Рецензия на роман «Каждый охотник желает знать»

Рецензия написана по первой книге и тринадцати главам второй, по желанию автора упор делается на вторую часть. Присутствуют спойлеры.

Начну с хорошего, потому что дальше буду только ругать. У автора есть фантазия, ему удаются необычные существа. В цикле есть несколько ярких находок: болотные медведи, у которых на спине растут трава и грибы, жуткий слепой старик со стрекозами, поселившимися в пустых глазницах, собранные из камней и корешков монстры. Эти образы яркие, я бы даже сказала – кинематографичные, их легко представить и запомнить.

Остальное совершенно не удалось.

Начну с того, что этот цикл, несмотря на заявленный жанр, не фэнтези. Это явное ЛитРПГ, в котором нет игроков и момента попадания в игру – в качестве главных героев выступают НПС.

Авторский мир обладает характерными признаками ЛитРПГ: его обитатели занимаются охотой на монстров, чтобы добыть из них магические элементы и продать. У них тоже есть магическая способность – умение становиться невидимыми, «камуфляж». Убитые животные через короткое время заменяются новыми, причём «магия позволяет существам делать то, чего они обычно не могут» - например, краб живёт в горной пещере. Монстры обитают в лесах вокруг городов, существует чёткое разделение на более и менее опасные зоны. Вблизи городов охотиться проще, вдали – выгоднее. В шаговой доступности от города может находиться никому не известная локация, и это при том, что большая часть населения ходит в лес, как на работу. 

Охота на монстров – вынужденная необходимость, в городах созданы такие условия, чтобы ничем другим добыть средства к существованию было невозможно, и это тоже типично для ЛитРПГ, где герой не хочет играть, но обстоятельства его вынуждают.

Дополняют сходство магические артефакты, лекарства и оружие – эти предметы выполнены не в контексте фэнтези, где читатель более-менее понимает, что именно (материал, наложенное заклятие, божественное происхождение) делает предмет магическим, а в контексте компьютерных игр: предмет может иметь любые, произвольно заявленные свойства, и они не требуют объяснения. 

Более того, значительная часть сюжета представляет собой квесты. Герой то проходит через лабиринт с монстрами (сражение в оружейном доме), то отправляется добывать «босса» (охота на краба). 

Собственно говоря, написать ЛитРПГ без введения «реальных» героев, с одними только персонажами игры – свежая и интересная идея. Однако в описании книги фигурирует всё же «фэнтези». Если мы рассматриваем мир цикла с фэнтезийных позиций, то вся новизна теряется, и роман уже не выглядит оригинальным. 

Написан текст из рук вон плохо. Самая меньшая из его проблем – корявый и бедный язык. Я не буду касаться пунктуации и отсутствия вычитки, а упомяну только систематические косяки, которые встречаются чаще других. 

Это классическая «слетевшая шляпа», проблема согласования: «Подойдя еще ближе стало ясно, что перед ними еще один прислужник королевского краба», «Завидев высокие каменные стены города, Кенрона охватило странное чувство тревоги». Другая регулярно возникающая ошибка – неверное понимание смысла слов. «Нехотя он поставил регента Барглиса в затруднительную ситуацию» (по контексту – «сам того не желая, он поставил…»), «Кобольд вновь обратился к шкафу с вещами на любой случай жизни» (похоже, имеется в виду «обернулся»). 

В тексте можно встретить описание невозможного действия («кровь могла пролежать на листе несколько часов» - но кровь не умеет лежать, этот глагол в принципе не подходит для жидкости) или неуместные определения («сидя на увесистых булыжниках» - если булыжники никто не поднимает, то для чего подчёркивать их вес, тем более, что по контексту в виду имеется скорее размер?)

Наиболее странно настойчивое употребление термина «шерстяной» для описания костюма из шкуры леопарда: тот явно был «меховым», а меховая одежда принципиально отличается от шерстяной. 

Но главное, что затрудняет чтение – общая бессвязность и неточность речи. Яркий пример:

Он лег на пол, заложив руки за голову, подстилка не отличалась удобством, единственное, о чем следовало помнить – не упираться отбитым боком на какой-нибудь неудачно торчащий камень.

Для начала, в этой конструкции сведены воедино три отдельных фразы, которые было бы уместнее разделить точками. Но это полбеды. То, что упереться можно только «в камень», а «на камень» опираются, тоже поправимо. Однако совершенно непонятно, почему герою для того, чтобы не лечь на камень, нужно было об этом именно помнить? Получается, что если бы он забыл, то сразу бы «упёрся отбитым боком» и ничего не почувствовал? И почему это «единственное, о чем следовало помнить»? Чему противопоставляется это единственное, о чём ещё герою помнить не нужно?

