Рецензия на роман «И АНГЕЛА БЕСПЛОТНЫЙ ПОЦЕЛУЙ Книга 1. "Маугли"»
А.Г.Шмелев
22.04.2021
Рецензия на книгу Ал.Пениста
«МАУГЛИ КАМЕННЫХ ДЖУНГЛЕЙ»
(или «… И ангела бесплотный поцелуй»)
Не знаю, удастся ли мне найти время и прочитать вторую книгу этого романа, но уже после прочтения первой книги сложилось впечатление. Его можно условно разделить на две части: а) содержательные впечатления, б) впечатления по форме повествования. Начну с менее важного – со второго. Хотя… содержания без формы не бывает. Если произведение художественное. И похоже в данном случае так и есть.
Автор выбрал модель повествования от первого лица. Причем это лицо – это очень еще молодое лицо. Это 15-летний юноша Гена Болотин, почти еще подросток, у которого большие проблемы с социализацией, ибо он уже имеет за плечами год, проведенный в колонии за воровство, и продолжает в ходе событий все глубже погружаться в воровской мир под кличкой Генка Форт. Впрочем, об этой содержательной канве позднее.
Обычно по фокусу повествования все книги условно можно разделить на интроспективные (про размышления и чувства героя) и поведенческие (про поступки героя и окружающих его людей). Ну еще бывает фокус на отношениях, но здесь этого меньше, хотя фрагментами книга выглядит как пьеса или сценарий – подряд идет длинная серий из взаимных реплик героев…
Удивительная и необычная особенность этой книги, которая с самого начала приковывает внимание и заставляет разгадывать загадки, поставленные читателю автором, заключается в том, что книга написана в основном про поступки (это почти сценарий детективного фильма в жанре «экшн», то есть с фокусом на действия), но эти поступки освещаются так детально, в таких мельчайших и технологических подробностях, что это сближает стиль изложения с интроспективным. Герой как бы сам занимается постоянной непрерывной интроспекцией - пристально наблюдает за своим поведением и описывает его очень детально. Я помню в своей жизни один знаменитый рассказ, где столько внимания уделяется мелким предметам, окружавшим героя (пилочкам, ножичкам, пряжечкам, узелочкам, платочкам), - это был «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. Ну в Гулаге-то понятно, без этого не выжить…
Наш герой Гена Форт совершает свои преступления не просто быстро и решительно, а тщательнейшим образом описывает все технические приготовления и, как в замедленной съемке, шаг за шагом рассказывает нам про реализацию задуманного плана - плана проникновения и хищения денег, так что мы – читатели - обязаны вникнуть, каким образом все проволочки-отмычки вставляются в разные замочки и позволяют открыть двери и дверцы, как денежные купюры из взломанного сейфа складываются в непроницаемый для влаги пакетик, чтобы не отсырели в «ухоронке», как фургон должен быть точнехонько подогнан под форточку окна второго этажа, чтобы с его крыши можно было забраться через фрамугу и т.п., и т.д. Тут, конечно, возникает двойственное впечатление от такого стиля повествования. С одной стороны, такое повествование кажется каким-то неестественным (по крайней мере очень непривычным) и мы из-за этого не очень быстро начинаем сопереживать герою, ибо он занимается необычным для нас делом – тщательно, занудливо комментирует все мелочи в своем поведении. Мы привыкли ведь к тому, что в сценариях типа «экшн» все сцены сменяют друг друга на «раз-два-три», то есть через три секунды возникает другая мизансцена, другой кадр оказывается в фокусе внимания. На письме это значит, что нужно на одну сцену автору потратить 2-3 фразы, но не 10-15, как это иной раз получается у данного автора.
