Я двигался к Бабичевой медленно, но не показывая неуверенности. И в тот момент, когда до неё оставалось не более десятка метров, меня едва не сбили с ног. Причём, до этого я уже успел увидеть, как лекарка нахмурилась, глядя на меня.
— Аграфена Петровна, срочно! — человек, едва не снёсший меня плечом оказался медиком начального уровня, и он был явно встревожен.
— Что случилось? — преподавательница моментально подобралась и уже была готова сорваться с места.
— ЧП на алхимическом факультете! — махнул рукой медик. — Девочку одну надо подлечить. Взрыв компонентов, ожоги.
— Бегу! — кивнула Аграфена Петровна.
Медик развернулся и упёрся взглядом в меня. Точнее, даже не во всего меня, а в мою косу.
— Фон Аден? — уточнил он.
— Так точно, — ответил я почему-то по-военному.
— Идёмте с нами, — он махнул и мне. — Речь идёт о вашей сестре! Я думал, за вами придётся отдельно бежать.
И вот тут уж у меня в груди совсем похолодело. Я двинулся вслед за медиком. За мной, на удивление, легко спешила Бабичева. А я вспоминал тот самый день, когда нам принесли уведомление. И это несмотря на то, что в доме уже провели новомодный телефон. Но никто не набрался смелости нам позвонить. Вместо этого послали курьера.
Я до сих пор слишком живо помню, как сползла на пол мать, прислонившись спиной к стене и беззвучно рыдая в трясущиеся ладони. Как отец, не нашедший для неё слов утешения, просто стоял в тёмном коридоре с конвертом в руках и всё больше белел. Как брат пытался успокоить мать, обняв её, но сам едва сдерживал слёзы. Как я сжимал кулаки в бессильной злобе и невозможности что-либо изменить.
И сейчас это ощущение вернулось. Какой же я болван! Надо было оставить Аду под присмотром матери! Куда я сунулся? Я же уже знал, что из-за изменений, вызванных моим возвращением, всё меняется! Нужно было всё рассказать матери и наказать следить за сестрой, как за зеницей ока. Но нет, Виктор — герой, всё сам сможет!
Чем ближе мы были к алхимическому факультету, тем сильнее я себя накручивал. К тому моменту, когда мы подбегали к дверям, я уже готов был увидеть обугленное тело без признаков жизни.
На самом деле, всё было не настолько страшно. Да, у Ады были сильно обожжены ладони и лицо. Но сейчас над ней уже работала целая команда лекарей, которые оказывали ей необходимую помощь.
— Ну-ка разойдитесь, — приказала Бабичева, и сгрудившиеся вокруг сестры люди отшатнулись в разные стороны, как испуганные рыбки при виде хищника.
Сама же Аграфена Петровна села на стул возле кровати, где лежала Ада, и принялась водить ладонями возле её лица.
— Ничего страшного, — констатировала она, спустя несколько секунд. — Выглядит, конечно, жутко, но пострадали только верхние слои кожи, внутри всё целое. Сейчас подлатаю, будет ещё краше, чем прежде, — она повернулась к худому невзрачному мужичку, который сильно выделялся на фоне остальных. — А что произошло-то, Корней Палыч?
Как я понял из дальнейшего разговора, это был преподаватель, на занятиях у которого и случилась неприятность с моей сестрой.
— Я, честно говоря, вообще в недоумении, — голосок у преподавателя был под стать его худощавому и нескладному телосложению. Можно сказать, что они с Бабичевой являли собой полную противоположность. — Там просто нечему было взрываться, вот что, — он стянул с носа очёчки и принялся протирать их полой учительского кителя. — Обычный, я бы даже сказал простейший косметический состав для выведения прыщей. А рванул, словно кислотная бомба! У меня и в аудитории сейчас следы убирают. Там вообще ужас, — он махнул рукой, и так это вышло манерно, что мне стало не по себе.
