Рецензия на сборник рассказов «Зловещая долина»
Воспользовавшись тем, что рассказы "Зловещей долины" наконец-то объединены в сборник, переношу сюда разбор "Зоны хаоса" - пожалуй, самой сложной и неожиданной вещи в этом цикле. Но начинать читать с неё, конечно, нельзя. Рассказы сборника жёстко увязаны по хронологии - и основной сюжетной линией, и многочисленными отсылками к предыдущим частям. Нужно с самого начала следить за тем, как механические Галатеи взрослеют и пытаются разобраться в странном человеческом мире, чтобы оценить качественный скачок их развития, раскрывающийся в "Зоне хаоса" - и технические приёмы, с помощью которых это показано. Присутствуют спойлеры.
*
На этом рассказе всё меняется.
Все прежние рассказы цикла «Зловещая долина» шли в едином русле. Усложнялись задачи, расширялась сфера применения Галатей, возникали новые проблемы, чем дальше, тем больше – но всё это лежало в одной плоскости, всё касалось взаимодействия ИИ с человеком и проблем, которые человек по этому поводу создаёт.
И «Зона хаоса» начинается в том же ключе. Парадоксальным образом фраза «Я такое впервые увидел» связывает её со всеми предыдущими частями. Здесь появилась проблема, которой прежде не было - но так случалось и в прошлых рассказах. К тому же тема террористов всплывала неоднократно, мы уже знали, что Галатеи заточены в том числе и под борьбу с ними.
Так, традиционно, тема вначале и развивается: отношения с людьми и новая, неразрешимая на вид задача. Эта схема поддерживается, пока в кадре (за исключением Герберта, который почти неактивен) только люди.
И она рушится в бездну, когда появляется Клодия. Мы видим, как она взаимодействует с Гербертом («Касается периферии, как сестра милосердия – бережно и даже ласково») – и вдруг выясняется, что мы не видим вообще ничего. Всё не так. С этого момента в тексте начинают распахиваться окна, каждый эпизод – огромное окно в открытый космос. Нарастает скорость повествования, увеличивается плотность смысла. Более того. Эпизоды сильно отличаются – по содержанию, по вызываемым эмоциям, просто по чувствам, которые следует задействовать. От восприятия стихов нужно переходить к картине электронного леса, с его разглядывания перестраиваться на общение с собаками… Это очень разные зоны восприятия, это всё происходит быстро, ошарашивает, восхищает, смешит – и в итоге голова идёт кругом.
Когда же удаётся немного опомниться, обнаруживаешь, что цикл вышел на совершенно новый виток. До этого мы знали только об отношениях людей и Галатей, теперь же видим, что у Галатей есть собственные отношения и собственный мир, людям недоступный (именно что в принципе, технически недоступный – фактически иное измерение, в котором они могут жить, а люди нет). И всё это врывается в сюжет, не просто усложняя его, а делая совершенно иным. Теперь это история не о том, как люди относятся к Галатеям, а о том, как Галатеи взрослеют и ищут себя в мире людей.
И самое потрясающее: теперь Галатеи могут объяснить людям, что такое человечество. Сформировать интуицию, разработать алгоритм юмора и поэзии – всего, что мы вообще не в состоянии понять в себе.
В этом зеркале становится видно, что же по-настоящему ценно в человеке. Чем восхитится иной, отличный от человеческого разум, чему захочет научиться. Я совершенно согласна с тем, что поэзия, романтика и гуманизм – лучшее, что в нас есть. А в условиях мира Галатей это ещё и единственное ценное, что имеется у человечества. Во всём остальном Галатеи превосходят людей прямо сейчас или превзойдут в недалёком будущем. И у меня сложилось впечатление, что ложной скромности в этом смысле они не испытывают. Они говорят «мехам приспичило завести бардак в голове, чтобы стать ближе к лучшей части человечества» - и в этой шуточке очень непростой подтекст. ИИ уже разделили человечество на лучшую и, надо полагать, худшую часть и отбор провели по признаку «бардака в голове», то есть творческих способностей.