Начинаешь, вдумываться, а что за автор? Что скрывается за его псевдонимом Ал.Пенист? Может быть, это вовсе не сексуально-озабоченный бытописатель-вуайерист? Может быть, он в самом деле в прошлом был «Альпинистом»? - Спортсменом-экстремалом, которому очень важно до мелочей учесть все детали и ничего не забыть, ничего не перепутать, как забиты все крюки и завязаны узлы на страховочных канатах, ведь иначе он сорвется в пропасть. Да, похоже, так и есть. Сексуальных сцен в романе мало и они вовсе не так просмакованы, как сцены воровства. Постепенно, по мере привыкания к такому стилю повествования кульминационных событий книги, сравнивая с описанием обычных бытовых сцен (написанных довольно-таки телеграфным, лаконичным стилем), мы понимаем, что в кульминационных сценах автор пытается передать читателю состояние «адреналинового опьянения», особого кайфа, который испытывает герой преступник в момент совершения своего преступления – он одновременно боится, что его могут «застукать и поймать», но одновременно испытывает наслаждение от того, что активно борется с этой опасностью и избегает ее благодаря своей ловкости, энергии и интеллектуальной сверхмобилизации. Да, мы понимаем – это «адреналиновая игра», которая втягивает прежде всего фантазию самого автора! И автор – этот самый Ал.Пенист – хочет с нами поделиться этим своим «адреналиновым кайфом». Автор нам волей-неволей напоминает разработчика компьютерной игры-квеста. В этой игре экранный персонаж проходит через сцены, в которых без учета все мелочей и правильной последовательности операций дальше не продвинешься по игре никак… Если Вам не близок этот самый «адреналиновый сладкий ужас», который испытывает в ходе такой игры сам игрок (ведь его герой которого может «спалиться в любой момент»), то вряд ли Вам будет интересно такое чтение…
* * *
Теперь про язык, про лексический аппарат романа. Он очень насыщен не просто бытовым, но именно блатным жаргоном. Автор местами просто «щеголяет» (такое складывается впечатление) знанием словечек из «фени», как и щеголяет знанием бытовых мелочей из жизни Москвы 1969 года (цены в копейках на разные сорта водки и на разные пакетики с хрустящим картофелем, который не назывался еще тогда чипсами, и т.п.). Понятно, что это по-своему придает повествованию достоверность – как еще доказать, что это и есть реальный бытовой и воровской мир того самого времени, если не вкладывать в уста героев блатной жаргон, включая не частые, но весьма откровенные нецензурные (матерные) слова. Но… тут у меня нет однозначного впечатления. То ли это написано не очень «вкусно», то ли мне слишком противен этот язык – настолько, что не хочется местами читать дальше. Скорее всего второе, и это моя личная проблема, которая мешает мне быть нейтральным рецензентом. Не скрою, что мне местами хотелось пропустить из-за этого какие-то сцены и узнать, что же будет с героем дальше. Тем более, что судьба героя, начиная примерно с главы 6, стала меня интересовать по-настоящему.
О краткости реплик. Местами возникает такое впечатление, что автор перестарался, когда сделал реплики героев сверхкороткими. С одной стороны, это придает повествованию динамичность и достоверность: вот, мол, людям, которые находятся в одном социальном контексте (на дне общественной жизни) достаточно двух слов: «Я сказал, ты услышал», чтобы понять друг друга и согласовать запланированные свои действия (в рамках воровской команды). Но с другой стороны, я лично не всегда понимал, о чем идет вообще речь и вынужден был перечитывать, чтобы вникнуть в непостижимый для меня контекст. Это вызывало дискомфорт при чтении. Неприятно себя чувствовать дураком, точнее – полнейшим фраером. Но… реплики педсостава школы в адрес героя выписаны были иначе – вполне достоверно, с достаточной степенью «педагогического многословия». И постепенно в ходе чтения выстраиваться начали два мира, в которых живет герой и пытается совместить две жизни: преступный мир и нормальный мир школьника, который стремится догнать одноклассников, чтобы хотя бы мать не убивать своей неудачной судьбой, пытается исправить какие-то двойки. Ну хотя бы потому, что ему приглянулась молодая училка английского языка. Хотя бы потому, что жалко 10—летнюю сестренку Ксанку, которую обязательно изнасилуют в детдоме, куда она обязательно попадет после его увольнения из нормальной школы и очередной посадки…
Так что мой совет читателю, который возьмется читать это произведение: не торопится отбрасывать книгу, а постараться потерпеть в каких-то либо слишком детализированных, либо, наоборот, слишком лаконично изложенных эпизодах. В конце концов из разнопланового стиля повествования выстраивается какая-то причудливая картина двойственного жизненного мира нашего раздвоенного героя - Генки Болотина.
* * *
Теперь о содержании. Генка Болотин – незаурядная личность, несомненно обладающая талантом и в плане физического развития (гимнаст первого разряда), а главное – в плане интеллектуального потенциала. Он решает не только воровские задачки с удивительной скоростью, сноровкой и вдумчивостью, чем явно превосходит всех своих подельников более старшего возраста. Он решает и математические задачки в школе тоже очень здорово – с большим увлечением и одновременно с удивлением открывает сам для себя мир знаний. Читает художественные книги, вдруг начинает ценить поэзию, учит наизусть стихи Блока, открывает для себя библиотеку, в которой книги дают читать бесплатно… Как и почему парень с таким потенциалом оказывается в такой ситуации? – Это загадка, это горе. Выберется ли он из нее или погибнет? - за этим начинаешь следить, начинаешь волей-неволей сочувствовать герою, ждешь развития сюжета. Читатель понимает, что произошла какая-то чудовищная несправедливость в отношении этого мальчика: его отец за разбой отбывает длительный срок в тюрьме, мать ведет аморальный образ жизни, пренебрегая стыдом и брезгливостью детей, которые учатся поневоле быть совсем-совсем не брезгливыми (или это образ жизни на грани с аморальным, ибо все-таки мать работает в магазине и не всегда находится в запое и в пьяном загуле с элементами сексуальных оргий в своем алькове – эти детали уже и не совсем важны).