Одна-единственная фраза из-за небрежного использования слов и невнятного смысла вызывает множество вопросов, на которые ответа нет. Учитывая, что весь роман изложен в таком же стиле, читать его тяжело – спотыкаешься буквально на каждом шагу.

Те же проблемы, которые бросаются в глаза на уровне владения языком, присутствуют и на других планах романа. Что бы мы ни взяли – психологию героев, их мотивацию, логику поступков, описания мира, структуру сюжета в целом – везде видим то же самое отсутствие чётких и понятных связей, небрежность и значительное количество лишнего материала, не нужного тексту.

Допустим, описания. Их в тексте не так много, и несут они сугубо утилитарную функцию: набросать план локации, в которой действуют герои, или дать портрет персонажа. Какие-то более сложные задачи, вроде передачи эмоциональных состояний или раскрытия характера, описания здесь не выполняют. Художественности и образности в них нет, это просто перечисление того, что видят герои. Но даже при такой упрощённости описания вызывают массу вопросов. 

Вскоре они вышли на широкую поляну, на которой не было ни деревца, зато лежало несколько крупных булыжников. Хотя, первым бросалось в глаза совсем иное – трава на поляне была белой. Венни прекрасно знал, причину этого феномена. Трава ничуть не отличалась от той, по которой он шел до этого, разница была в лишь том, что поляну завалило таким количеством костей, что пыль от них, осев на землю, придала ей некое подобие снежного покрова.

Чем именно завалило поляну, костями или пылью? Почему кости вдруг крошатся в пыль сами по себе? Что должен представить читатель после этого абзаца: только белую траву или белую траву, на которой лежат кости? Я, признаться, ни на один из этих вопросов ответить не могу. Дальнейшие события тоже не проясняют ситуации:

Кое-что изменилось, пока он был слеп. Кобольд перед ним превратился в обугленный остов, меч выпал из его рук, подняв облако костной пыли.

Венни обернулся два кобольда, что шли позади него так же превратились в обугленные статуи. Они сплавились друг с другом плечами, стояли с раскрытыми словно от удивления ртами из их глоток валил черный дым.

Если местные монстры «обугливают» своих жертв, то поляна, по логике вещей, должна быть чёрной, а не белой. К тому же теперь совершенно непонятно, каким образом добыча монстров перерабатывается в костную пыль. Могу предположить лишь один вариант: монстр аккуратно съедает жертву, а затем тщательно измельчает кости, чтобы засыпать белой костной мукой оставленные на поляне неэстетичные подпалины. Возможно, этот вопрос прояснится в следующих главах – эпизод взят из второй, ещё недописанной книги.

Начинать разговор о проработке образов героев я просто боюсь. Здесь непонятно, за что браться. Герои ужасны целиком и полностью, причём все – от Кенрона, находящегося в центре повествования, до эпизодических персонажей. 

У меня появилось подозрение, что во время работы автор ни разу не задал себе вопросов: почему мой герой поступает таким образом? Чего он намерен добиться? Согласуется ли такой поступок с тем характером, который я хочу показать? Для чего я описываю этот жест, почему герой произносит именно такие слова? 

В конце концов, насколько удобно Нансе летом ходить в меховом костюме, а Кенрону – охотиться в лесу с длинными распущенными волосами?

При чтении возникает ощущение, что задумываться обо всём этом автор не торопится. И даже напротив: что вначале придумывается желаемая ситуация, а потом начинается подтасовка (иначе не скажешь) логических выводов и мотивации, которые призваны загнать в эту ситуацию героя. 

К примеру, Кенрон с напарницей Элион ведет охоту на каменных монстров. Когда герой выходит против каменного пса, напарница спрашивает: «Не спрячешься в камуфляже?» и тот отвечает: «Это только сделает его менее предсказуемым». Читателю, естественно, остаётся только принять сказанное Кенроном на веру: охотнику виднее. Но следующий противник – два человекоподобных каменных монстра. В сцену сражения автор намерен ввести эпизод, в котором Элион продемонстрирует страх и колебания. Она подставит напарника под удар, побоявшись в решающий момент стать видимой для монстра. И в итоге герои ведут перед этой битвой такой разговор:

– Мы подойдем к ним в камуфляже.