— Ясно, — Аграфена Петровна сделала вид, что её полностью удовлетворил ответ Корнея Павловича, но сразу же после этого повернулась к моей сестре.
Я тоже перевёл взгляд с преподавателя на Аду, и даже вскинул брови от удивления. Ещё минуту назад её лицо было усыпано чёрными обожжёнными пятнами, а уже сейчас на их месте появлялась розовые заплатки, пока ещё сильно выделяющиеся на фоне остальной кожи.
— А ты что скажешь, красавица? — обратилась Бабичева к моей сестре. — Что ты помнишь о произошедшем?
И тут меня осенило. Лекарка не просто лечит Аду. Заодно она проводит расследование. Причём, это умело скрыто под видом того, что врачующий должен знать все обстоятельства. Вот же лиса! Да, от такой вряд ли что-то удастся скрыть.
— Я даже не знаю, что сказать, — произнесла Ада и робко улыбнулась, поглядывая на меня. — Всё шло, как обычно. Я смешивала банальные ингредиенты. Только Матрона постоянно под руку каркала, — она даже голос изменила на капризно-высокомерный. — Ой, ничего у тебя не выйдет! Не получится, говорю же! В лягушку превратишь! Да не сыпь ты столько! Быстрее! Что ты копаешься! Мозги забыла! — сестра выдохнула и уже своим обычным голосом продолжила. — И так далее. А потом в какой-то момент — р-раз! И рвануло. Я даже понять ничего не успела.
Я слушал, что говорит моя младшая сестра, а сам думал о том, что происходит. Вероятнее всего, что кто-то что-то подсыпал Аде в готовящееся зелье, да так, что она ничего не заметила. Возможно, просто подменили ингредиент. А, может быть, даже заколдовали. Хотя на зельеваров вроде бы учатся неодарённые. В любом случае без тщательного расследования не обойтись.
Да уж, изменил ход истории, так изменил. Думал, что оградил сестру от угроз, а вместо этого спровоцировал новые. А смертельная опасность, как нависала над Адой, так и продолжает это делать. Только теперь непонятно, откуда ждать новый удар.
Я даже покачал головой, понимая, что теперь придётся учитывать гораздо больше факторов, чем раньше.
Тем временем Аграфена Петровна закончила и поднялась со стула.
— Ну что же, вот и всё, — с улыбкой произнесла она и хлопнула в ладоши. — Ещё денёк полежишь в лазарете, я поколдую с косметическим эффектом, и сможешь вернуться в общежитие. Но будь аккуратнее, пожалуйста! Когда в тебе пробудится сила, огонь тебе будет не страшен, но пока следует с ним осторожничать.
— Спасибо вам огромное! — сестра вскочила с кровати и оглядывала свою пока ещё пятнистую кожу на руках. — Я вам очень благодарна! — а затем бросилась мне на шею. — Прости, Вить, что заставила тебя волноваться!
***
Бутурлин сидел в своём кабинете и с отвращением, явно написанном на лице, перекладывал различные бумаги, среди которых были отчёты, выписки, дела курсантов, приказы на премии и прочие документы в предназначенные для них стопки и папки. Он уже давно думал, что для этого нужно завести специально обученного человека. Но эксплуатировать людей просто так он не умел, а финансирования на должность секретаря с допуском к секретной документации выбить пока не смог.
В дверь постучали. Как бывалый вояка, Иван Васильевич уже знал, кто стоит за ней.
— Входи, Глеб Иванович, — сказал он, с облегчением откидываясь на спинку кресла, так как можно было не несколько минут забыть о ненавистной бумажной работе. Демоны в этом смысле всё-таки лучше. Нашинковал их в мелкую стружку, да и дело с концом.
Вяземский вошёл в кабинет, закрыл за собой дверь и кивнул декану. Бутурлин указал ему на кресло, которое стояло специально для тех, к кому он относился хорошо. Для остальных предназначались неудобные стулья.