Генка сочетает в себе разное, очень разное отношение к близким и незнакомым людям. Тут и хладнокровное безразличие к судьбам невидимых для него людей – такое, которое характерно для преступников. Что будет с сотрудниками той сберкассы, которую он ограбил? Какое наказание они понесут от своего начальства? – Это не заботит его ни секунды. И Генка при этом сочетает в себе сочувствие конкретным симпатичным для него людям, о которых готов проявить искреннюю заботу на грани с самоотверженностью. Он вступает в опасную схватку с «шакалами» (более крупными, чем он сам, по росту и весу), вынимающими мелочь из карманов школьников, он жестоко мстит за слезы своей младшей сестренки Ксанки и других «младших школьников», которых терроризируют шакалы. Он дружит и симпатизирует соседу Никанорычу, с которым играет в шахматы. Он помогает другу Моте обрабатывать трупы покойников в «жмурной» (в больничном морге). Видно, что он не предаст своих близких, напарников и подельников (таких как Пахомыч). Мы понимаем, что Генка – это не бездушный робот, запрограммированный для совершения краж.
Читатель начинает по ходу книги переживать за Генку, чтобы он смог все-таки выбраться из воровского мира и найти для себя интерес в социально-приемлемых занятиях - в спорте, в изобретательном мире математических формул и алгоритмов, в художественном видении мира. Ведь Генка описывает сам события, которые с ним происходят, так метко, так точно и изощренно…
Но… определенная жесткая правда жизни неумолимо наступает на горло нашим читательским надеждам, когда Генку призывает совершить очередной «скок» (налет на магазин) его крестный отец – авторитет из воровского мира по кличке Ферзь. Генка даже не может себе помыслить, что может воспротивиться воле этого Ферзя и каким-то образом уйти от него, сойти с этих рельс, по которым он катится к неотвратимой жизненный катастрофе (которую сам называет примерно так: «Вор должен сидеть в тюрьме, поэтому большая радость от каждой минуты, которая по ошибке проведена на воле» - цитирую по смыслу, а не по тексту).
* * *
Почему же автор назвал свою книгу роман, хотя внешне она выглядит как повесть об одном только человеке, причем изложенная от первого лица? Я бы согласился с автором в том, что это именно роман. Ибо книга отражает сквозь призму раздвоенного жизненного мира героя более широкую действительность - целую раздвоенную эпоху. Наша бывшая советская Родина, наш СССР на рубеже 60-70-х годов сейчас многими людьми, даже жившими тогда, вспоминается очень идеализированно – как «золотой век» нашей страны. Уже прошли ужасы сталинских репрессий, еще не совсем замерзла «оттепель», и еще не наступил затхлый застой. Но … за поверхностным слоем нормальной человеческой жизни с нормальными проблемами таился (и даже не слишком скрывался) второй слой жизни, в котором жили асоциальные люди с разрушенной нравственностью, погруженные в антиэстетику грязи и подлости. Эта разруха пришла от войны, которая прокатилась в 40-х. Или она еще раньше началась – в эпоху гражданки, породившей чудовищную армию беспризорников – детей, родители которых были просто убиты. И эта разруха не прекращалась вовсе и незаметно продолжалась в мире бандитов, воров, разбойников, коррупционеров, казнокрадов, взяточников (один такой начальничек, который развлекается минетом со своей секретаршей на рабочем месте в романе тоже показан – директор мебельного магазина). Как ни странно, но розовая советская пропаганда по-своему прикрывала этот второй, подводный, полуподпольный мир, фактически отрицая его существование, но все-то о нем знали и видели его рядом. И этот мир травмировал подростков – юношей, осмысливающих житье, познающих разрыв между пропагандой и «правдой жизни».
Ну а с другой стороны, не будем уж слишком политизировать и морализировать по поводу этой книги. В конце концов, мы видим, что автор описывает воровской мир с таким нескрываемым увлечением (на иных страницах без особого отвращения со своей стороны), что начинаешь понимать следующую истину. Если талантливый молодой человек по каким-то причинам не может реализовать свою жажду и азарт жизни в нормальных, социально приемлемых формах, он будет обязательно искать такие «адреналиновые игры», которые описаны в этих «каменных джунглях». Неэкономная работа мозга, избыточный потенциал жизненных сил – опасная штука, которую надо уметь канализировать. И это очень непростая задача для общества. Увы, нередко общество не справляется с этой задачей. Но каждый спасенный такой талантливый человек – это ценнейший общественный ресурс. Спасите хотя бы одного такого и он обогатит, заразит позитивным своим интересом и вкусом к жизни сотни, тысячи и даже миллионы других людей, способных не столько создавать, сколько потреблять продукты, созданные творчеством талантливых единиц. А пока … пока Маугли на перепутье. Мы за него переживаем, как, впрочем, переживаем и за автора, этого самого Пениста (едрить его), ибо хотим, чтобы у этого Пениста хватило творческих сил и человеческой доброты, чтобы довести героя до раскаяния и… спасти Генку Болотина от Генки Форта.