Прокуратор

Прокуратор на краешке мира в тени креста

Рисовал на песке тридцать старых простых монет,

Он шептал, что своими руками казнил Христа,

И что сколько не мой, но водою не смоешь грех,

И что сколько не кайся — путь в Рай зарастет травой,

А серебряной плиткой над дверью: «Welcome to hell».

Полушепотом бредил да все говорил одно:

Он бы все изменил, если б время вернуть сумел,

Он готов преклониться, что сделать тогда не смог,

Но что сделал — то сделал, не вырубишь топором.

Он «предательство» пишет у старческих жалких ног.

У него по плечам растекался кошмарный сон,

У него по рукам растекается Иордан,

У него на ладонях копье и Ершалаим.

Старый город свободой связал его по рукам

И крестами Голгофы «на память» его клеймил.

Прокуратор клянет на двенадцати языках

Маргариту и мастера, да и себя подчас.

Сотни лет он грозился бесчувственным небесам,

Да и где-то грозится, наверное, и сейчас

(Палестина, Нью-Сити, а может быть и Москва,

Рестораны, кофейни, театры, музей-кино).

Место встречи — не время — меняется на раз-два,

Пусть меняется мир, не меняется только он,

Продолжая ходить как в сомнамбуле меж имен,

Руки трет о рубаху: никак ему не отмыть.

Если ты его встретишь однажды с косым крестом,

Передай, что на небе его Он давно простил. (по мотивам Булгакова)