— Новости? — поинтересовался Иван Васильевич, глядя на помощника.
— Да, — кивнул Вяземский. — Но пока непонятно, как к ним относиться. Всех курсантов, персонал, вольных слушателей гоняют группами на капище. Не трогают пока только наших.
— Это интересно, почему? — нахмурился Бутурлин.
— Очевидно, вас боятся, — улыбнулся Глеб Иванович.
— И правильно делают, — кивнул на это Иван Васильевич. — Устроили тут вольницу. Это хочу, это не хочу, это буду, это не буду. Старший по званию сказал, обязан исполнять… — тут он понял, что слишком сильно отклонился от темы. — Ищут, кто пробудил, да?
— Так точно, — ответил Вяземский, глядя в блокнот, с которым не расставался ни на минуту. — Но, судя по всему, ещё не нашли.
— И правда, наш, что ли? — задумчиво проговорил декан боевого факультета. — Ладно, придумаем что-нибудь. Как прошло занятие по первой магико-медицинской помощи? — поинтересовался он, ловко меняя тему.
Глеб Иванович перелистнул пару страниц, но уже не мог сдержать улыбку.
— Великолепно, Иван Васильевич, — ответил он и хмыкнул. — Говорят, что демоны значительно гуманнее в отношении человеческих пальцев, нежели Аграфена Петровна, — Бутурлин после этих слов и сам не выдержал и несколько раз хрюкнул от смеха. — Хруст ломаемых костей перекрыл даже крики курсантов, — продолжил Вяземский. — По крайней мере так говорят. Я слышал только крики, ор и угрозы пожаловаться кому надо.
— Уверен, что «кто надо» не станет вмешиваться, — ответил на это декан. — Ему самому пальцы дороги, — оба снова похихикали, словно по двадцать лет скинули. — Ладно, это всё мелочи. Что с магоподавителями?
— Тайный сыск усиленно скрежещет зубами, — откинув ещё несколько листков в блокноте, ответил Глеб Иванович. — Перебирает ваши заявки и скрежещет. Но я сегодня узнавал, вроде дали добро на всю партию.
— Отлично, — Бутурлин посерьёзнел и несколько раз кивнул, в том числе и собственным мыслям. — Как только пришлют, сразу же объявляем полевой сбор!
— Не рано ли? — Вяземский действительно казался расстроенным. — Может быть, дождёмся, пока слякоть и холод будут, а? А то это больше на турпоход будет похоже, чем на марш-бросок и закаливание в полевых условиях.
— Глеб Иванович, дорогой, — Иван Васильевич вдруг подался вперёд и скорчил скорбную физиономию. — Я уволиться хочу, а не расстрела за то, что пара князьков не вернётся назад, понимаешь? — но тут он ехидно ухмыльнулся и снова откинулся на кресле. — Ты же видишь, какой контингент. Человек десять и в огонь, и в воду, а остальным хватит пару дней жопой на голой земле поспать, и они уже к маме на ручки запросятся.
— К сожалению, это так, — ответил Вяземский.
— И не забывай, — Бутурлин взял ручку и измарал документ, который мозолил ему глаза всё это время, — без своей хвалёной магии они быстро почувствуют себя ничтожеством. А нам другого и не надо. Калечить — это прерогатива исключительно Бабичевой. А мы закаляем дух и даём представление о службе. Доподлинное.
— Всё понял, — Глеб Иванович поднялся с кресла. — Какие-нибудь распоряжения будут?
— Вроде бы нет, — ответил Бутурлин, с грустью глядя на стопки бумаг, но затем оживился. — Хотя, если вдруг будет такая возможность… попробуй узнать, кто из наших пробудил капище.
— Будет сделано, — ответил Вяземский и вышел из кабинета.
* * *
Убедившись, что опасность моей сестре больше не угрожает, я поспешил вернуться к занятиям. Но не успел выйти в коридор, как услышал шаги за спиной, после чего меня схватили за рукав и прижали к стене.
