Рецензия на роман «Падение вверх»
Роман подойдёт тем, кто читает, чтобы отдохнуть и расслабиться. Здесь можно найти погони, стычки, перестрелки и взрывы, выпивку в тёплой мужской компании, героические поступки и финальную победу добра над злом. Вступление несколько затянуто, однако, разогнавшись на первых главах, дальше сюжет развивается динамично и захватывает сменой чёрных и белых полос: едва герои выкрутятся из одной сложной ситуации, как уже назревает следующая.
При этом роман не годится для тех читателей, кто ищет в книгах художественности, глубокой проработки характеров и жёсткой логики.
Предупреждение: в рецензии будут спойлеры!
Временами «Падение вверх» кажется сценарием фильма. По этой истории можно было бы снять крепкий космический боевик в лучших традициях Голливуда. Думаю, эта остросюжетная вещь с социальной подоплёкой и размахом во всю Солнечную систему была бы вполне успешна в прокате.
Однако те моменты, которые в фильме вытянули бы спецэффекты и игра актёров, в книге выглядят недоработанными.
В первую очередь это характеры. Они довольно условны. Это скорее не характеры, а типажи: мрачный пилот с поддельной медсправкой, врач-наркоман, бывший военный, парень из богатой семьи, решивший доказать себе, что он чего-то стоит, и хакер-ботаник. Очень тяжело сказать о них что-то ещё, даже дочитав книгу до конца. Вкусы и привычки, склад характера, мировоззрение, биография – это всё дано по минимуму. Например, читатель понятия не имеет, есть ли у Адама, одного из главных героев, родители, чем он занимается в свободное время, о чём мечтает.
Его девушка Лакшми, которую Адам на протяжении всего романа пытается спасти, тоже довольно условна. Наверное, не случайно в последних главах, когда её уже удалось отыскать, Лакшми находится в коме – то есть в состоянии, когда герой бездействует и просто смирно лежит на месте. Для неё нет роли в сюжете как для действующего лица.
Лакшми оживляет только один момент: когда она, измученная перегрузками, пишет Адаму раздражённое послание с претензиями, но затем, опомнившись, берёт себя в руки и переписывает письмо: «Адам, всё хорошо, уже тормозим перед луной. Напишу, как сойду. Люблю тебя».
Это был хороший ход, показавший, что девушка действительно любит Адама и готова чем-то поступиться ради него.
Параллельно показывается, как Адам собирается ей написать и понимает, что сказать ему нечего, тянет с ответом и задумывается о своей неготовности к семейной жизни. Он проявляет любовь к Лакшми только тогда, когда уже практически её потерял. Довольно стандартный вариант, но он всё равно работает и даёт хоть какое-то развитие характера. Отчаяние загоняет Адама в непривычные условия и заставляет действовать.
Но, что интересно, непохоже, что всё это как-то влияет на парня в длительной перспективе. Когда история заканчивается, он возвращается к прежней жизни. Единственное, что меняется – теперь Адам готов взять на себя ответственность за семью.
С остальными четырьмя героями тоже не происходит особых перемен, они даже не планируют сменить сферу деятельности, разве что работать теперь будут на себя, а не на компанию.
Поэтому нельзя сказать, что развитие личности занимает в сюжете сколько-нибудь значимое место. Здесь делается упор на действие, на возникновение и решение проблем, а не на внутреннюю жизнь героев.
Сюжетные повороты не оставляют читателю времени задуматься, и это к лучшему – некоторые моменты не кажутся особенно логичными. Вызывает вопросы, к примеру, завязка истории – то, что беременная женщина летит рожать на другую планету, потому что там лучше клиники. Окупает ли этот факт то, что по дороге ей приходится терпеть перегрузку в три раза выше нормы? И каким образом потом вывозить ребёнка, если оба варианта – полёт с перегрузками или на стимуляторах – явно противопоказаны младенцу?
Очень сомнителен главный вотэтоповорот романа – то, что Халим, руководящий группой Адама в военизированной корпорации, исследующей океан, одновременно оказывается и владельцем крупнейшей транспортной компании. Вряд ли у кого-нибудь получилось бы совмещать две эти должности, да и зачем?
