В одном далеком селе Одесской области жили по соседству кошечка Ксанка и кот Моня. Ксанка была настоящей пушистой красавицей с яркими бирюзовыми глазами. Блестящая шубка, сияющая разными красками на солнце, говорила о благородном происхождении. Грациозные движения только подтверждали наличие королевских кровей. Моня тоже обладал полной кошачьей неотразимостью и выглядел весьма солидно. Массивные лапы несли его упитанное тело, словно амбалы паланкин. Складочки на упитанной шее важно поигрывали при малейшем движении, а мощная морда с огромными зелеными глазищами всегда излучала непоколебимую уверенность и буддистскую невозмутимость.
С хозяином Ксанке повезло. Им значился добродушный домовитый хохол Семен Панасович. Он был настолько хозяйственным и рукастым, что всех односельчан брали завидки. Если кто-то проходил мимо огорода и сада старого Семена, то непременно потом у местного сельпо шел очередной коллективный подсчет возможных доходов, которые могли бы случиться, когда б такое богатство оказалось в руках чешущих языками.
Ксанка любила хозяина всей своей кошачьей любовью. А тот всегда отдавал ласковой пушистой подружке лучшие лакомые кусочки со стола.
Моне тоже досталась заботливая хозяйка — Роза Моисеевна. Еще совсем маленьким котенком он попал к ней в дом в далеком Израиле. Туда Роза Моисеевна рванула сразу же после падения железного занавеса. Рванула она, надо признать, со всей своей страстью, радужными надеждами и тремя увесистыми чемоданами накопленного добра. Действительность сильно не соответствовала мечтам, оказавшись довольно серой, поэтому спустя лет десять Роза Моисеевна стала подумывать о возвращении в Одессу. И она таки вернулась, скопив солидное состояние, нажитое гибким еврейским умом. Взяв подросшего Моню под мышку и скромный чемоданчик, набитый долларами, в руку, Роза Моисеевна решительно прибыла окольными путями на Родину. Будучи дамой прагматичной и умной, она не стала спускать все средства на приобретение городской квартиры. Умудренная годами и горьким опытом женщина прикупила скромную заброшенную хатку с такой же заброшенной, но впечатляющей размерами придомовой территорией. Хотелось насладиться спокойной сытой старостью в далеком живописном селе, так сказать, подальше от завистливых глаз и городского шума.
Моне новое место проживания несказанно понравилось! Хата с большим двором, поросшим бурьяном, казалась сказочным дворцом по сравнению с тесной халупой, в которой они когда-то ютились.
Как-то вечером к ним наведалась соседская кошка и без всяких церемоний заявила Моне:
— Ох, как у вас вкусно пахнет! Я бы с удовольствием отужинала бы!
Моня немного помялся и невозмутимо промяукал:
— Это всего лишь обычная отварная кошерная курочка. Вряд ли ее вкус может удивить.
Ксанка, не поведя и усом, промурлыкала:
— Ну почему же?! Я очень уважаю простую кошерную курочку. Она и называется кошерной, потому что буквально предназначена для кошек.
Завидев приближающуюся хозяйку толстого кота, Ксанка издала душераздирающий жалобный вопль и, бросившись под ноги, упала в голодный обморок. Роза Моисеевна взвизгнула от неожиданности и запричитала:
— Вей, вей, совсем сосед такую красавицу не кормит!
Потом залезла в кипящий бульон двумя длинными вилками, оторвала куриную ножку и увесистый кусок белого мяса грудки, положила в эмалированное блюдо и стала шумно дуть, чтобы быстрее остудить спасительное лекарство.
Через несколько минут Моня с аппетитом обгладывал под столом куриное бедрышко, а Ксанка, лежа на коленках его хозяйки, неторопливо открывала ротик, нехотя принимая заботливо протянутые кусочки нежного белого мяса.
На следующий день Моня решил нанести ответный визит. С трудом протиснувшись через дыру в заборе, он по-хозяйски обошел весь сад. Моня тщательно обнюхивал все вокруг и метил понравившиеся места до тех пор, пока не наткнулся на Ксанку, которая разлеглась у крыльца возле миски и с остервенелым аппетитом чавкала шкуркой молодого поросеночка. Из миски призывно торчали несколько ломтиков белоснежного сала, соблазнительно пронизанные розовыми мясными прослойками. У Мони заурчало в животе. Он с надеждой попросил:
— Соседка, дай мне сала попробовать. Никогда сала не ел!
