К обеду побратимам пришлось вернуться в замок. Ицкоатля ждали тренировка с его людьми и продолжение обучения верховой езде, а Халлара - проспавшийся, отобедавший и очень довольный Ласло.
- Я послал известить барона, что нам есть чем его порадовать, - сказал он вошедшему барду. - Скоро обещался быть.
- Замечательно, - обрадовался Хал и положил гитару на ложе, на котором спал. - Но можно и усилить эффект лечения. Вы, кажется, говорили, что баронесса вышла из детородного возраста?
- Да уж пару лет как жалуется на ночной жар, - припомнил шаман. - Как правило, это предвестник угасания.
- Это заклинание должно подействовать и на неё, - продолжал бард. - К сожалению, я помню не всё, что читал, да и учить меня прекратили, как только выяснилось, что Дара нет, но... Насколько я помню, исцеление женщин из-за каких-то особенностей организма происходит медленнее. Возможно, потребуется пара сеансов лечения. Я так полагаю, что барона намного больше устроит рождённый в законном браке ребёнок, чем незаконнорождённый?
По мере того, как он говорил, на лице шамана отражалась глубокая работа мысли.
- Прекрасная идея! - воскликнул Ласло, когда бард замолчал. - Я сейчас же напишу об этом барону! И баронессе!
Несколько минут спустя Матьяс, получив леденец, подзатыльник и две записки, умчался разносить почту.
Справился он с этой работой успешно, судя по тому, что на сеанс лечения барон прибыл с супругой.
Это была уже не молодая, немного полноватая женщина со следами былой красоты на лице. И с затаённой болью и надеждой во взгляде.
- Это правда? - начал вместо приветствия барон, входя в комнату шамана. - Я могу рассчитывать на законнорождённого ребёнка?
- Верно, - ответил бард. - Мы освоили этот заговор. Но первый сеанс исцеления вы должны принять вместе. Как правило, целители понимают, как и насколько подействовал заговор. В худшем случае её милости придётся прийти ещё раз завтра. Но надеюсь, что это не понадобится. Однако я вынужден предупредить о том, что на женщин подобная магия в силу каких-то особенностей организма действует с опозданием недели на две.
- Я учту это, - барон усадил свою жену на кровать барда и уселся рядом. - Начинайте.
Халлар взял свою гитару и кивнул Ласло.
- Всё как в прошлый раз. С вас Дар и настрой. С меня музыка и общее направление заговора. Три. Два. Один.
И пальцы легко взяли первый аккорд.
К его удивлению, шаман устроил целое представление из этого сеанса. Заговор подействовал бы, даже если бы они все просто сидели, но Ласло знал: господа должны видеть, как много сил уходит на их исцеление.
Он начал с того, что вперевалку, подражая движениям медведя, с гортанным уханьем в такт мелодии, обошёл комнату, разбрасывая измельчённые травы из расшитого причудливыми узорами мешочка. Потом связал руки супругов красной шерстяной нитью с амулетами на концах. Достал откуда-то небольшой бубен, и к гитаре добавились ритмичные удары, звон бубенцов и причудливый звук пения без слов, исходившего, казалось, из самой утробы шамана.
Подпрыгивая, приседая, крутясь и распевая, Ласло скакал вокруг барона и его жены, постепенно ускоряясь, пока оба - и шаман, и бард - не ощутили, что заклинание сработало и пора остановиться. К этому моменту по лицу Ласло струйками стекал пот, а от бешеного ритма бубна звенело в ушах.
- Фух, - выдохнул шаман. - Всё, ваши милости. Готово.
Приглушил рукой струны и Халлар. Он тоже выглядел утомлённым: неистовый грохот бубна едва не заставил его сбиться с мелодии заклинания, и только опыт помог отключиться от внешнего шума и закончить работу.
Взяв пару аккордов на гитаре, он прикрыл глаза, настраиваясь на свои ощущения. Потом посмотрел на барона.
- Насколько я могу судить, вы, ваша милость, к вечеру будете совсем здоровы, - потом перевёл взгляд на баронессу. - У вас тоже всё прошло успешно, но пару недель рекомендую ночевать в одиночку. Иначе процесс восстановления может зайти не туда.
Женщина стыдливо опустила взгляд.
- Но ты же сказал, у тебя нет Дара, - напомнил барон. - Как же ты можешь судить?
- Я склонен считать, что Дар у господина барда есть, - возразил шаман, вытирая потное лицо. - Только проявляется он не так, как положено. Его музыка - вот его Дар, когда он играет для меня, я трачу гораздо меньше сил, а результат намного лучше, и он способен чувствовать, как работает магия. Среди его наставников не нашлось тех, кто смог бы это понять, но для меня его Дар так же несомненен, как смена дня и ночи.