Временами нелогичные моменты явно вставлены для того, чтобы произвести впечатление на читателя яркой или забавной сценкой (у меня другое чувство юмора, но, скорее всего, эти моменты воспринимаются как смешные). К примеру, врач, обкурившийся перед нападением на службу безопасности и превративший абордаж чужого корабля в клоунаду, производит впечатление конченого наркомана и по совместительству идиота, хотя в остальных главах он подаётся как привлекательный персонаж.
Ещё один пример – взлом Адамом полицейского дроида, у которого «исправна только директива по усмирению бешенных животных». Расправляясь с противниками, робот орёт «Сидеть!», «Фу!», «Хороший мальчик!», «Плохой мальчик!», хотя крайне сомнительно, чтобы такие крики могли произвести на бешеное животное хоть какое-то впечатление. Они дают некоторый комический эффект, когда на месте усмиряемой собаки оказывается человек, но если подумать, ничего подобного в программе дроида быть не может, потому что это бессмысленно.
Ощущение неестественности усугубляется речью персонажей, которые говорят, как герои американских фильмов:
– Стоп, остановитесь. Просто замолчите. Вашу историю дослушаю в другой раз. Есть объявление, и давайте покончим с этим побыстрее.
Язык персонажей – одно из самых слабых мест романа (поведение, впрочем, тоже). Вот таким образом действует и выражается сотрудник службы безопасности на корабле предполагаемых террористов, в присутствии начальника:
Пнув один из контейнеров, так что тот медленно отправился в полёт через весь грузовой отсек, Боб нервно расстегнул крепления на шее, стянул с себя шлем и принялся усиленно чесать щетину на лице. Шлем болтался в воздухе рядом с ним.
– А-а-а-р, ну что за хрень? Я уже настроился поджарить кого-нибудь из них! Зря вырядились что ли… у меня все щёки зудят, – вопил Боб.
Вот в такой стилистике, крайне далёкой от официальной, этот самый начальник составляет секретный отчёт для руководства (запись которого не имеет никакого логического обоснования, кроме создания удобств для героев – начальству о злодейских планах куда безопаснее докладывать лично):
...Что-то пошло нет так, как всегда в таких случаях. Корабль справился с глушилкой. Мы оказались как на ладони. Но вам переживать не о чем. От судна избавились быстро и тихо, не думаю, что на борту кто-то успел понять, что произошло. Если нужны подробности, попрошу Иба составить приложение к отчёту. Или можете запись случившегося сами посмотреть. Там тарабарщина из телеметрии, но вы в этом лучше меня разбираетесь. Повторюсь, переживать не о чем. Никому дела до ледовоза не будет. Я лично позаботился: сигнал бедствия отправлять некому. Судя по тому, как корабль разлетался на куски, он ещё и пустой шёл, без льда…
Зато в других ситуациях героев вместо привычного просторечия заносит в пафос:
– Нам, как и ему, нечего терять, – сказал Гонзо. – Вы вспомните, я ещё на Каллисто предлагал лететь к Ганимеду. Вместо этого нас отправили сюда. «Помогать людям», как в слогане компании? Ха! Делать деньги, – медик приосанился и стукнул кулаком по столу, – Мне стыдно работать на тех, кто наживается на чужом горе. На тех, кто ни во что не ставит своих сотрудников. Мне стыдно продавать товары втридорога тем, кто не может себе позволить выбора. Мне стыдно, за нас. Мы только и делаем, что терпим всё дерьмо, которое летит в нас сверху. Я считаю, что у нас есть шанс поступить правильно, сделать что-то действительно полезное, и мы не должны сейчас просто взять и отказать простому парню, чья девушка попала в беду. Я не хочу слоняться по запертому кораблю в ожидании милости от тех, кто понимает только язык денег. Нам нужно к Ганимеду!
Ещё более яркий образчик пафоса – Финальная Речь Торжествующего Злодея, крайне длинная и вдохновенная. Однако в ней используется хороший ход: устами антигероя излагаются идеи явно экологической направленности, о которых самое время задумываться.