– У них нет ни глаз, ни ушей, как они вообще понимают, что рядом кто-то есть с булыжником вместо головы.

– Хотел бы я знать. Камуфляж работает против них и это главное. 

Псы и человекоподобные монстры отличаются только формой. Так почему против одних камуфляж работает, а против других – нет? Единственный смысл такого хода, насколько я вижу – ввести в поединок момент выхода из камуфляжа, который станет препятствием для Элион. И делается это вопреки логике предшествующего текста.

В других же эпизодах нет даже такой мотивации. К примеру, треть первой книги занимает сражение Кенрона с монстрами в оружейном доме. Почему и для чего? Магичке по имени Лисидия было скучно, для развлечения она заколдовала несколько слуг-кобольдов и разгромила оружейный дом (что, как я понимаю, парализует минимум на несколько дней добычу магических артефактов, которую обязан обеспечивать непосредственный начальник Лисидии – но ни автора, ни тем более героиню это не смущает). Кенрон, в свою очередь, решил, что его родители похищены Лисидией, и попытался до неё добраться, чтобы их спасти. Родители же всё это время находились поблизости, сохраняли невидимость и наблюдали, как их сына пытаются убить созданные магичкой чудовища. Чего они добивались, стравливая четырнадцатилетнего подростка с сильным магом, я так и не поняла.

Разобраться в мотивации персонажей ещё сложнее оттого, что их характеры набросаны довольно небрежно, они противоречивы и недостаточно проявлены. Исключение составляют Лисидия и Элион – здесь автор не скупится на демонстрацию отрицательных черт героинь через их слова и поступки. В случае Элион, на мой взгляд, он даже пережимает. Стервозность девушки доводится до того, что к концу (написанного на сегодняшний день фрагмента) она выглядит уже не стервой, а дурой. 

Впрочем, умом не блещет никто из персонажей, даже главный герой. В самом начале, в главах охоты в лесу с Ирманом и Нансой, Кенрон кажется спокойным, ответственным и предусмотрительным, производит благоприятное впечатление. Однако чем дальше, тем больше он глупеет. Во второй книге восемнадцатилетний Кенрон предстаёт уже полным дурачком, неспособным распознать даже самую примитивную манипуляцию напарницы и правильно истолковать её эмоции. 

С эмоциями у героев та же беда, что и с разумом. Они совершенно обделены способностью испытывать нормальные человеческие чувства, даже в мелочах: так Нанса после перепугавшего её нападения зверя, оставшись в лесу в одиночестве и без защиты, безмятежно укладывается отдохнуть на бревно. 

Почётное первое место по бесчувственности я бы присудила отцу главного героя. Когда его жена умирает, первое, что Дарлид говорит Кенрону – требует срочно вернуться домой: «Мне нужна твоя помощь, чтобы присматривать за Лаубером, пока он не вырастет». И только после этого практичный отец сообщает сыну о смерти матери. 

Когда знакомый прибегает сообщить, что с младшим сыном случилась беда, отец реагирует крайне флегматично:

– Да что могло с ним случиться за один день, – пробурчал Дарлид. – Норн, ты точно ничего не перепутал?

И даже зайти в палату к своему ребёнку Дарлид не желает, отправляя Кенрона выяснить, что с его братом. Когда же шантажист-регент предлагает спасти мальчика от ампутации руки, если его родственники выполнят опасное задание, отец решительно отказывается. Впрочем, и Кенрон не собирается спасать братишку, пока регент не прибавляет к излечению мальчика возможность получить волшебный летающий аппарат. Словом, персонажи – крайне милые, душевные люди.

Ещё одна постоянная проблема текста – описание действий героев. Они не только неестественные, но часто и невыполнимые.

В этот момент дверь детской распахнулась, из нее вышел рыжеволосый мальчик в пижаме, в руках он держал плюшевую игрушку – кобольда в половину своего роста. Мальчишка протер заспанные глаза и вытянул руки вперед и взглянул на куклу, выпучив глаза, будто впервые увидел.

Здесь, например, неясно, как мальчик мог протирать глаза, если обе его руки заняты игрушкой. В другом эпизоде он же сидит в кресле, «теребя подлокотники» - признаться, я так и не смогла представить, что тут имеется в виду и какое эмоциональное состояние героя хотел передать автор таким странным действием. 

Когда дело доходит до боевых сцен (а их в обеих книгах – множество), становится совсем печально. События излагаются путано, монотонно, с ненужными подробностями и всё в том же неестественном ключе.

