Рецензия на роман «Проклятие миру»
О чём говорит название «Проклятие миру»? О действии. О словесном действии. О некоторой деструктивной глобальности в его содержании. А конкретнее? Чьё действие-то? Ну… Есть варианты.
Например, автор писал произведение в раздраконенном состоянии и не нашёл ничего лучшего, как заранее проклясть и весь мир, и читателей в нём – а чего мелочиться? Открываете текст, а там проклятие. Получай, фашист, гранату!.. (Нет, я, конечно, надеюсь на лучшее, но мало ли…)
Или автор (аль кто иной) адресовал проклятие самому себе (внутреннему миру), а когда писал – отбывал наказание, мучаясь, точно проклятый. (Это более вероятная штука – текст полон аскетизма, смирения, само- и просто осуждения).
Если вчитаться вглубь текста, то уже в середине 1-й части можно найти персонажа, которого зовут Энеджет – это и есть «проклятие миру» на местном языке планеты Мейи, которая составляет место действия двух третей произведения. (Что, нашли? Нет – это ложный след; Энеджет среди прочих персонажей далеко не наиглавнейший. И да, проклятие он несёт – но!.. Его проклятие миру Мейи – далеко не из самых крупных).
Возможно, не только Энеджет, но и все другие герои – тоже проклятия. Без особой даже разницы в том, кто из них желал зла, а кто добра. (Ну а что – по последствиям их активности – очень на то смахивает).
Жанр - мистика. Форма – роман.
С названным жанром спорить не стану, хоть, конечно, мистика в литературе и в религии/философии – две разные мистики, но то такое…
А вот роман ли? По критерию длины – точно роман. Но это внешний критерий. На АТ всё роман, что делится на главы, будь то повесть, монография или конспект лекций, но причина того – упрощённые категории в функционале сайта. А вот по сути своей – тоже роман?
Мне всё же больше напоминает цикл коротких историй, объединённых миром и персонажами. Цикл легенд, возможно. Или неточно датированных летописных записей, связанных чаще хронологически, чем по сюжетной логике.
Ибо события происходили из таких основных источников:
- случай (бог из машины) - появилась новая звезда + родился бог; вдруг хана планете…
- закономерность - заданный характер, склонности и способности бога, заданная расстановка сил, социальное влияние.
- смирение / аутотранстформация бога в связи с поставленной целью.
Язык. Грамотный, аккуратный, очень сухой. Это скорее язык технических текстов, которым целесообразно писать синопсисы. Аскетическая сухость языка, на мой взгляд, содержательно дополняет отказ автора от обложек. Не стоит ли за тем и другим «борьба с прелестью» в религиозном (теологическом) смысле? Ну, и переоценка рационального начала.
Стиль. Местами – стилизованный под легенду, кое-где разговорный, местами - публицистический, пропагандистский. Специфическая лексика - «менталитет» и пр. – отсылает скорее к журналистским клише, чем к научным понятиям. Автор избегает предоставить читателю свободу в идеологической оценке тех или иных событий, непременно задаёт одну правильную точку зрения, которая воспроизводится вновь и вновь.
Признаков художественности мало. Не исключаю, что это сознательная установка.
Образы.
Каждый персонаж повинуется заданной автором логике, источников спонтанного самодвижения у него нет – при том, что есть источники чудесной энергии (вестры), которые позволяют удивлять массовку, для читателя их возможности быстро становятся предсказуемыми.
Персонажи схематичны. Автор позаботился, нашёл им особенности, благодаря коим их не спутаешь. Этот хочет (умеет) то, этот сё… Но они не оживают, и вот почему. Автор описывает события с ними с известного отстранения, из мета-позиции, позволяющей не поддаваться обаянию, а трезво судить. Потому все персы развиваются линейно. Куда запустили, туда полетел. Автор знает, куда запустит. Называет, чего им хотеть и что переживать.
Конкретно прописанные ситуации – скорее исключение, чем правило.
Автор сторонится ярких образов, как сторонится и изображений на обложках.
Как итог – создаётся впечатление, что автор много сил отдал детализации фона, но не пожелал выписать хоть какую-нибудь фигуру. Весь текст – по преимуществу фоновый.
Есть ли в тексте герой (герои) со своими арками? Одного главного – нет. Есть довольно много персонажей (живых богов – вестроносцев), между которыми закручена звёзная Санта-Барбара. Адонаи, Саркхат, Ойли, Энеджет, Солнце, Руи… Герои выходят один за другим на протяжении первой части произведения. Автор о них рассказывает, но… Если герои и есть, то они всё же не в фокусе.
Или это один «герой с тысячью лиц» (Дж.Кэмпбелл)…
Интересы веррителей:
- власть, контроль над территориями (Адонаи, Саркхат);
- получение от населения почестей (Адонаи, отчасти Саркхат);
- турнирная победа (кто круче) (Адонаи, Саркхат, Энеджет);
- месть смертным врагам (в каком-то возрасте – все);
- творчество новых типов существ – крылатые, копытные люди (Саркхат, Руи);
- познание (Солнце);
- смирение (Ойли, Руи);
- спасение людей, планеты, искусственная передача бессмертия (Солнце, Руи);
- естественная передача бессмертия, рождение детей (многие в 3-й части).
