Рецензия на роман «Апофеоз»
Дилогия Криабал- Апофеоз является, пожалуй, наиболее богатым в художественном отношении произведением Александра Рудазова. Несколько сюжетных линий, выдержанных в разных жанрах переплетаются в единое целое. Тон задает юмористическое фентези о приключениях пародийной четверки героев - искателей Криабала: одержимого леммингом берсерка, ленивой волшебницы, неверующего жреца и воришки-полугоблина, страдающего копролалией. История сопротивления кобольда Фырдуза - эпическое фентези, явно отсылающее к "Властелину колец". Расследования Танзена и Массено - викторианский детектив и готический роман. Во второй части дилогии линии попарно смыкаются и появляются две новых - историческая хроника взлета и падения парифатской империи, и иронический детектив - расследование демоницей пропажи ларчика. Казалось бы, автор превзошел самого себя и предоставил читателю развлечение на любой вкус, однако чего-то все же недостает...
Недостает финального парадокса, выводящего смысл за пределы фабулы, заставляющего все произведение ка бы звучать на октаву выше. Таким парадоксом оканчивается цикл "Архимаг" - Креол отказывается от магии и могущества, к которому шел две жизни, во имя любви к Ванессе. Таким парадоксом оканчивается "Властелин" - титан Бельзедор, скрываясь под маской опереточного злодея, держит на своих плечах равновесие всего Парифата, и быть истинным повелителем тьмы, а не её рабом, может только абсолютно бескорыстный чистый сердцем индивид. Такого же парадокса можно было бы ожидать и по окончании "Апофеоза". Однако эпичность финальной битвы скорее подчеркивает неспособность владык Парифата принимать адекватные решения. Перед читателем разворачивается грандиозная по размаху комедия ошибок.
Начнем разбор с самой древней истории.
Война Парифатской республики с титанами начинается из-за неспособности находить парадоксальные решения. Как ввести в правовое поле могущественное существо не признающее над собой ничьей воли? "Если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе" Титаны не подчиняются ничему кроме титановой правды? Достаточно принять конституционный закон о титановых жребиях, а затем законодательно фиксировать права и обязанности граждан по отношению к обретшему жребий титану, и бессмертные гордецы станут гражданами республики хотя бы номинально - своим собственным жребиям они то обязаны следовать, а раз они прописаны в законе, значит и законы республики имеют над ними власть. Даже мятежному Ордентусу можно было бы найти работу лидера легальной оппозиции - пусть бы в соответствии со своим жребием пытался убедить население Парифата в необходимости деглобализации.
Величайший маг Бриар Всемогущий поддался уговорам своего друга "великого мудреца" Остраго, преобразовав республику в империю. Остраго вывел замечательную по своей глубине теорему - для того чтобы абсолютная монархия была идеальным общественным строем необходим монарх с несуществующим сочетанием достоинств. В этом можно усмотреть некую иронию автора - на Парифате магия сделала ненужными даже зачатки научного мышления. Не все читатели настолько наивны, чтобы спутать централизованную систему управления с самовластием одного, пусть даже очень хорошего человека. Наивная вера в доброго царя это самопротиворечивый политический идеал, а единственным оправданием чрезвычайной диктатуры может быть только перенастройка политических институтов. Но именно это остается за кадром, будучи несколько неуместным в юмористическом фентези.
Бриара больше интересовало развитие магии, чем отладка государственного аппарата, но, достигнув вершин и создав магическую форму, жизни он совершил последнюю ошибку - сам стал разумным заклинанием. Как маг он в определенном смысле обрел счастье - возможности Властелина Идимов бесконечно превышают его потребности - но как правитель перечеркнул все что строил. Система изначально была завязана на одного человека уникальных достоинств, и потому стоит удивиться, как Парифатская империя смогла продержаться так долго. Как только советники избрали императором не самого достойного, а самого сильного мага, просвещенный абсолютизм сменился деспотией. Свойственный фентезийному сеттингу дисбаланс между возможностями общества, располагающего магией, и уровнем его организации проявился во все красе, хотя и не был деконструирован автором. Пресечение династии, утратившей функцию верховного арбитра, было лишь вопросом времени. Собственно оно и произошло при попытке молодого императора эту функцию восстановить, воспользовавшись наследием основателя - одним из крибалов. Как выяснилось, никаких новых институтов, обеспечивающих единство империи, за тысячу лет выработано не было. Как конклав из семи волшебников, пусть и сильнейших, управлял десятью миллиардами индивидов неизвестно даже Творцу. Точку в истории парифатской империи поставило применение магического оружия массового поражения... которое произошло по ошибке. Как выяснилось развязке, "Апофеоз" при некоторой доработке может быть применен в качестве глобального выключателя магии, и такое применение с самого начала позволило бы не только удержать империю от распада, укоротив распоясавшихся магов, но и сохранить миллиарды жизней. Хуже того, истребив три миллиарда разумных индивидов, это магическое ГКЧП, продолжая существовать в форме нежити, в разрез со своим прямым долгом, не предприняло никаких действий для восстановления функционирования органов государственной власти, что привело к еще большей катастрофе, унесшей еще 5 миллиардов. Окончательно расточил наследие предков умственно отсталый наследник династии.