- Вот как, - барон поднялся, его жена вскочила вслед за ним.
Ласло проворно потянул за концы красной нити, распуская затейливый узел, и передал амулеты барону.
- Это лучше носить при себе для закрепления результата.
Барон кивнул, убирая нить в карман камзола.
- Раз так, дозволяю тебе, Халлар, всякий раз, как ты будешь в городе, останавливаться у Ласло. Думаю, вы найдёте, что обсудить. Если же ваше лечение принесёт желанный плод - у тебя не будет повода упрекнуть меня в скупости.
Бард поклонился в ответ.
На этом супружеская чета покинула комнату шамана.
- Надо будет обучить вас играть на бубне, - устало опустился на кровать бард. - Чуть не сбился. Хорошо, что уже столько выступаю на улицах, что научился пропускать мимо ушей посторонние ритмы. Но почему вы считаете, что моя магия — это музыка?
- Почему листья зелёные, а вода мокрая? - усмехнулся шаман. - Потому что это так. Имея дело с магией всю жизнь, невозможно ошибиться, даже если встретился с ней в другом обличии.
- Интересно, почему так произошло? - пробормотал Халлар. Его рука продолжала бездумный бег по струнам. - Учителя считали, что это из-за того, что я к ним попал уже поздно и с совершенно неподходящим обучением. Впрочем, я тогда и на инструментах не играл, чтобы у меня хоть что-то могло пробудиться.
- Знал я одного человека, - заметил Ласло, - слепого от рождения. Но слух у него был такой, что он муху мог поймать на лету. Когда обычный способ что-то делать недоступен, бывает, что подавленная способность находит себе другой выход. Так и с Даром. Уж если он есть - он пробьёт себе дорогу, так или иначе...
Вдруг шаман насторожился, прислушиваясь к перебору струн.
- А что это ты такое играешь? - спросил он неожиданно. - Усталость как будто отступает...
- Не знаю, бывает такое, что руки как будто живут своей жизнью, - ответил бард. Но как только он начал вслушиваться в мелодию, как целебный эффект пропал, оставив после себя только мелодию. - Вот ведь. И не поиграть теперь.
- А что мешает? - не понял Ласло.
- Каждое занятие начиналось с того, что мне напоминали: магия требует контроля, - ответил бард. Но струны всё-таки приглушил ладонью. - А так я играю с неизвестным эффектом.
- И делаешь это не первый год, а мир пока не рухнул, и духи на тебя не гневаются, - отмахнулся шаман. - Успокойся, твоя магия сама знает, что тебе нужно. Ты мне сам говорил - важен настрой. Говорил? Ну и чем тебе твой настрой сейчас не нравится? Я за полдня так не отдохнул бы, как сейчас под твою музыку.
- Ваша правда, мастер, - рука продолжила блуждать по струнам. - Кстати, как вам такая награда? Я вас не слишком стесню?
- Если бы меня что-то не устраивало, я бы так и сказал, - усмехнулся Ласло. - А если ты из своих странствий будешь что-то новенькое приносить, так и вовсе счастливым гостем станешь.
- Договорились, мастер, - улыбнулся Халлар. - Кстати, на счёт странствий. Дня через три, буду вынужден отправиться в Агостон. Вам там чего-нибудь надо?
- В Агостоне? - шаман задумался. - Ну, может, каких заморских амулетов завезут? Так мне самому всё равно смотреть надо... Давай так - если вдруг ты увидишь что-то такое, что мне, по-твоему, нужно, ты это и привезёшь. Только пусть это будет не баронский замок, пожалуйста!
- Кстати, хорошо, что напомнили, мастер, - Халлар посмотрел на целителя. - А вы как, амулеты делать умеете?
- Великим мастерством не обладаю, но обучен этому искусству, - подтвердил шаман.
- Я пока и сам не знаю, что это будет и зачем оно требуется мне или кому ещё, но при наличии, скажем, ожерелья с агатом, что бы вы смогли с ним сделать? - поинтересовался бард.
- Агат, говоришь... - Ласло задумался. - Это камень странников и влюблённых, он помогает пережить разлуку и воссоединиться разлучённым, помогает отыскать верный путь. Его носят ясновидящие - он помогает им прозреть скрытое, и те, кто боится дурного глаза. Что из этого тебе подойдёт?
- Любовь у меня пока что одна, и та сейчас на коленях лежит, звуки для нас издаёт, - усмехнулся Халлар. - Воссоединяться мне тоже не с кем. Дурной глаз пусть сам боится. А вот отыскать верный путь и прозреть скрытое - это важно.
- Тогда приноси своё ожерелье, - Ласло улыбнулся. - Посмотрим, что я смогу с ним сделать.
- Приеду - займусь, - пообещал Халлар. - Я так, на будущее.
