Облик Огня
Вскоре он бросил взгляд на землю, когда запнулся обо что-то большее и легкое, чем обычный камень — ветер трепетно сдувал, с лежавших повсюду черепов и костей, пепел. Резкий звук обвалившейся крыши задушил чей-то крик внутри дома, который стоял совсем рядом. «Не все еще мертвы», — подумал медведь, но даже не дернулся в попытке побежать на помощь. Сколько тут погибло людей, хладнокровно думал он, десятки тысяч? Сотни? Неужели это Дастгард? Если это действительно так, то произошедшее здесь не просто бедствие, случившееся здесь и смерть всех этих людей — настоящая катастрофа. Он сочувствовал мертвым и сопереживал им, но останавливаться было нельзя — совсем скоро ему суждено было увидеть свой дом. Обгоревший и разрушенный. Дастгард пал, теперь это было ясно. Но от чьих рук? Кому взбрело в голову разрушить этот великий город?
Его мысли прервал пёс, который жалобно и дико скуля, вышел из-за угла того здания, что когда-то звалось его домом. Это была обычная дворняга средних размеров. Волдыри покрывали безжалостно обожженное тело собаки, а по бокам у нее еще оставалось несколько не тронутых огнем клочков грязной шерсти, но это все. Псина посмотрела на незнакомца томным взглядом, лапы ее подкосились, и она упала наземь. Последний истошный вой давал понять, что пёс перестал мучиться.
Еще несколько секунд странник сохранял медленный размеренный шаг, осторожно ступая между заваленными снегом человеческими останками, пока собака вдруг не подняла голову, глядя на него теперь уже абсолютно пустыми красными глазами, внутри каждого из которых, кажется, вспыхнул настоящий пожар, который по какой-то непонятной причине не мог вырваться наружу. Злой рев, какими не обладали ни собаки, ни волки и вообще никакой даже самый свирепый зверь, разнесся по безлюдным улицам города. Сарвилл смотрел проклятому животному прямо в глаза. Пес неподвижно наблюдал за ним, напоминая собой странную статую, какую только мог себе придумать какой-нибудь скульптор с больным воображением, которую он бы прятал в самых дальних закромах своего дома, боясь быть сожженным на костре за такие извращения своего разума.
Странник стоял также неподвижно, как и псина, стараясь совсем не моргать. Какое-то время у него получалось, но потом веки не послушались, опустились, а в следующий миг он видел, как чудовище, злобно рыча, бросилось на него. Медведь ловко увернулся от броска. И еще раз, только уже с противоположной стороны. Наконец, он выбрал момент и зарядил кулаком справа прямо по продолговатой изуродованной морде собаки. Небольшие стальные шипы, расположенные на обугленной перчатке странника легко, словно в талый снег, один за другим вошли в череп псины. Исчадье опустилось прахом на землю, поглощенное пламенем, которое сожгло его изнутри.