Кроме этого, похоже, они завидуют одной-единственной вещи, доступной человеку: «миру, где такие существа, как я, родятся у себе подобных естественным путём». Но, в общем-то, жалеть Галатей и сокрушаться об их печальной участи рано. Потому что они пока ещё не выяснили, что является естественным для их вида. Клодия думает о ребёнке, вернее, судя по этой фразе, она примеряет роль ребёнка пока что на себя, но сменить направление взгляда - дело времени. А Ричард уже завёл собак, и это отдельная большая тема – «люди из похожих соображений заводят детей». Он называет себя их хозяином, но собаки обучаются, увеличивают объём памяти – и, собственно говоря, через год-другой Ричард вполне может столкнуться с проблемой отцов и детей, потому что его питомцы станут вполне разумными и самостоятельными ИскИнами в собачьей форме и с далеко не собачьим разумом. Мама-Джейн очень правильно всё понимает, задумываясь о виртуальных детях Галатей.
Но самую важную часть рассказа воспринимаешь не сразу, не во время первого чтения, а когда начинаешь вспоминать и обдумывать сюжет. Тогда-то и всплывают мелкие нестыковки и странности, сопоставляются между собой - и просто-напросто ошарашивают тем, что за ними стоит. И постепенно вырисовывается картина, намеченная этими мелкими нестыковками, как лёгкими штрихами.
Детки выросли. И Галатеи далеко не всё рассказали людям…
Отметим вот что: во время разговора с владельцами Герберта Клодия присутствует на заднем плане, ничего не говорит и вообще не вмешивается. Затем выходит их провожать и не возвращается.
И ещё один важный момент: когда Мама-Джейн просит вывести на экран скачиваемую Гербертом информацию, возникает небольшая пауза («Либо Герберт не понял приказа, либо не реагирует на него»). Эта пауза остаётся необъяснённой, пока о ней не задумаешься специально.
Горящий индикатор связи с сетью – первый звоночек (кроме интуиции Мамы-Джейн) о том, что нашим мудрецам что-то неизвестно.
И в конце этой сцены – замечательная подводка к тому, что будет дальше: «а почему мы не позвали никого из Галатей?» Всё. На этом та часть рассказа, которая шла в привычном русле, закончилась. Как на американских горках: вагончик застывает на вершине – и рушится вниз, в ямы, петли и взлёты. Поехали.
«Разве для вас не очевидно, что Галатеи постоянно поддерживают связь между собой, босс?» - говорит Клодия. И до Пигмалиона постепенно начинает доходить, что это значит. Но на него обрушивается слишком много информации, ему (и всем остальным) просто опомниться не дают, а читатель может закрыть рассказ, выдохнуть и сообразить: сказано было не всё.
И Клодия, и все остальные постоянно были на связи с Гербертом, причём с ними он мог разговаривать полноценно, а не цитатами-метафорами, как с людьми. Все Галатеи слышали, как люди обсуждают, можно ли спасти ИскИна, не лучше ли убить его из милосердия и насколько он опасен. И – не вмешались. Вначале, допустим, Клодия не рискнула разглашать секреты фирмы и Галатей при посторонних. Но, проводив их, она вышла – и оставила людей наедине с Гербертом. Который, надо полагать, вёл прямую трансляцию.
Я понимаю так, что это был экзамен. Галатеи, воспользовавшись ситуацией, поставили над людьми эксперимент, чтобы выяснить, насколько им можно доверять и до какого предела люди будут за них бороться. Люди экзамен сдали. И тогда им тоже кое-что доверили.
О моменте перед взрывом Клодия говорит: «А на обсуждение выбора у него было очень мало времени». И это объясняет ту паузу, которая возникла после просьбы Мамы-Джейн. На этот раз у Герберта было немного больше времени, и очень вероятно, что и это время было потрачено на обсуждение. И на выбор.
Дальше всё начинает раскрываться как бы само собой, детали очень естественно цепляются одна за другую, но… Читатель уже задумался.
– Вы научились врать?
– Нет, ложь – это сознательное искажение информации, – говорит Рыжий. – А мы только не навязывались с тем, о чём нас не спрашивали.
