Вшрох. Полуаршинная прозрачная хтонь, ублюдочная помесь гусеницы и таракана. Говорящая

Подняв глаза к потолку, я увидел широкую щель, прошедшую пьяным зигзагом. А из этой щели на меня смотрело оно. Прозрачное, желеообразное, невообразимо мерзотное. Вшрох, подсказала память. Он же пруссак, он же таракан.

Тараканья харя глядела на меня из щели, и фонило эмоциями от неё так, что Восприятие немедленно считало и доложило: наглость, любопытство, аппетит.

Мрак. Фигура речи идеально отразила наблюдаемую реальность. За вшрохом, в щели, простиралась непроглядная тьма. И это пугало больше всего.

Моё тело передёрнуло от отвращения, по нервам хлестнуло жутью. Остаточные реакции предшественника. Я же в этот момент разумом оценивал ситуацию – насколько тут всё плохо. 

Желеобразная харя улыбнулась, растягивая жвала и обнажая тонкие длинные иглы. И произнесла:

– Я твой дом труба шатал.

Грохнуло, дрогнуло, пол и правда заходил ходуном.

Таракан разговаривал мысленно, передавая ассоциации-образы, которые внутренний переводчик сложил вот в такую фразу.

А потом эта полуаршинная прозрачная хтонь, ублюдочная помесь гусеницы и таракана, свесилась соплёй из щели и рухнула мне на голову.

Из 7-й главы «Дракона Петербургской империи»