Следующий солдат схватил камень, что подкатился к его ногам (это могла быть голова или часть торса, уже и не сказать) и швырнул в Кенрона, тот нырнул под летящий снаряд и тут же метнул иглу в ответ, второй солдат дрогнул, крутанул головой, описав полный круг и развалился на части.

Монотонность вообще свойственна этому тексту. Автор совершенно не работает с ритмом, повествование не ускоряется даже в самых напряжённых сценах. Из-за этого книги кажутся сырыми и тяжёлыми, им не хватает динамики. 

Ситуацию усугубляет общая затянутость и обилие ненужных деталей. Так, эпизоду, в котором Лаубер попадает в беду во время игры в прятки, предшествует пространный рассказ о том, как мальчик не умел играть, как Кенрон его тренировал и как на это отреагировали другие дети. Для сюжета это никакого значения не имеет, к образам героев не добавляет ничего нового, и с какой целью в роман введена история обучения Лаубера пряткам, непонятно.

В сценах противостояния с Лисидией автор использует приём взгляда с двух сторон: вначале происходящее показывается через восприятие Лисидии, затем – через восприятие Кенрона и одного из второстепенных героев. Этот ход тоже увеличивает затянутость текста, поскольку использован неудачно. Первая версия событий уже была достаточно подробной. Во второй же автор не ограничивается показом происходящего с другого ракурса, а пересказывает без сокращений первый вариант и добавляет к нему новые детали. Такой повтор выглядит излишеством.

В некоторой степени этот приём напоминает решение второй книги цикла, содержащей множество пояснений по поводу мироустройства. Эти пояснения, возможно, были бы уместны в первой части. Однако читатель, добравшийся до второй книги цикла, уже знает большую часть того, что теперь сообщает автор. Одновременно на свет всплывают новые подробности, но вместо того, чтобы сосредоточиться только на них и рассказать читателю то, что он ещё не знает, вторая часть вдруг начинает пересказывать уже известные и понятные вещи. Неудивительно, что читать эти пояснения неинтересно.

Если говорить о других сторонах текста, то магия здесь используется в режиме «патамушта», продуманной и ясной магической системы нет. Общественное устройство тоже не выглядит до конца понятным – не решён, например, вопрос, на что живут те немногие горожане, которые неспособны охотиться, если другой работы для них не нашлось. Экономическая система романа кажется взятой с потолка. В то время, как дом стоит тысячу золотых, Кенрон «прихватывает» из дома на карманные расходы сотню золотых. Нанса, прозябая в нищете и питаясь одной рыбой, сбором грибов и ягод зарабатывает двести золотых и тратит их на магическую ленту, меняющую цвет. Однако купить платье для девочки уже проблема.

Один из самых непонятных моментов – магические звери. Можно ли их вообще считать зверями? В первой книге показано, что даже у крыс есть имена и речь, они вполне разумны. Во второй говорится про лес: «Животные там часто воевали друг с другом используя изощрённые заклинания». Заклинание – несомненно речевая конструкция, то есть у обитателей леса не просто есть разум – к нему прилагается и интеллект (раз уж эти заклинания «изощрённые»), и владение собственной техникой магии. Насколько вообще нормально рассматривать разумных существ, как охотничью добычу? И с какой целью в книгу введены именно разумные звери? Возможно, это станет понятно в будущих главах, но пока разум зверей и их владение речью никакой роли не сыграли – зато охотники уже воспринимаются сущими каннибалами, истребляющими разумные виды.

О структуре второй книги говорить пока рано, но первая часть цикла выглядит совершенно аморфной. Книга сюжетно делится на несколько кусков: путешествие к озеру, мятеж Оррина, схватка с монстрами Лисидии, попытка побега Кенрона. Между этими крупными фрагментами есть ещё несколько менее значимых. 

События, по сути, связаны только хронологией. Предыдущие эпизоды не оказывают существенного влияния на последующие. Если поменять местами, скажем, главы Лисидии и Оррина, ничего не изменится. Это говорит о том, что на протяжении большей части книги ни с героями, ни с сюжетом не произошло существенных метаморфоз. Но в чём же тогда был смысл всех этих событий?

Найти ответ на этот вопрос, да и вообще объяснить, в чём смысл этих книг и какую идею они должны донести до читателя, мне не под силу. 

__________________

Рецензия написана на платной основе, подробности тут: https://author.today/post/59197