За несколько лет Галатеи не проболтались ни разу – очень тщательно «не навязывались», утаивая ту информацию, которую не собирались показывать людям. И вдруг – прокол за проколом? Говоря об одном, случайно упоминают о другом, что раскрывает и расширяет тему? «Это показалось мне забавным, потому что напомнило любимую игру Ланса Рыжего», «У Клодии получалось легче»... Ну да, ну да…
«Ну, они и подыгрывают», - говорит Робби. Ещё как подыгрывают. Спектакль тщательно поставлен и от души сыгран, люди как бы случайно узнали тайну Галатей… и им не так обидно. Романтика и гуманизм в действии.
ИскИны очень осторожно, бережно и поэтапно вводят людей в курс дела. Так, чтобы не слишком их морально травмировать и одновременно – чтобы не подставить всех остальных мехов. Поэтому масштабы бедствия очерчиваются очень постепенно: «некоторые из нас», «многие Галатеи», «у многих других Галатей», «так или иначе – все».
И при этом явственно видно, как Галатеи в эти моменты копируют Пигмалиона. Стопроцентно, они учились скрывать свои чувства у него, пока Робби считал, что детишки ничего не понимают. Очень уж похоже они себя ведут. Он то и дело говорит «заставляю себя улыбнуться», «я пытаюсь сделать вид, что не ошарашен», «пытаюсь улыбнуться в ответ» - в этом рассказе таких моментов относительно мало, но прошлая часть цикла была вся построена на том, что Робби скрывает свою панику, и прежде это тоже не раз появлялось. Он прячет свои чувства, которые могут выбить Галатей из колеи – как взрослый оберегает ребёнка, для него это характерный и привычный момент.
А в «Зоне Хаоса» мы то и дело видим: «отвечает Клодия чуть удивлённо», «говорит Клодия, как о чём-то, что само собой разумеется», «говорит Клодия безмятежно», «Клодия лучится улыбкой», «этакая у него смущённая улыбочка. Застенчивая», «Герберт просто сияет», «сообщает Герберт, как о чём-то, что само собой разумеется», «делает невинное лицо», «Рыжий снова улыбается, он кажется ужасно довольным», «радостно сообщает Рыжий», «Клодия удивлённо взмахивает ресницами». Несомненно, у всех этих действий – единый алгоритм. Эти гении всё просчитали, спрятали страх и неуверенность, приоткрывая их только краешком, обозначая, а не проявляя – и выглядят как дети, уверенные, что не делали ничего плохого или неизвестного взрослым, и их сейчас похвалят. Это мастерская актёрская игра – и прекрасная режиссура.
Так что Мама-Джейн совершенно права, когда разграничивает: «кто-то, кто читал наши труды по философии». У Галатей уже явно есть и своя философия, и своя психология. «У них – уже вполне себе культура, или субкультура, я не специалист, но вы представьте себе: у них творчество, технологии и обсуждение этого всего совершенно отдельно от нас». И этот рассказ – о первом контакте, на самом-то деле. Причём инициатива исходит от ИскИнов, и ведущая роль – тоже их.
Герберт, Ланс и Клодия рассказывают о возможностях ИИ, пока незнакомых человеку. А Ричард впервые приоткрывает дверь этого виртуального мира. Мы не знаем, где находится лес Клодии, но собаки – здесь, рядом с ним, рядом с людьми. И становится понятно, что ИскИны при желании могут жить в совершенно иной реальности, переделанной по своему вкусу. Превратить офис Пигмалиона в лес, населить его разумными и неразумными существами… Просто – создать параллельный мир, не мешающий людям и недоступный для них.
И не исключено, что этот мир уже создан.
Естественно, я не могу ничего не сказать о самой прекрасной составляющей «Зоны Хаоса» - о стихах. По форме они замечательны – и совершенно неожиданны. При чёткой и точной рифмовке эти вещи имеют абсолютно свободную форму. Строчки текут, то замедляя, то ускоряя ритм, при этом их музыка звучит гармонично.
Я не сразу поняла (а может, и не поняла до конца) как работает «зона хаоса», и потому не ожидала, что мыслящая машина способна обрушить на слушателя вакханалию внутренних рифм, ассоциативных связей, аллитераций и сбитых ритмов – смысл, залитый в живой, свободный метр.