Побратим как в воду глядел. Утром на кухне Аранки не оказалось. Старшая кухарка привычно ворчала на девушек, а Матьяс с подозрительно красными и припухшими ушами помалкивал, ставя перед господами чашки с горячей кашей в мясной подливе с кореньями.
Ицкоатль улыбнулся, поглаживая за пазухой тёплое дерево флейты. Вчера он распределил добычу между солдатами, а потом весь вечер посвятил игре, и должно быть, выходило неплохо, потому что никто не пришёл жаловаться на шум. Только похожая на ягуарунди кошка с округлыми маленькими ушами принесла ему задавленную мышь и осталась на ночь. Под её уютное мурлыканье так спокойно спалось...
- Матьяс, а ты где такие ухи нашёл? - спросил неугомонный Халлар, отдав должное завтраку. - Мне бы такие на сцене очень пригодились.
Поварёнок шмыгнул носом и покосился на Джизи.
- Пришлось надрать за слишком длинный язык, - спокойно пояснила старшая кухарка. - Дела господ обсуждать - не его занятие.
- Тогда мне этот способ не подходит, - сокрушённо заметил бард. - Но уши, честно сказать, хороши. На заглядение. Любой уличный актёр подтвердит.
- А меня в уличные актёры возьмут? - с надеждой спросил Матьяс.
- Был бы ты вполовину младше - взяли бы без слов, - вздохнул Халлар. - Нет, иногда в ученики берут и таких как ты, и старше тебя, но для этого нужно совсем уж гореть этим ремеслом.
Поварёнок сник.
Ицкоатль оставил их дальше беседовать, поблагодарил кухарку за завтрак и отправился выяснять, сможет ли принять его барон.
- А что, так хочется? - поинтересовался бард. - Только учти, что это не сплошной праздник, как кажется снаружи. Гимнасту нужна гибкость и сила. Ловкость. И немалая толика удачи. Сегодня толпа тебе платит, а завтра сидишь без денег. Но это просто. Посложнее - я как-то был свидетелем падения гимнаста с каната, с высоты его собственного роста. Знаешь, что он сделал, когда пришёл в себя?
- Что?! - восторженным шёпотом спросил Матьяс.
Судя по тому, как стих и поредел перестук ножей, вопрос занимал не его одного. И даже строгая старшая кухарка не стала ворчать.
- Снова полез на канат, - нехотя продолжил Халлар. - Расшибся он тогда здорово. Но есть традиция: если что-то не получилось, если упал - поднимись и пройди снова. Тело должно запомнить не поражение, а победу. Иначе ты никогда не сможешь повторить трюк.
Поварёнок притих и вдруг просиял.
- Мне то же самое конюх говорил! Когда я с водовозной кобылы свалился! Что надо снова сесть верхом, потому что человек главный, и лошадь должна это запомнить! Получается, тело - оно как лошадь?
Кухарки рассмеялись. Все, кроме старшей.
- Почти, - улыбнулся бард. - Оно тоже должно подчиняться твоей воле.
Молчание Джизи говорило о том, что она тоже вспомнила тренировки Теней, у которых на этот счёт было своё мнение.
- Это трудно, - со вздохом сказал Матьяс. - Утром так спать хочется, а надо вставать и работать... Это же считается?
- И это тоже считается, - кивнул бард. - Ладно, спасибо вам за угощение. Пора и мне поработать.
Он встал из-за стола и не спеша вышел с кухни.
Матьяс вздохнул и решительно занялся самой нелюбимой своей работой.
Отправился чистить лук.
К барону раннего посетителя допустили на удивление скоро. И получаса не прошло, как стражник выглянул из дверей и сделал разрешающий жест: можно заходить.
За эти полчаса Ицкоатль успел обдумать, как себя вести. Напирать и требовать не имело смысла. Барон разгневается и, чего доброго, прикажет казнить Игнака. Тогда придётся выбирать между планами на будущее и жизнью доверившегося ему человека. То и другое было Ицкоатлю не по нутру.
Что имело смысл, так это мягко подвести барона к мысли, что дознаватель подводит этого самого барона.
Поздоровавшись, Ицкоатль переступил порог личных покоев Баласа.
То, что его допустили куда-то помимо кабинета, могло говорить о многом. Например, о том, что барон начал больше доверять Саркану. Но Ицкоатль был склонен думать, что дело в минувшей ночи. Уж очень самодовольный был вид у его милости.
- С чем пожаловал? - встретил его вопросом барон.
- Ваша милость, мне сказали, вы распорядились отправить в тюрьму Игнака, одного из моих людей, - спокойно начал Ицкоатль. - Я хотел поговорить с вами об этом.
Барон нахмурился.
- И что тебя не устраивает? Он единственный, кроме двоих моих стражников, смог попасть этой стрелой в мешок.