Многие герои и местности – с говорящими именами. Может, и все, просто я не просёк. То, что просёк, относится к Ветхому Завету.
Возможно, герой здесь – весь пантеон родившихся богов, начиная с первых 15-ти? Но они себя не ведут, как единый субъект. Между ними конфликты, однако такие, которые надолго сюжет не натягивают. Персы бодаются силой, кто-то из них сильнее – тут и конфликт решён. Да, до следующего турнира.
Взгляд из мета-позиции не позволяет выделить одного героя. Позволю себе метафору.
Вот как есть ЛитРПГ, посвящённое погружённому в компьютерную сансару страннику, так «Проклятие миру» - это ЛитСтратегия. Типа «Цивилизации». Там в отдельного перса и не вживёшься. Смотришь на всю суетящуюся карту чело-муравейника взглядом ответственного демиурга – и убеждаешься: нетрудно быть богом. Но самому воплощаться некогда: вон сколько дел сразу! Вот прям щас всё брошу и начну за персов чуйства их ощущать!
Мир. Есть планета Мейя (аналог Земли). К концу 2-й части она благополучно гибнет, но бессмертные боги остаются, они худо-бедно занимаются панспермией, сотворяя людей на других планетах, где их ранее не было. Рукотворные цивилизации, где нельзя чьё-то развитие бросить на самотёк – не то скурвится.
Общая структура «Проклятия миру»:
Часть 1. Нисхождение.
Часть 2. Живые боги.
Часть 3. По второму кругу.
Ну а подробней…
Часть 1. Нисхождение. – Кто нисходит? Уайльдовский мальчик-звезда. Но множественный. Всего их 15… Рождаются у земных (мейянских) родителей, но бессмертны; плюс сами убьют, кого хошь, их энергии переданы алыми (и белыми) звёздами, засиявшими на небе. Впрочем, сколько их будет, заранее неясно. Всю первую часть их полку прибывает. Более сильные круты сразу, другие энергетически взрослеют к 13 годам.
А сначала-то было похоже на дуализм.
1-й чудо-мальчик - Адонаи – одно из имён ветхозаветного Бога. Убивающий взглядом. (ср: Вий гоголевский, св.Касьян) Из пастухов-кочевников – образ жизни Авраама. Адонаи претендует на то, что он творец мира, но идея эта фейковая. Хотя он бессмертен, как и другие боги, но не самый сильный из них. Только и того, что первый.
2-й мальчик - Саркхат – противовес 1-му. Городской житель, погряз в разврате. Люциферовский образ, хоть и без крайностей демонизации. Он сильнее.
Их отношение можно рассмотреть как цивилизационное противоречие (кочевники – горожане), разнящееся мерой строгости моральных требований.
Мир, окружающий этот ранний конфликт – библейский.
Город Иврон (оплот анти-саркхатовской коалиции) – несомненный Хеврон, город пастуха-кочевника Авраама.
Город Согор, погрязший в разврате (где живёт Саркхат) – Содом, близлежащий Гойт - Гоморра. В Гойте в дальнейшем (в части 2) воспроизведен известный библейский эпизод с ангелами, вместо которых праведник предлагал выдать своих дочерей, но те хотели чинить насилие ангелам, да и доигрались в масштабах города без единого праведника. Токмо жена Лота не остолбенела, а так всё весьма узнаваемо.
Но дуализм долго не держится. Рождаются новые мальчики-звёзды. Веррители – так их зовут. А по мере осознания их энергии (вестры) – вестроносцы.
3) Дэрез – диссидент-либерал-протестант, коему Саркхат не указ.
4) Ойли – для него характеристично послушание, искупление греха флагелляцией. Автор, определённо, рассматривает порку как средство совершенствования нравов, инструмент смирения где-то сходный с обрезанием, но социально (не религиозно) коннотированный. Кому трудно быть богом, тот позволяет себя отшлёпать розгами – ну и так искупает грех из-за того, что кого-то пришлось случайно насмерть убить. Неравноценно? Но, типа, работает.
Что любопытно, за непокорность богам – людям смертоубийство положено. Ну а последнее боги уравновешвают поркой. Всё прям совсем справедливо, и никто не умрёт обиженным.
Ну а на ниве рождения мальчиков-звёзд – что-то новенькое, его принесли белые звёзды-близнецы. Своего рода пара двойников Джеккилл/Хайд.
5) Энеджет – на местном языке «проклятие миру», т.е. перс, давший имя произведению. Самый агрессивный
6) Солнце – позитивный бог, большой любитель науки.
И, вроде бы, вокруг Энеджета должна бы закрутиться дальнейшая вся история, да не тут-то было. Множественные знаки, опознанные мною, здесь подвели. И убийства всех неугодных с младенческого возраста.
