Божественный мордобой (Мать ареала, глава 18)
Большое квадратное здание без дверей встретило до крайности взбешенную Кайсин подавляющей тишиной.
Ярко пылал очаг, занимавший почти половину стены высокого зала - тускло блестела в алых отсветах, стоящая в дальнем конце помещения, старательно вычерненная углем наковальня.
Бросали по чисто отмытому полу и стенам цветные блики праздничные - алые и золотые - ленты.
По грубо сработанным стенам плясали яркие, глубокие - абсолютно живые - тени.
“Го-о-о-о-р-р-н-н-н! Слышишь меня, сморчок старый!?”
Пламя в очаге неровно дрогнуло. От, замершей в центре зала Кайсин все сметающей волной плеснул к стенам опасный, несущий в себе сводящее с ума ощущение жути, сине-алый туман.
“Давай, выходи! Или мне лично впереться в твой актал и вытащить сюда за бороду!?”
Огонь из Очага гулко ахнул и столбом взвился под потолок так, словно в него сыпанули термита.
Кайсин обдало жаром - на её голове сухо и жалобно затрещали взметнувшиеся вслед за пламенем волосы.
Она мгновенно вскинула вокруг тела дополнительные матричные щиты. Уплотнила до невозможности ауру и активировала кровь боевой ипостаси, “эхом” проступившей поверх кожи синей, призрачной чешуей - из сопряженияпо энергоканалам и венам земного тела хлынула ядовитая, горячая “плазма”.
Из пламени Очага вытянулась огромных размеров, покрытая мелкими, играющими язычками огня, рука. Следом вывернулись голова, плечи… Соткалась мощная, укрытая тугими дымными завитками грудь. Сформировалась вторая рука, вытянувшая из пламени и неудачно занесшая низко над головой, пышущий жаром молот.
ТЫ СМЕЕШЬ МНЕ УГРОЖАТЬ, ДЕВЧОНКА?!
Кайсин, мешая с сознании право Власти с флёром и давящим Подчинением, коротко рявкнула, сбивая гномскому богу концентрацию и контроль - обернулась полуразумным стихиальным туманом, как коконом, и наотмашь хлестнула дымной волной по огненной аватаре, буквально вбивая почти успевшего воплотиться в храме стихиалида обратно в родной Очаг.
По залу густо плеснуло искрами. От праздничных лент потянулись густые дымки.
К аватаре Горна рванули толстые, туманные плети и начали с жадностью чёрной дыры втягивать в себя из актала чужую энергию пламени.
“Я, сволочь старая, ещё не такое смею! Ты, козёл, хоть раз за последние тысячелетия к детям своим спускался? За жизнью за их смотрел? Или тебе лень задницу от “трона” своего оторвать и прислушаться к собственной пастве!? Какого приблудного у тебя, тварь, дети в законной духовной Связке внебрачными вдруг становятся!?”
По защите Кайсин с размаху ударило пламенным молотом: раз, другой.
Ещё и ещё.
Из уголков её глаз, ушей и носа потекли тонкие, тускло светящиеся синевой и едва заметно парящие лиловым дымом, кровавые струйки. Туман практически перестал отвечать разъяренной стихии разрывающими вспышки огня всплесками, слил воедино цветные фракции и подернулся жутковатым лиловым дымом, начав усиленно разъедать основание раскалившегося в присутствии хозяина практически до белизны алтаря.
Аватар бога натужно хекнул: перехватил боевой молот обеими руками, занёс его над головой, целясь в просевшее под ударами, буквально пожирающее его заживо, туманное марево, но на последней, произнесенной противницей, фразе неожиданно замер.
Пламя резко опало и “свернулось” в нормальных размеров, коренастого гнома, шагнувшего на пол храма из пригасившего яростное горение Очага.
Кайсин пошатнулась и вытерла запястьем кровь из-под носа.
Горн подошел к ней вплотную, заглянул в жутко перекошенное болевым откатом лицо и тихо поинтересовался:
- Ты что имеешь ввиду под духовной связкой, девочка?
Она сплюнула на пол кровь, рассыпавшуюся мелким пеплом ещё в полете, тихо, проникновенно зарычала и хрипло хекнула, прочищая горло. Спешно втянула ядовитый туман хаоса обратно в ауру, не давая ему снова вцепиться в и без того изрядно пожеванную, но вроде бы вполне уцелевшую ауру стихиального бога.
Смерила гнома злым, откровенно презирающим взглядом:
- Коронарное совмещение матриц основы души, придурок. И я не девочка - мне лет почти столько же, сколько тебе, - и разгневанно хлюпнула носом.
Откуда-то изнутри сопряжения неожиданно накатила боль, у неё в голове что-то с громким, оглушающим звоном лопнуло - она закатила глаза и пластом рухнула Горну прямо на руки.
***
Горн удивлённо уставился на быстро гаснущую, расползающуюся в пространстве драными клочьями ауру странной, но поразительно сильной рыжей женщины, считал висящие поверх её матричного слепка метки и с грязно выругался. И шагнул сквозь актал прямо к начавшему с треском вытягивать из земли бугристые корни, ярко сияющему тусклым золотом и нервно шелестящему кроной отростку мэллорна.
Ему, и без пережегших себе большую часть ауры недобогинь, хватало проблем в актале.
И пытаться кого-то спасать, в отличие от хоугского древа, он совершенно не собирался.