Рецензия на повесть «Елабуга»

Итак, рецензия на «Елабугу».

В функционале АТ это роман, однако под этой рубрикой фигурирует короткая повесть. Краткость повести – принципиальная вещь в авторском её оформлении. Она подчёркивает краткость периода в истории, да и «камерность» самого события, находящегося в фокусе внимания произведения. Это не монументальное полотно, преломляющее ход сражений (что с моей колокольни как раз хорошо: мало ли есть таких  монументальных полотен!).

Жанр определён, как Попаданцы во времени. И да, перед нами именно этот поджанр (или приём?) фантастики.

Что характерно для всех попаданческих вариантов хоть фантастического, хоть фэнтезийного сеттинга, в них есть герой подчёркнуто «наш», с которым облегчается идентификация читателя, есть мир, более или менее чуждый или попросту удалённый (во времени или пространстве), ну и есть доминанта точки зрения «своего» героя на тот мир. Собственно, и мир тот существует не сам по себе, а для нашего человека, его глазами, с его оценками.

Название «Елабуга» отсылает нас к городу, реально существующем в нашем мире, но не к современному его состоянию, а к узкому временному отрезку в 1941 году, да и важен не город, как таковой, а метка ключевого события, произошедшего там. Это смерть отчаявшейся в поисках выхода Марины Цветаевой. Место и время гибели поэтессы зафиксировано точно. Примерно как кульминационное событие в фильме «Место встречи изменить нельзя». Уж не знаю, только ли моя здесь ассоциация, или автор специально заложил эту логику в том ряду пасхалок, которыми, по его же  признанию, изобилует произведение. Так или иначе, мир Москвы начала войны (откуда в направлении Елабуги стартует герой), и сразу послевоенный (в фильме), как по мне, довольно близки. Впрочем, приходит на ум и ещё одно произведение, где задача спасения так же привязана к месту, куда важно добраться вовремя: «И сел на кита Айболит, и одно только слово твердит: Лимпопо-Лимпопо-Лимпопо!»… Вот примерно так и с Елабугой.

Язык произведения. Лёгкий. Читается быстро. Автор нарочно избавляет читателя от чрезмерности рефлексий героя, которая могла бы короткий период времени  растянуть. Герой мало думает, в основном действует, он в самом начале принял ключевое решение, а соображает по обстановке. Таки да, начнёшь много не к месту думать – наверняка опоздаешь.

Стилистическая маркировка эпох. Язык кусочков из жизни Марины – точно попадает в серебряный век. В мемуарах Анастасии Цветаевой, мне кажется, он такой. О суете, но не суетно. По контрасту – язык, что описывает толкотню эвакуантов, промысел урок и приблатнённых. Это тот же период, но вовсе другая эпоха. А вот герой примет собственного века в 1941 год прихватил  с собой не так много. Что хорошо: не хвастается, не воображает себя таким уж венцом прогресса, а делает дело, исходя из предлагаемых условий.

Мир. В нём важны временные рамки. Конец августа – начало сентября 1941 года. Географически – Москва, Владимир-на-Клязьме, Арзамас, Казань, Чистополь, Елабуга. Мне повезло – я многие из этих локаций в своё время посетил. И в Москве уверенно отыщу Поварскую улицу, не заглядывая в карты и справочники. Во Владимире тоже был, а в Казани как-то отстал от поезда. До Елабуги вот не доехал… Но, в общем, ориентируюсь в географии произведения.

В этом мире присутствует некий портал из нашего века. Есть квартира – как безопасное пространство, что содержит ресурс века будущего. Но 2020 год здесь присутствует лишь порталом, да парой людей. А вот 1941-й дан с двух разных точек зрения, каждая из которых наблюдает особый суб-мир. Основные различия, что определяют разность суб-миров Марии и Андрея – не во времени, а  в восприятии.

Мир Марины – разочарованный, в нём все обыденные сложности ужасны, а ведущее настроение пессимизм.

Мир Андрея – оптимистичный. Но не ценой отвлечения от проблемности 1941-го. Наоборот, он готов к проблемам, но при этом очень уверен в себе.

Герои, персонажи. 

Андрей. Попаданец, прошедший 2-ю чеченскую. Важное его отличие от коллег-попаданцев в многих других произведениях – скажем так, экзистенциальная укоренённость цели. Мотивы его действий не сугубо политические/идеологические, не власть или адаптация любой ценой, а спасение поэтессы, с творчеством которой состоялась экзистенциальная встреча в пиковый, кризисный момент жизни. Его задача не мега-амбициозная. Скромное признание тех границ, в которых есть шанс совершить один важный поступок. Откликнуться.

Марина. Её образ в состоянии, предшествующем уходу, автор реконструировал по документальным источникам. Постоянная фрустрация в попытке хоть как-то выстроить жизнь для себя и сына. Мир не откликается.

Михаил – этакий Рудольф Сикорски в Обитаемом острове. К событиям 1941 года относится из мета-позиции. Предпочитает не нарушать их необратимый характер, хотя имеет к тому ресурс.

Настя – девочка, оказавшаяся в эвакуационной горячке без родителей и родных. Персонаж, соотносимый с Алей – Анастасией, сестрой Марины.

Остальные эпизодичны. Не выходят из тех локаций, где попались Андрею на его пути.

Сюжет.

Есть две линии – Андрея и Марины.

Но вся линия Марины – некий якорь одного состояния.

Линия Андрея – путь от Москвы к Елабуге, расчерченный главами по дням. В этом делении – рациональность и автора, и героя. 

Начинается всё с задачи, полученной героем в музее Марины Цветаевой. Остальное – включая внезапный акт попаданчества – целенаправленный путь решения. Где бы герой не оказался, он держит единый вектор движения. На Елабугу.

Задержал участковый – вырубить его, забрать табельное оружие. И на Елабугу.

Есть задержка до возвращения в Москву – 2020 – собраться в поход, махнуть на  Елабугу.

Очередь в кассу, али на паром – обойти, найти, заплатить – и на Елабугу.

Берёт на гоп-стоп шпана, хотят замочить бандюганы – отбиться – и на Елабугу.

Наглеет немецкий шпион с парашютом, советский гебешник в эмке – пугнуть - и на Елабугу.

Приютили, подбросили – поблагодарить – и на Елабугу.

Идея.

Да простая идея. Если есть возможность спасти – надо спасти. 

Спасти надо без оглядки на результат.

В двух финалах, дописанных автором «по просьбам читателей» сохраняется неопределённость, мешающая оценить поступок Андрея по результату (стоило ли свеч?).

Хоть финалы чётко ложатся на строки самой Цветаевой о двух смертях на заре. Одна на утренней (в молодости?), другая на вечерней (в старости?).