Надо мной возвышалась Аграфена Петровна с выражением подозрительности на лице.
— А расскажи-ка мне, мил друг, откуда у тебя на груди ошмётки тёмной магии? — произнесла она тихо, чтобы её слова не донеслись больше ни до кого, но при этом достаточно напористо, чтобы понять: лжи она не потерпит. — Остатки какого-то ритуала, или боевое?
— Боевое, — ответил я, не задумываясь, так как она готова была услышать эту версию, а я готов был поверить в неё, как в правдивую. — Буквально накануне приезда в столицу, в Горном, откуда я родом, был прорыв демонов. Нескольким тварям удалось прорваться к капищу неподалёку от города. А там как раз была моя мать. Я подоспел во время битвы и получил чем-то в грудь. Мать подлечила — она из Рароговых, но, видимо, что-то осталось.
Медленно, словно ещё анализировала мои слова, Бабичева отпустила меня и сделала полшага назад, освобождая моё личное пространство.
— Но мать, судя по всему, не лекарь, да? — уточнила она, разглядывая видимое ей тёмное пятно. — Очень уж снято непрофессионально.
— Нет, не лекарь, — ответил я. — Огневик. Я, честно говоря, даже не знал, что что-то осталось. Думал, всё убрали. Не ощущал никаких последствий.
— Ну-ну, — задумчиво произнесла Аграфена Петровна. — Ладно, зайди ко мне после занятий, я нейтрализую остатки, — резюмировала она, а потом аккуратно потянулась к моей груди, но в последний момент отвела руку. — Да, лучше после занятий. А то мне ещё кучу пальцев ломать.
* * *
Нашу группу уже собрал куратор Вяземский. Меня ждать не собирались, хотели кого-нибудь послать, чтобы меня оповестили позже, но я наткнулся на наших в коридоре первого этажа.
— Фон Аден, — Глеб Иванович сделал знак всем остановиться. — Как здоровье сестры? — поинтересовался он, причём я видел, но спрашивает он не для галочки.
— Благодаря Аграфене Петровне всё замечательно, — ответил я и увидел, как у Льва и Николая сморщились лица от одного имени преподавательницы. — Небольшая восстанавливающая терапия, и Ада будет на ногах. Обещают, что будет ещё краше, чем прежде.
— Отлично, — кивнул Вяземский. — Мы как раз идём в спортзал для отработки навыков боя, присоединяйся.
Я занял своё привычное уже место между Костей и Тагаем, предвкушая хороший магический бой. Всё-таки магам надо практиковаться не меньше, чем любым другим профессионалам.
Но тут Глеб Иванович всем нам преподнёс сюрприз.
— Сегодня у нас состоятся занятия по боевой немагической, — он подчеркнул это слово, — подготовке. Ещё раз: сегодня мы будем отрабатывать обычный контактный бой.
— Мы что, крестьяне что ли какие-то, ногами-то махать? — возмутился Голицын, а Толстой согласно закивал головой. — У нас магия есть, чтобы противостоять угрозам!
— Всё так, курсант Голицын, — холодно проговорил Вяземский. — Вот только по последним данным, поступающим нам со Стены, у демонов начали появляться некие подобия артефактов, которые, срабатывая, отрезают доступ к магии на какой-то период. Самый продолжительный был зафиксирован в пределах пяти минут. Но эти пять минут ещё пережить надо, не так ли? Вот мы с вами и попробуем это сделать.
А я вспомнил, что действительно ходили слухи, что демоны научились как-то вырубать нашу магию. У некоторых сильных магов их сила не срабатывала в присутствии определённых видов демонов. Но как-то доказать или опровергнуть эту теорию так и не удалось. Однако мы всегда были готовы к тому, что наша сила окажется бесполезной при очередном прорыве и придётся убивать демонов подручными средствами.