Ксанка, продолжая наяривать шкурку, безапелляционно промяукала:
— Сало оно и есть сало! Шо его пробовать-то?!
У Мони закапали слюни. Он облизнулся и решил надавить на совесть:
— Но ты же у нас вчера курочку кушала. Вчера тебя приняли со всем гостеприимством, отдав мою порцию куриной грудки. Я смею хотеть ответного угощения. Я смею хотеть — и хочу!
Ксанка, дожевав шкурку, жадно проглотила ломтик сала, зевнула и ехидно ответила:
— Моня, жить надо сегодняшним днем! Вот у меня вчера было сегодня, и сегодня у меня сегодня, поэтому у меня сегодня есть сало, а ты вспоминаешь вчерашнюю курочку! Я имею, а ты лишь хочешь!
Моня собрался уж было расстроиться, но вовремя услышал шаги и повторил вчерашний трюк соседки: он бросился под ноги ее хозяина и изобразил голодный обморок.
Семен Панасович, споткнувшись о двенадцатикилограммовый меховой мешок, мысленно матюкнулся и пробурчал:
— Вот старая жидовка! Совсем кота заморила! Кормит, небось, животинку капустным форшмаком, раз его раздуло, как воздушный шар.
Он наклонился над котом, погладил его и ласково прохрипел:
— Шо, котик, жрать охота?
Моня приоткрыл глаза и из всех своих кошачьих творческих сил нарисовал на морде умоляющий взгляд.
Семен Панасович поднялся и, уходя в дом, ругнулся:
— Вот карга старая! Так над котом издеваться!
Через пару минут он вернулся с крутилкой домашней колбасы в руках и, отломив кусок побольше, положил его в миску Ксанке, а меньшим куском стал водить около носа соседского кота.
Моне нестерпимо хотелось впиться зубами в ароматную колбасу, но он пересилил себя и, старательно притворяясь бесконечно ослабевшим, потянулся к угощению, лишь скромно лизнув его. Вкус был отменным! Но Моня продолжал стойко играть, аккуратно лениво принимая из рук хозяина Ксанки крохотные порции.
Со стороны забора послышалось грозное и истеричное:
— Это шо вы там задумали?! Моню моего травите?!
Сурово взглянув на источник неприятного звука, Семен пробасил:
— Спасаю вашего Моню от истощения! Сами-то, вон, в три горла едите, судя по количеству подбородков!
Роза Моисеевна взвилась:
— Старый седой хрыч, а ведете себя как сопливый поц! По вам видно, что и баба не нужна, был бы только сала шмат!
Семен Панасович, продолжая подкармливать колбасой уже порядком ожившего Моню, равнодушно заметил:
— Если мне предложат выбрать между салом и бабой, то я, как истинный хохол, выберу бабу с салом.
Роза Моисеевна насупилась и, скрестив пухлые руки под пышным бюстом, молча продолжала разъяренно сопеть по ту сторону забора. Семен, чувствуя на себе ее сверлящий взгляд, хмыкнул, лукаво подмигнул и спросил:
— Роза Моисеевна, шо вы на меня волком смотрите?
Та, гордо вскинув голову, наигранно любезно ответила:
— Вы мене не так поняли, Семен Панасович, я на вас матом смотрю. Созерцать вашу наглую морду для мене полнейший шлимазл!
Семен усмехнулся:
— А шо так? Я-то человек незлобливый, культурный, матерных слов громко не употребляю, но, если настойчиво просят, то глаз на жопу могу натянуть легко.
Роза Моисеевна, некоторое время молча оценивающая взглядом соседа и его владения, ехидно с вызовом спросила:
— Могу я понимать, шо вы сейчас сказали за мои большие глаза?
Семен Панасович, отмахнувшись, буркнул:
— Ай, да понимайте шо хотите! Без вас мороки полно!
Соседка подозрительно слащаво пропела:
— Я имею вам шо-то сказать по этому поводу! Это все потому вы маетесь, шо некому вам подсобить хозяйство вести.
Семен Панасович резко выпрямился и, уперев руки в боки, отрезал:
— ГрОши я и сам считать умею!
Соседка как ни в чем не бывало продолжила петь соловьем:
— А тратить?
Семен, раздувая ноздри, гаркнул:
— Я не трачу!
Роза Моисеевна, расплываясь в счастливой улыбке, восторженно воскликнула:
— Да вы завидный жених! И огород у вас большой!
