Дана Туманова, 24 года
Дана Туманова: Водная нимфа с осколками в сердце
Представительница второй ветви рода Воды, невеста наследника главной ветви.
Внешне — идеал послушания: приветливая улыбка, безупречные манеры, идеальные наряды. Но те, кто поймает её взгляд в момент, когда Волемир отворачивается, увидят море ярости и боли. Она — хрустальная ваза, которая трещит по швам от кипящих внутри эмоций.
★ Парадоксы невесты:
— «Брак — моя судьба»: с пяти лет училась быть «достойной Омутовых». Каждое утро начинала с мыслей: «Он — моё счастье. Я — его тень». Но когда Волемир хвалит её за послушание, в горле встаёт ком: хотела бы, чтобы ценили не только старания.
— Любовь как битва: пытается растопить его лёд идеальным послушанием. Запоминает каждое его слово, подстраивает привычки под его вкусы, ловит редкие одобрительные взгляды — крохи, которые смахивает со стола его равнодушия.
— Гордость против сердца: ненавидит Ярославу не за смелость, а за то, что та позволяет себе то, чего Дана не смеет. «Ты — позор для рода!» — бросает ей, но ночью плачет, повторяя: «А я… я даже позориться не решаюсь».
★ Тени за фасадом:
— Ревность без права на голос: терпит унижения от приказов отца Волемира, но каждый его взгляд на Ярославу воспринимает как нож в спину. «Почему она может бунтовать, а я — нет?» — спрашивает зеркало, зная ответ: потому что у неё нет выбора.
— Уроки Мирославы: свекровь учит её «не чувствовать», но в её советах слышится горечь. «Ты будешь несчастна. Но это — цена нашей чести», — говорит Мирослава, и Дана впервые видит в её глазах слезы. Это пугает больше, чем будущее.
— Война с собой: каждый сарказм в адрес Ярославы оборачивается самоуничтожением. «Я — не она. Я — лучше», — твердит она, но после сцен ревности моет руки до красноты, словно стирая с них грязь собственной слабости.
Дана — не злодейка. Она — жертва собственной веры в сказку. Её сила — в упорстве. Слабость — в том, что даже гнев она направляет не на систему, а на тех, кто посмел быть свободнее.
Она разрывается между мечтой о любви и страхом её потерять. И если когда-нибудь поймёт, что Волемир не лёд, а зеркало — её собственное отражение станет невыносимым. Но пока предпочитает винить Ярославу — это проще, чем признать: её главный враг не соперница, а слепая преданность правилам, которые лишили её голоса.