будет? – спросил Есислав.
- Оттуда, - подтвердил старец.
- Ты прав, Марибор. Меня отец поди уже обыскался, - сказал Есислав, из-за стола вставая.
- Вот и езжай к нему. А то получишь ты нагоняй знатный, - засмеялся травник в бороду. – Я за Зоряной присмотрю. И скажи её родным, что неделю, а то и другую у меня ещё будет.
- Хорошо, Марибор, передам, - сказал Есислав, ещё раз в сторону девчушки посмотрел, вздохнул да из дому и вышел.
Сел на коня. Без кушака. Без шапки. Кафтан кровью заляпанный. Да Есислав этого словно и не заметил, в думы свои погрузившись. С травником попрощался да к селу поскакал. А там уже и отец его мрачнее тучи ходит. И селение всё на ушах стоит. Видано ли дело. Зоряна пропала. С утра её по селу ищут. А тут ещё и Людимир ничего толком рассказать не смог. Есислав всё поведал, что с ними в лесу приключилось. Родичи Зоряны поблагодарили юношу, сани запрягли да к скиту отправились. Отец Есислава пошумел для порядку, но сына потом похвалил. А тот всё задумчивый сидел да слова родителя мимо ушей пропускал. Вечером всё никак заснуть не мог. То так повернётся, то эдак. До утра толком и не отдохнул. А с утренним солнцем обоз дальше и отправился.
[1] Кафтан — верхняя, преимущественно мужская одежда. Он представлял собой распашную одежду свободного покроя или приталенную, застёгивавшуюся на пуговицы или завязывавшуюся на тесёмки. Длина была различна — длиннополый (до щиколоток) или короткий (до колен) — полукафтан. Рукава делались длинными или короткими, узкими или широкими, у бояр часто спускавшимися значительно ниже кисти или выше нее, иногда с откидными рукавами, иногда без них. Кафтаны чаще всего делали без воротника или же с воротником, со сравнительно глубокой, а иногда небольшой выемкой ворота спереди или сзади, чтобы можно было увидеть вышиванку — украшенную вышивкой рубаху или нарядный зипун. Иногда к праздничным кафтанам сзади пристегивался плотный, богато украшенный воротник — козырь.
[2] Кушак — пояс или опояска, широкая тесьма, либо полотнище ткани, иногда с бархатом по концам, для обвязки человека в перехвате, по верхней одеже.
[3] Хромовые сапоги – сапоги с высоким голенищем из кожи молодых телят. Очень мягкие и удобные при ходьбе. Очень часто носились на Руси.
[4] Медведь-шатун – это бурый медведь, который накопил мало жира под кожей. Поэтому или не ложится спать в берлогу, или просыпается по весне рано от чувства голода.
[5] Скит – поселение отшельника, который удалился от мира. В скитах раньше на Руси жили знахари, травники, волхвы.
[6] Росстань – перекрестье двух или нескольких дорог, распутье.