Безумные колера - на лабутенах
И в ох@#$ных штанах... Продолжаю свою псевдо-оспреевскую серию...
Опять "непобедимая армия великого кхорне". Детище сумрачного Абимова гения, господин проводный унгаан.
Батальонный гибрид шамана с замполитом...
Прическа в виде звериных рогов, ритуальный нож - вариация на тему кукри, противотанковые гранаты в ассортименте.
Эрвин невольно сморгнул. И еще, видя, но не понимая. Зеркальнолицый, здоровенный дикарь — тот самый, огромный, с волосами, скрученными на затылке на манер оленьих рогов. Он стоял во весь рост, с ухмылкой, щеря на Эрвина — прямо в лицо — крупные желтые зубы. Под ногой — камень, перепаханный очередями вдоль и поперек. Эрвин выругался — сквозь сжатые зубы люто и зло. Довернул пулемет, поймал «рогатого» сеткой прицела, мягко, привычным за сегодня жестом, спустил оба курка. Сверкнули молниями трассера, пули пропели, выбили фонтан брызг на земле. Дикарь подпрыгнул на месте, захохотал, показав замершему Эрвину средний палец. Подпрыгнул опять — смешно, дернувшись обеими ногами на месте. А потом развернулся и побежал. Большими прыжками, к бэхе, смеясь на ходу как безумный. А в руках его…
В левой руке дикарь держал длинный нож, а в правой — круглый предмет, до ужаса похожий на противотанковую гранату. Застучал, забился в руках у Эрвина пулемет. Пули запели, прошли прямо в грудь дикарю. Земля закрутилась, брызнула фонтаном у самых ног, но без толку — выше и ниже. Опять… Дикарь крутанулся на месте, опять подпрыгнул и радостно заорал. Ни одна пуля его не задела.
— Господи, помилуй… — прошептал Эрвин, наводя в третий раз пулемет… Оба ствола уже багровы от перегрева. Звонко щелкнул боек, — лента кончилась, зарядный ящик пуст. На груди дикаря, от плеча к поясу — длинная белая полоса. С алой каймой, надета торжественно, как орденская лента… На секунду… Зеркальнолицему осталось десять шагов. Эрвин понял вдруг — шестым чувством — что это на нем за трофей. Юбка содранная с той, деревенской девчонки. Той, что Эрвин оставил лежать на дворе позади, укрыв листом мятого, кровельного железа.
— Собака дикая, — прошипел Эрвин под нос. Мягкое, полированное дерево скользнуло в ладони, приклад вжался в плечо. Дикарь взмахнул рукой — правой с зажатой в кулаке гранатой. Заорал, готовясь к броску. И упал на землю. Тихо, грязным, смятым кулем. С дырой калибра 7,62 в голове. Эрвин опустил ствол. Тот самый, «Лаава Куанджало», винтовку подобранную в часовне — пригодилась таки. И, воистину, она была дамой, умеющей говорить по делу.