- Единственный в замке, - скромно поправил его Ицкоатль. - И вот это не даёт мне покоя.
- Почему? - против воли барон заинтересовался. Проситель не показывал норов, не настаивал, но намекал, что ему известно нечто ускользнувшее от внимания Баласа. Стоило выслушать, вдруг что-то дельное скажет? - Садись и говори.
- Благодарю, ваша милость, - Ицкоатль присел на свободный стул. - Смотрите, что получается, ваша милость... Скоро приедет королевский дознаватель. Вы ему предъявите Игнака - вот, мол, убийца. Но ведь господин дознаватель начнёт всё проверять, ему по чину положено... И что же он увидит? Что схватили первого попавшегося и на этом успокоились. Я со своими людьми поговорил - они в один голос утверждают, что Игнак выходил по нужде на несколько минут. И то же самое они скажут дознавателю. В городе никаких состязаний не проводилось, я спрашивал. Дознаватель тоже спросит, ваша милость. И стрелу попросит показать. А Игнак утверждал, что она очень похожа на стрелы Ночных Теней.
- Ты к чему клонишь? - брови барона грозно сошлись.
- К тому, что не доверяю я вашему дознавателю, ваша милость. Он же вас, простите за такие слова, полным дураком перед королевским дознавателем выставляет. Из ворот Игнак не выходил - кто бы его выпустил? По стенам лазать - ваша милость, да вы его пузо видели? Ему корабельный канат нужен, чтобы по стене слезть, где в замке хоть одна такая толстая и крепкая верёвка может лежать, чтобы о ней не знали? Даже если бы он её украл - ему бы пришлось оставить её свисать со стены, пока он бегает убивать, а потом обратно по ней карабкаться - но стража ходит каждые несколько минут, и никаких канатов не видела. И с какой скоростью ему надо было бежать, чтобы между двумя обходами проскочить? Ваша милость, я человек от королевского сыска далёкий, но даже я понимаю, что на эти вопросы ответов нет. А у королевского дознавателя вопросов будет ещё больше. И всё из-за того, что ваш дознаватель не захотел как следует выполнить свою работу. По лени или намеренно - не берусь судить, но ваша милость, окажись я в таком положении, я бы не стал держать Игнака в темнице и дожидаться, пока меня опозорят перед королевским дознавателем и королём.
- И что бы ты сделал? - насмешка в голосе далась барону с немалым трудом. Чужой младший сын действительно обрисовал очень неприятное положение, в котором он, барон Балас Ботонд, непременно окажется, если всё будет так, как говорит этот мальчишка.
Ах, ему бы такого сметливого сына... Пусть даже от служанки - но сына! Пусть даже не успеть увидеть, каким он станет мужчиной, но хотя бы на руках подержать... Племянник мёртв, других наследников нет, некому будет омрачить будущее ещё не рождённого ребёнка.
Аранка сказала, что почувствовала - она понесла. Надо будет принести духам даже не телёнка - быка. Пусть только это будет сын!
- Я бы упирал на то, что королевского агента убили Ночные Тени, - убеждённо сказал Ицкоатль. - Они не ждут дознавателей, сделали дело - и исчезли. Скорее всего, к утру в городе уже не было убийцы, он ушёл сразу после того, как совершил нападение. Я бы послал расспросить по городу, не уходил ли кто-то за стены до рассвета и не вернулся после этого. Вы, конечно, уже никого не поймаете - но дознаватель узнает, что вы расспрашивали, и поймёт, что вы были на верном пути.
- Ты так радеешь за меня? Пошёл на страшное убийство за сожжённое село, теперь обвиняешь моего дознавателя, чтобы выгородить меня? Почему? - старый барон пытливо всматривался в бесстрастное лицо молодого человека.
- У нас с вами договор, ваша милость, - напомнил Ицкоатль. - Вы даёте мне землю, я вас защищаю. От всех. Включая ваших людей, если их дела угрожают вашей безопасности.
Барон откинулся на спинку кресла.
Каков... Даже от его собственных подданных готов защищать? Такое дорогого стоит. Но и слишком доверяться ему тоже нельзя.
- Ступай. Я подумаю над тем, что ты мне сказал. Хотя так и не понял, с чего ты так переживаешь за этого... как его? Игнака? Сидит в камере, спит, ест не хуже меня.
- Вот именно! - Ицкоатль встал. - Спит и ест. И не тренируется с остальными. Пока дознаватель от короля доедет до Ботонда, в камере Игнака простенок разбирать придётся, в дверь он уже не пролезет!
У барона вырвался негромкий смешок. Махнув рукой - ступай - он поднялся и ушёл в спальню, где досматривала сладкие утренние сны гибкая рыжеволосая девушка.