— Сегодня мне будут помогать оценивать бой инструктор Валерий Александрович Геркан и помощник декана Сергей Семёнович Собакин, — проговорил Глеб Иванович, и тут я увидел ненавистную морду Гниды, которого имел счастье не видеть уже пару дней. — Но сегодня всё будет не так, как на тестах.
Он замолчал, перелистывая блокнот. В этот момент Гнида вытащил из небольшой сумки браслеты, больше похожие на маленькие поясочки.
— Итак, сегодня в роли защитников империи на Стене выступают курсанты: Румянцев, Жердев, Голицын, Зорич и фон Аден. Прошу пройти к Сергею Семёновичу и получить магоподавители.
Мы по одному подходили к Собакину, и он защёлкивал нам на правом запястье антимагический браслет. Противная штука. Ощущение такое, что приходится дышать через узкую трубочку и воздуха постоянно не хватает, только в отношении магии.
— Итак, вот наши защитники империи, — указал на нас Вяземский. — Все они не могут пользоваться магией. Оставшиеся курсанты назначаются демонами.
И сразу несколько человек повернулись к Глебу Ивановичу. В глазах у них читалось: «Сам ты — чёрт». Но, кажется, всё так и было задумано. Нашему куратору нельзя было отказать в чувстве юмора.
— И в каком порядке нападать? — спросил Тагай, оглядывая нас.
— Сейчас всё объясню, — ответил ему Вяземский. — Вы все разбиваетесь на группы по пять человек и нападаете на одного из защитников одновременно с разных сторон.
— Стоп-стоп-стоп! — Николай Голицын поднял руку вверх. — Разве пятеро на одного — это честно?!
— Курсант Голицын, — Глеб Иванович сделал несколько шагов в его сторону, угрожающе занеся ручку над блокнотом, — а где вы вообще видели честных демонов? Вы знаете, какое соотношение обычно бывает на Стене? — между ним и Николаем осталось всего пара метров, когда наш куратор остановился. — Один к десяти минимум! — проговорил он так громко, чтобы слышали все. — А то и больше. Так что считайте, что это щадящий режим.
«Один к десяти, — подумал я мечтательно. — Уж и не помню, когда такое бывало в мою бытность каторжником. Возможно, в самом начале ещё такое случалось. Но чем дальше, тем больше. В последний раз вообще три легиона было. Не считая летающих!»
— И самое главное, — Вяземский отвернулся от Голицына, словно тот его больше не интересовал и обратился ко всем остальным. — Защитники пользоваться магией не могут, как вы видите, на них магоподавители. К сожалению, на всех браслетов пока нет, поэтому демонам магией пользоваться просто запрещено! Ясно?! Если увижу, что кто-то из демонов пользуется магией, развею к чёртовой матери!
Редкие смешки прошли по толпе.
А я приготовился драться. Всё-таки махать руками и ногами я умел и любил. Это тело ещё не было целиком приспособлено к бою, но я уже начал подтягивать его к тем данным, которые мне были нужны. Ежедневные подтягивания, отжимания и приседания были первым шагом к укреплению всего мышечного каркаса.
Дальше началось шоу. Я бы пожалел, если бы мы дрались все одновременно. Но нет, Вяземский дал возможность каждой группе показать себя отдельно.
Первым «демоны» атаковали Румянцева. Возможно, он ходил в какие-то секции, судя по его ударам с разворота, но явно не до конца постиг эту науку. Очень быстро нападающие выучили его движения, сговорились и скопом повалили его на татами.
Вяземский всё помечал в свой блокнотик и после сражения огласил.
— Антон Румянцев, боёвка — три, психологическая устойчивость — три, — сделав пометки, он поднял взгляд на самого бойца. — Тебя убили и съели на четвёртой минуте боя, — куратор покачал головой. — Нужно подтянуть показатели.