– Либо это, либо целая жизнь в мерзких коробках и куполах. Целая жизнь, Адам. А дети? Дети детей? Ты ещё молод, и своего потомства у тебя нет. Вся твоя ответственность ограничена, ты, безусловно, думаешь о своём будущем ребенке, но ещё не думаешь о мире, в котором ему предстоит жить. А я уже думаю только об этом. Только о том, как мои внуки не будут знать, что значит стоять под открытым небом и смотреть на огромный горизонт. Дышать чистым воздухом. Они, как и ты, не смогут себе позволить жить при нормальной силе тяжести. Такое будущее… ужасно. Неправильно. Человек не космическое создание, он должен твёрдо стоять на земле. На настоящей земле.
Социальная и экологическая составляющая, присутствующая в романе, сильно украшает книгу, привязывая фантастическое будущее к сегодняшним реалиям и придавая повествованию глубину.
Про Землю Лакшми слышала разные истории. Истории о грязной полузатопленной планете, страдающей от перенаселения и безработицы. О сотнях тонн космического мусора на орбите. Но также истории о монументальных плавучих городах с собственными замкнутыми экосистемами. О величественной орбитальной станции, о старейших в Системе верфях Луны. Историй было много.
При чтении больше всего не хватало художественности. Упор делается на то, что делают и говорят персонажи, изредка – что они думают и чувствуют, но очень мало описаний, метафор, практически нет ярких деталей. Когда же детали появляются, они не всегда уместны.
К примеру, сентиментальный сувенир, подаренный Адамом девушке на первом свидании, описывается как «цветастый инопланетянин, похожий на осьминога». При этом совершенно непонятно, что следует представить: то ли раскраску в цветочек, то ли нечто многоцветное, и каких именно цветов оно должно быть. В итоге вещица выходит крайне условной, вообразить её невозможно.
Ещё один пример - лишняя деталь в скупом описании внешности Адама:
В одном из вагонов ехал высокий молодой человек лет двадцати пяти. Одет он был в добротный рабочий комбинезон синего цвета с надписью «Subnautica» на спине.
Совершенно непонятно, почему мы видим надпись на спине, хотя нигде не оговорено, что мы подобрались к герою именно сзади, и существует вероятность, что он вообще в этот момент сидит, откинувшись на спинку сиденья.
Однако в другом моменте аналогичная деталь становится и уместной, и говорящей:
Лакшми пришлось прижать себя к стене, чтобы дать мужчине пронестись мимо. На спине его комбинезона большими буквами было выведено «Витимкан». Буквы были сильно затёрты.
Здесь мы видим спину работника транспортного корабля, потому что он прошёл мимо Лакшми и девушка провожает его взглядом. Затёртые буквы говорят о том, что комбинезон далеко не новый, и это отлично вписывается в картину «Витимкана», который находится в плачевном состоянии.
В этом случае маленький и внешне незаметный штрих работает на общее впечатление от сцены. То есть, по всей видимости, автор умеет работать с деталями, но почему-то не стал ими пользоваться.
Такой же разброд и с описаниями. К примеру, Лакшми в невесомости – красивая, очень легко визуализируемая сцена:
Длинные черные волосы висели в воздухе, словно она была под водой.
Дождь на Титане не менее красив, но этот момент испорчен неверным словоупотреблением, и сложить требуемую картинку намного труднее.
Снаружи моросил дождь. Самый необычный дождь в Солнечной системе: сантиметровые капли падали вниз медленно-медленно, словно лёгкий снег.
«Моросить» означает падение очень мелких капель, мороси. Первая фраза заставляет увидеть мелкий моросящий дождик, а вторая напрочь её перечёркивает, рисуя совершенно другую картину.
Нехватка и неточность деталей и визуального ряда делают историю более условной, чем она могла бы быть. Это некритично для читателей, которые фокусируются на сюжете и событиях, но мешает тем, кто привык обращать внимание на мелочи.
Отсюда, думаю, значительная разница в восприятии книги. Я не смогла в неё поверить, но несомненно, что роман понравится читателям, ценящим приключения, авантюры и героические поступки.
__________________
Рецензия написана на платной основе, подробности тут: https://author.today/post/59197