За кружкой пенного

- Давайте я вам стихи почитаю? - в его взгляде читалась жажда. 

Та особенная жажда, которая мучает людей пьющих и накануне пивших. Мы называем эту жажду "похмельем". Ну и запашок от него шёл соответствующий: вчерашней перегоревшей в организме выпивки, немытого с вечера тела, несвежего белья. С тонкой ноткой бедности и... и гениальности.

- Пушкина? Блока?

- Ну, зачем вы так... - его губы обиженно надулись, - Собственного сочинения.

Мне не хотелось слушать стихи. Ни его, ни Пушкина, ни Блока, ни даже Навои с Низами. Мне не хотелось слушать его запах... Но...

- Гарсон! - я поднял вверх два пальца, - пару пива.

И указал ему на стул напротив.

- Валяйте.

Он сел, пригладил пепельные усы - соль с перцем. Почесал кадык.

- Где-то спелые яблоки пахнут в траве. Где-то грибы притаились под прелой листвой.
Здесь же машины шуршат друг за другом, словно звериное стадо по мостовой.
Дождь и туман. Петербургская осень в разгаре. Пасмурно, мрачно, и хочется снова тепла.
Где-то есть море. Где-то есть солнце, только не здесь, не сейчас...