Следующим бился Костя. И вот тут уж началось самое настоящее шоу. Ну, для начала он показал отличные навыки боя и недюжинную силу. Вот только всё это сопровождалось полной нелепицей.
— Ага, сейчас, — Костя готовился отразить атаку очередного демона, но вместо того, чтобы ударить, хватал за грудки и отбрасывал метра на три от себя. — Простите, пожалуйста, — затем ударял в грудь следующего. — Извините, я не хотел! — потом очередного. — Упс! Простите-простите, очень больно?
К концу первой минуты все собравшиеся в зале просто ухахатывались. Кроме тех, кто нападал на Костю. Этим-то как раз было не до смеха. Они поднимались, сцепляли зубы и шли выслушивать новые порции извинений под звёзды в глазах. Через две минуты десять секунд ни один из «демонов» уже не смог встать на ноги. Или ни захотел.
— Чего, ребят, прям очень сильно, да? — переживал за них Жердев.
— Боёвка — пять с плюсом, — резюмировал Вяземский. — Из тебя выйдет отличный защитник. Этикет — бесспорно пять, — и тут присутствующие снова хохотнули. — А вот психологическая устойчивость — только три. Ты всегда перед демонами извиняешься?
— Нет, ну, если они… — начал было отвечать Костя, но сник, поняв, что нужен совсем другой ответ. — Наверное, нет.
— Ладно, будем учиться действовать с врагом жёстко, — кивнул Глеб Иванович и сделал запись в блокнот. — Следующий.
Пришло время и Голицыну показать, что он умеет. И тут, несмотря на то, что немагический бой Николай считал признаком крестьянства, оказалось, что он весьма неплохо умеет защищать себя при помощи рук и ног.
Так продолжалось минуты три, пока не произошло непредвиденное. Тагай решил вжиться в роль демона до конца. Упал на пол, подполз к Голицыну вне зоны видимости того и со всей силы укусил Николая за икру.
Голицын взвыл так, что остальные «демоны» от него отшатнулись. Но они пришли в себя раньше, чем он смог восстановить концентрацию. Потому повалили и демонстративно «загрызли». Видимо, и остальные потихоньку втягивались в игру.
— Курсант Добромыслов, — Глеб Иванович уважительно кивнул Тагаю. — За вживание в роль — безусловная пятёрка, первый кандидат в диверсионный отряд. Курсант Голицын, боёвка — пять, психологическая устойчивость — два. Потерял концентрацию и умер.
Настала очередь Радмилы защищать империю. И вот тут случилось нечто такое, чего никто не ожидал. Зорич начала танцевать.
Её «демоны» даже опешили на некоторое время. Уж не знаю из-за грации и пластики женского тела или просто из-за непредсказуемости происходящего.
— У нас вроде бой должен быть, а не танцы, — с презрительными нотками заметил Лев Толстой. — Это ноль баллов? Или один?
Но скоро все получили ответы на вопросы без единого слова. «Демоны» собрались и предприняли попытки устранить защитника империи. И им это не удалось. Ни поодиночке, ни вместе.
Танец Радмилы ускорился, являя собой самую настоящую магию движения и вписанного в него женского тела. «Демоны» отлетали от Зорич один за другим, потирая ушибленные места. При этом было видно, что девушка их щадит, не ударяя в полную силу.
Но это и послужило тому, что некоторые удары нападающих достигали цели. И после каждого Радмиле приходилось по новой сосредотачиваться. К концу боя танец и вовсе превратился в помесь пластических ударов и борьбы. Некоторых девушка швыряла, как завзятый борец.
— Что ж, — подвёл итог Вяземский, когда время вышло. — Мы с вами увидели прекрасный образец владения латиноамериканским стилем боя, смешанным с элементами сербской народной борьбы. В целом, курсант Зорич, ставлю отлично за всё, — он повернулся к остальным курсантам. — Если же у вас возник вопрос, откуда бывшая сербская подданная знает стиль капоэйра, то вы не одиноки. Радмила, поделитесь, пожалуйста, с одногруппниками, откуда такие познания?