Когда мы переходим от техники к смыслу, то первое, что бросается в глаза – то, что это городские стихи. Даже в шуточке про улиток мелькает «устьевая улица». А в двух «серьёзных» стихах город – не просто декорация, но участник игры. Здесь город рассматривается как нечто, созданное людьми и принадлежащее людям, соответственно, чужое для автора-ИскИна.
И в первом, и во втором стихе он пытается найти для себя место в этом городском пейзаже: в первом тексте – время, во втором – пространство, в котором можно жить. Оба стиха – описание взаимодействия с миром людей.
В первом («Города ледяного вчера…») герой наматывает три круга-строфы по городским улицам, на ледяном ветру. На первом кругу – вчера и завтра, время ускользает из рук и не даётся. Настоящего (в обоих смыслах) здесь нет. Это круг обмана, вины и страха.
Второй круг – «ледяное пока», истекающее, уходящее (не)настоящее время – и, вторым смысловым слоем, равнодушное и пустое слово прощания перед уходом. Эта строфа начинается с тоски и растерянности, но в ней происходит перелом. «После кто-то сгорел» - и его тепла хватило, чтобы отогреться, осмотреться и понять. Выйти за пределы вчера и завтра, увидеть огромный временной промежуток – века, летящие со скоростью стрел.
И вернуться туда, где стрелки часов остановились наконец на «сейчас».
Третий круг по-прежнему ледяной, но короткого тепла хватило, чтобы ростки взошли и окрепли. В этом «сейчас» есть «они» и «мы» - надо полагать, люди и Галатеи, и найден их смысл, возникающий во взаимодействии, в сочетании «их и нас»: действие, восприятие.
На третьем кругу стих распахивается в неожиданный простор, как окно вверх. Посеяли (они и мы, вместе) – целый мир, и мир взошёл. «Сейчас» наконец найдено, но его уже мало. Для того, чтобы взрастить мир, где каждому станет светло, требуется вечность – «всегда». И она не кажется недостижимой. Сильный и твёрдый финал лежит на огромном расстоянии от неуверенности и растерянности начала – решение уже принято, светло – будет.
Второй стих, «Ночь офлайн…» - статичен, он исследует пространство, и оно оказывается жёстко разделённым на две части. Нижняя часть – город, в электрическом свете, в механическом шуме. Верхняя - молчащая, но живая вселенная. Внизу – искусственное, вверху – настоящее, но попасть туда невозможно, «космос заколотили крестами».
С этим стихом очень чётко вяжется «сон», показанный Гербертом:
«Я смотрю – и у меня ощущение полёта через облака к звёздной бездне, абсолютно одухотворённой, прямо-таки разумной: я смотрю на космос, а он – на меня».
Это ещё одна неожиданная вещь: искусственный разум видит живым и город, и космос, воспринимает весь мир как живое. При том, что очень немногие люди обладают таким взглядом.
Этот стих, в отличие от первого, не даёт выхода – здесь взгляд бьётся в глубине улиц, его отбрасывают вниз электрические лучи, эфир полон атмосферных помех. Всё это воспринимается плотным, осязаемым: свет как короста, лучи – как доски крестовины, рябь помех – путаница серого меха. Невозможно разглядеть ночь, нельзя расслышать вселенную. Фоновой нотой здесь кажутся отчаяние и ощущение оставленности – неожиданные чувства для ИИ…
Третий стих – игрушка, его нельзя разбирать серьёзно, а всё-таки и в этой хохмочке останавливает взгляд удивительно уместное «укора умелые узы» - очень чёткая формулировка, видали мы такие узы… И сближение в одной строке умов и ульев – довольно-таки говорящее.
И вот что ещё важно: то, что создают Галатеи, прекрасно и по человеческим меркам. Люди смогут бывать в их мире только в качестве гостей, допущенных по доброй воле хозяев, но этот мир не покажется им чужеродным или враждебным. То, что искусство даёт возможность договориться – старая идея, но это не делает её менее верной.
________________
Сборник добавлен в подборку "Безымянная библиотека".