Однако комедия ошибок на этом не закончилась. Тысячелетия спустя могущественные владыки Парифата продолжают проявлять чудеса некомпетентности.
Радож Токхабаяж искал способ обратить чистое разрушение во благо. Достойная и нетривиальная цель. Второе начало термодинамики - фундаментальное свойство мироздания. Содержательные вычисления, не являющиеся тавтологиями, требуют необратимых процессов. Без необратимых процессов не было бы и эволюции. Адаптация этих идей к магическому сеттингу могла бы стать новым словом в фентези. А Радож Токхабаяж, научившись создать, разрушая все лишнее, стал бы вторым Бриаром. Но... он тоже где-то ошибся и стал чудовищем. Однако не сдался, попытался бороться со своей новой природой. Выходило не очень, зато появилось убеждение в опасности магии. Казалось бы это убеждение можно реализовать тысячью и одним различными способами, но в итоге выбирается один из наиболее неэффективных в своей бессмысленности. Возможно тьма разрушительно влияет даже на самое себя, но в том случае наилучший способ спасения Парифата от Антикатисто заключался в спасении Радожа Токхабаяжа от внутренней тьмы, и это было бы тем самым парадоксом, которого так недостает в финале.
Расследование героев должно было бы чем-нибудь закончиться, но оно по сути заканчивается ничем. Читатели получают множество разнообразных сведений из истории Парифата, но полученные сведения никак не используются героями для решения их основной проблемы. Более того, Танзен и Массено лишены даже радости самостоятельного разгадывания головоломки, как это принято по канонам детективного жанра. Замысел финальной битвы, не проигранной лишь чудом, не требовал ни поиска Апофеоза, ни встречи с Властелином Идимов, ни спуска в Хиард. Описание новых локаций конечно развлекает читателей - Рудазов признанный мастер чудесного бытописания, вдохнувший новую жизнь в архаичный жанр - однако избыточно для развития сюжета. При этом внешне эффектная кульминация при внимательном рассмотрении не слишком эффективно решает задачу. Победа над злом достигается некоторым превосходством в силе и маленькой хитростью. Угроза Парифату виде Апофеоза, криабалов и неадекватной мотивации лауреата первой степени Радожа Токхабаяжа отодвинута, но не устранена. Токхабаяж не понимает, что даже убив всех магов, он не решает проблему опасности магии как явления, а значит, он неадекватен и именно его неадекватность представляет угрозу для окружающих. Однако устранение самой проблемы, а не её носителя даже не рассматривается. Хотя, уговори Дрекозиус своим красноречием Токхабаяжа заняться своим душевным здоровьем с помощью телепата Медариэна и белого Криабала, превращение антагониста в протагониста было бы совершено не заезженным финалом в сравнении с вариациями на тему судьбы Кощея в "Конце сказки".
Под занавес комедии происходит раздача сокровищ. Апофеоз, перенастроенный в режим блокиратора магии, Конклав и Криабалы можно было бы использовать с максимальной эффективность на общее благо. Задача в общем то сводиться к оптимальному распределению времени. Вместо этого уникальное оборудование обрекается на вечный простой, хотя доверять советникам, один раз уже отправившим в Шиасс большую часть населения Парифата, единственное средство хоть как-то их контролировать никак нельзя назвать мудрым решением. На фоне эпически смешных действий великих волшебников образцом рациональности выглядит веселая демоница Лахджа и маленькие герои. Инверсия великого и малого можно даже считать удачной находкой. Дрекозиус, обретя средство вечной молодости, имеет неплохие шансы рано или поздно дослужиться до фламина Космодана. Отсутствие фанатизма и лишних амбиций в сочетании с дипломатическими талантами и административными способностями сделали бы его весьма перспективным кандидатом в глазах курии и паствы. Орден Солнца обрел нового архимандрита, что было вполне ожидаемо. Фырдуз стал бургомистром Кобольдаланда при господине драконе. Дракон, кстати, выказал мудрость, передав рваный криабал в кобольдам в общее пользование. Друзьям следовало бы последовать примеру древнего ящера, чтобы повысить эффективность своих криабалов. Джиданна сумела накормить свою белку, а Мектиг - унять внутреннего лемминга. Только Плацента недолго наслаждался счастьем, зато сменил существование полугоблина на статус небожителя. Каждый кто хотел нашел свою уютную хоббичью нору как Имрата жребий, в этом и мораль истории.
Подводя итог можно сказать, что "Апофеоз" отличается от "Криабала" большей событийной нагруженностью сюжета, купленной ценой связности. Мотивации персонажей и функционирование институтов не всегда обоснованны. А ведь и юмористическое фентези никто не освобождал от основной задачи фантастики - воображать альтернативную социальность.