— Дед нанимал в детстве преподавателя, — девушка пожала плечами. — Обычная история, он грезил внуком, а рождались сплошь внучки. На мне он решил оторваться.
Пришла и моя очередь «защищать Стену». Сначала я даже хотел попросить себе больше «демонов», но затем решил, что не буду выделяться. А попрошу разрешения потренироваться позже.
Я действовал, исходя из стопроцентной эффективности, как и привык это делать за пятнадцать лет каторги на Стене. Единственным отличием было то, что я, как и Радмила, не бил в полную силу, больше намечая прямые джебы и боковые хуки. Упор же делал на то, чтобы просто всех раскидать.
Но мои «демоны» оказались самыми воинственными из всех и норовили реально достать. Больше всех старался достаточно объёмный Лев Толстой. Я-то полагал, что он не очень сильный, но, как оказалось, ошибался. Дури в этом аристократе было побольше, чем в иных настоящих демонах.
Пришлось подключать ноги. И в один прекрасный момент Лев сунулся в очень опасный сектор, который я как раз оборонял с помощью ног. В запале я снёс ему нос на бок. Он завизжал, словно поросёнок, отполз от меня метра на три, обхватил нос рукам, пытаясь остановить брызжущую фонтаном кровь и только потом вспомнил, что проходил только сегодня утром.
Не отвлекаясь от боя, я всё-таки увидел, как он наложил себе магический бинтик на нос. Проблема была только в том, что нос ещё надо было вправить. И тут ему уже помог подскочивший на помощь Собакин.
— Ну, сука! — услышал я на пределе слышимости, поэтому решил, что мог ослышаться.
Я закончил со своими за две с половиной минуты. Если бы контакт был полным, ушло бы значительно меньше. Но у меня не было цели покалечить сокурсников.
— А что, — спросил у Вяземского Голицын, — у Адена тоже какой-то свой, тохарский стиль боя?
— Нет, — с улыбкой ответил Глеб Иванович, глядя на меня. — Виктор продемонстрировал прекрасный образец кабацкой драки. Минимум движений, максимум результата. Этот стиль очень распространён на Стене, насколько я знаю. Но вот отдельные элементы принадлежат к какой-то особой школе боевых искусств, с которой я не знаком. Если вам надо узнать, пытайте Виктора. Вдруг он захочет поделиться. Боёвка — пять, психологическая устойчивость — пять.
«Ну, спасибо, — ухмыльнулся я про себя. — Что же до особой школы боевых искусств, её зовут Леший, и он — очень жёсткий мужик. Однако, сейчас он, наверное, ещё даже не подозревает, что будет кого-то учить».
Дальше каждый из нашей группы попробовал себя в роли защитников империи на Стене. Несколько впечатляющих результатов я увидел. В частности, интересно бился Муратов, хоть и не выстоял пяти минут.
После основных боёв я попросил Вяземского, чтобы нам с Костей и Тагаем разрешили остаться и потренироваться втроём. Эти двое буквально осадили меня, чтобы показал им несколько приёмов.
— Похвально, — ответил на это Глеб Иванович. — Я только «за». Вообще, если нужны постоянные тренировки, мы можем выделить вам своё время.
И мы задержались ещё примерно на полтора часа. Причём, я ясно видел, что Жердев схватывает всё даже быстрее Тагая. И это было странно. Но в то же время, я понимал, что получил нового сильного союзника. А такими в моём случае не разбрасываются.
А вот, когда мы вернулись в общежитие, меня ждал удар посильнее всех тех, которые наносились в спортзале.
На боковом диванчике недалеко от входа сидела Ада и весьма воодушевлённо ворковала с Голицыным. Кровь тут же вскипела в моих жилах. Я решительно подошёл к ним, взял сестру за руку и потащил к себе в комнату.