Город Мегид (его родина) – восходит к Армагеддону – долине Ар (горы) Мегидо (имя собственное). Всякая крупная всеизраильская битва в истории происходила в этом удобном месте, потому армагедец и стал нарицательным.
Негев (муж матери Энеджета) – это пустыня в Израиле. Каменистая такая)
Адити (мать его – забеременела от звёзд) – в переводе несвязность, бесконечность, женское начало… Собственно, со смертью матери у Энеджета случился рецидив. Снова давай убивать пачками… Но как-то сия линия самозаглохла…
До 7-й главы – описание фона. Лишь тут (полагал я какое-то время) появилась фигура – герой. Ну, и остальные живее задвигались, автор им дал слово… Ненадолго, даэ
Ну а из всех богов со звезды осталось назвать ещё одного – снова доброго. Готового всех подпитать своей энергией и элементами своих же костей. Это -
7) Руи – тож послушный, тож смирял себя поркой. (явный знак авторской симпатии)…
Ну и вот нисхождение завершается. Это значит, боги стали полностью взрослыми.
Вот как только, так сразу =
Часть 2. Живые боги. Полная представленность сил веррителей на планете Мейя. Она развёртывается в
Что здесь? Эксперименты Руи (можно ли передать вестру другим людям; как приделать крылья к людям с целью ангелопроизводтва, ну и чтобы создать воинство), ну и Сакхата (выведение козлоногих людей)
Расправа над Гойтом (Содомом и Гоморрой). За смерть двух ангелов целый город – ахренеть как справедливо)
Обиженный, что мать его померла, Энеджет устраивает погромы, мочит ни в чём не повинных, остановить его нереально. Стрёмно, но не глобально. Погромы местные.
Ну и полный бабах планете. Что было неожиданно. Интересное авторское решение в том, что проект спасения планеты создаётся, и спасать ли Мейю, выносится на референдум. Но – народ против – решили её не спасать. Ну её, в самом деле…
Часть 3. По второму кругу.
Планета умерла, но продолжать-то надо. Скучнобессмертные веррители вспоминают о женщинах. Надо же, до сих пор никто не догадался оставить потомство естественным путём. А ну как сотворим женщин заново, да обрюхатим новыми богами. Не впятнадцатером же нудиться.
И давай осеменять сначала планеты, чтобы на них ну когда-нибудь произросли и женщины. Ну а там уж веррители своего не упустят!
По второму кругу пущены не только герои, но и читатель. Если раньше шли аналоги книг Бытия да Исхода, то отныне – вторичное по отношению к ним долгое Второзаконие…
Динамика читательского восприятия.
Начало чтения создаёт впечатление, что автор знакомит нас не с историей, а с предисторией (экспозицией). Ладно, ждём. Но предыстория затягивается. Вот уже шесть глав предыстории, а когда же начнётся? В главе 7 появляются диалоги. Какое-то время можно последить за живой речью персонажей. И всё: дальше – опять предыстория. Весь текст предыстория до того момента, как уж явно начался эпилог – растянутый на целую 3-ю часть.
Почему «предыстория», чем мне она не история? Тем, что о происходящем с персонажами рассказано скороговоркой, в самых общих чертах. Что, перс «пустился во все тяжкие»? Но в какие такие «тяжкие»? А, во все… Нет, мы не видим его тяжких. И лишены возможности оспорить авторскую оценку. Она выводится из неких генерализаций поведения (сиречь обобщений).
Ну да ладно: что-то новое происходит. Первая часть читается с интересом, хотя жизни (конкретики, эмоциональности) в ней и не хватает.
А вот вторая часть начинает провисать. Веррители воплотились – ну и? Их амбициозные проекты не выглядят яркими и захватывающими. Прилепить людям крылья. Ну, чтоб летать. Ну ладно, чем бы дитя не тешилось…
Раздолбать Содом и Гоморру за гибель двух ангелов. Ну, с одной стороны мстительный импульс понятен, но с другой – и гитлеровцы вот так же поголовно деревни сжигали… То есть, нисуть не радует.
Полный бабах земли-Мейи – где-то и облегчение. Небанально, да, неожиданно…
Но вот то, что пошло дальше – там уже не провис интереса, а резкий штопор. Куча новых героев-потомков на новых планетах, героев, которым, блин, тоже надо самоутвердиться – нет, о них не рассказываю, их проблемы оставили меня равнодушными; нет, достаточно, больше не надо… После третьей части формально следует эпилог. Но по моим ощущениям эпилог – вся третья часть. Затянутый, не то слово.
К идеям. Здесь, пожалуй, буду невнятен.
Главная архетипическая тема – «волшебное рождение героя». Проявлено в той же множественности, какую мы встретим в одноимённой работе Отто Ранка.
Задействована и кэмпбелловская сравнительная «тысячеликость».
Что-то об ответственности, о смирении. Типа, порки богов полезны, чтобы предотвратить проклятия миру. Вот Румату бы вовремя выпороть, да…
Некий линейный путь богов к их теократическому коммунизму…