Милован
Он снова ушёл к реке — к тому самому дубу, что помнил молнию.
Кора на нём почернела, ветви торчали, как кости.
И там, у корней, он увидел следы.
Глубокие.
Человеческие — и нет.
Будто ступали и сапог, и лапа, будто два мира шли одной дорогой.
След вёл в лес.
Из чащи тянуло влажной землёй, мхом и звериным дыханием.
Когда он переступил границу деревьев, воздух стал плотным, вязким, как туман перед грозой.
Тишина сомкнулась, словно кто-то натянул невидимую ткань между стволами.
Даже ветер не шевелился.
И тогда он увидел его.
Человек стоял у подножья сосны — высокий, смуглый, с глазами цвета старого мёда.
Волосы — чёрные, в бороде — серебро, а на руке — заживший след укуса, как отметина древнего договора.
— Не зови гром в лесу, — сказал он. Голос низкий, ровный. — Здесь слушают другие уши.
— Кто ты? — Яромир не опустил меч.
— Милован. Сын Велеса.
Имя отозвалось эхом. Лес будто знал его.
Ветки зашевелились, корни под ногами дрогнули. Свет между деревьев потускнел.
— Сын Велеса? — Яромир прищурился. — Таких изгнали из мира людей.
— Изгнали, — спокойно ответил Милован. — Но земля не изгоняет своих.
Он опустился на колено, коснулся мха ладонью.
И трава вокруг выпрямилась, словно вдохнула.
Птицы, до этого молчавшие, тихо вскрикнули — и опять смолкли.
— Что тебе нужно в Новгороде? — спросил Яромир.
— Того же, что и тебе. — Милован поднял глаза. — Понять, почему боги снова смотрят вниз.
Он говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась глубина — как у воды, в которой есть дно, но никто его не видел.
— Ты — гром, — сказал он. — А я — тьма под корнями. Мы не враги. Пока.
— Пока? — насторожился Яромир.
— Свет и тьма редко идут рядом. Но если падёт одно — умрёт и другое. Чернобог движется. Его тени уже касаются мира.
Из тумана за спиной Милована выскользнул зверь.
Похожий на волка, но крупнее, с глазами человеческими, внимательными.
Он обошёл Яромира кругом, вдохнул воздух — и исчез, будто растаял в сыром воздухе.
— Твой зверь? — спросил Яромир.
— Не зверь. Тень. Она идёт за теми, кто слышит землю.