Семен Панасович прищурился и строго спросил:
— На шо это вы тут намекаете, а?!
Роза Моисеевна уверенно выдала:
— Я не намекаю, я вас прямо приглашаю мацу с форшмаком откушать.
— На шо мени та маца сдалась? У менэ сало в луковой шелухе запечено!
— Таки моя маца да с вашим салом — буквальнейший и полнейший цимес! Аж пальчики откусишь, как смачно!
— Да-а-а, вы откусите! Тут и сомневаться не приходится! Ось, ваш Моня ожил, так шо, берить его и геть звидци жидовську мацу жувати!
— Я все понимаю, но не до такой же степени! Извиняйтесь прямо среди здесь!
— За що? Я вас звав сюды?! Да, и Моня ваш не кастрированный шмыгае без запрошення, а Ксанка совсем еще молодая, так що, ваше соседство для менэ, як серпом по фаберже!
Роза Моисеевна гордо фыркнула:
— Если котика хорошо кормить, то ему будет не до кошек!
— Так шо ж вы его не кормите?!
Моня очень не любил скандалы, поэтому при первых его признаках сразу поспешил смыться. Ксанка последовала его примеру. Спорившие соседи поначалу не заметили исчезновения своих любимцев. И только когда Роза Моисеевна в ответ на обвинение Семена Панасовича дернулась схватить на руки Моню, чтобы продемонстрировать его упитанность, послышался визг:
— Куда вы дели моего Монечку?!
Семен рыкнул:
— От хозяек, которые хорошо кормят котиков, котики не сбегают!
Потом, глянув по сторонам, рявкнул:
— Ах ты ж, падлюка хвостатая! Он, похоже, мою Ксанку в кусты потащил!
Роза Моисеевна злобно прошипела:
— А может это ваша рыжая моего Монечку соблазнить решила!
Семен Панасович лишь молча плюнул под ноги соседке и бросился в глубину сада.
Роза Моисеевна, пыхтя и причитая, обошла забор и, пробравшись сквозь узкую калитку, тоже пошла в сторону сада.
Каково же было обоюдное удивление соседей, когда они увидели фантастическую по своей романтичности картину: Ксанка лезла на деревья, перегрызала хвостики плодов, прыгала в траву, а потом настырно толкала упавшие яблоки и груши к яме с компостом, в которую свалился неуклюжий Моня. Кот отчаянно пытался взобраться на образовавшуюся яблочно-грушевую горку, но лишь беспомощно падал опять на прелую гниль. Ксанка не сдавалась и упорно продолжала спасательную операцию.
Семен Панасович ловко поймал свою кошку, погладил пушистую любимицу, встал на колени, затем низко склонившись над ямой, за шкирку достал оттуда здоровенного испуганного котяру. Ксанка с нежностью лизнула руки хозяина и благодарно замурлыкала.
Роза Моисеевна схватила грязного Моню и со страстью одинокой женщины зацеловала его во все доступные места. Через минуту она восхищенно затараторила:
— Семен Панасович, вы ж мой герой! Я для вас самую жирную курочку запеку по фирменному рецепту! И цимес приготовлю на сладкое! Ай, шоб вы жили долго за вашу доброту!
Семен смущенно промычал:
— Да нема за що! Я ж котиков люблю.
В глазах Розы Моисеевны вспыхнул огонь и она запела:
— Вы любите котиков. Я люблю котиков. Видите, как все прекрасно складывается! Мы ж можем вместе любить котиков! И объединить огороды!
Семен Панасович, поразмыслив пару секунд, по-хозяйски выдал:
— Да, площадь у вас большая. Правда, работы непочатый край. Бурьяном все поросло.
— Ойц! Как мене сильно нужен такой хозяйственный мужчина, как вы, Семен Панасович! Надо нам интимно поговорить за расширение владений!
Семен пожал плечами и рассудительно произнес:
— От прибытков только дурак отказывается. За расширение владений я завсегда готов поговорить.
Роза Моисеевна, отпустив Моню из своих объятий, мигом захватила в эти объятья соседа и с придыханием жарко прошептала:
— Владейте мной полностью, Семен Панасович!
С тех пор Моня, Ксанка, Семен Панасович и Роза Моисеевна зажили одним большим дружным семейством. Семен очень быстро нашел припрятанный женушкой чемодан с деньгами и уговорил вложить эти баснословные финансы в развитие территорий на зависть не только всему селу, но и всей Одесской области.
© Деточка, 2024