Рецензия на роман «Времена надежды. Проводник»
Бремя творца и ненадёжные собратья.
Во второй части цикла Времена надежды планета Висенна раскрывается в первую очередь как мир меча (кинжала, лука, секиры), и лишь после — мир магии. Судьбами ворочают хитрые посадники, дельцы и рубаки, а тесного круга волшебники только начинают высовывать головы из Академии и глядеть, как там поживает простой люд. С подачи главного героя Спарка (по-земному Игната) положено начало строительству школ и превращению магических практик из элитарного искусства во всеобщее достояние: была бы одарённость да усидчивость. Затесался этакий Ленин в ряды почивающей на лаврах интеллигенции. Учёл ли Игнат и опасные последствия воплощения своей идеи? Магия вот-вот уйдёт в народ: и к купцам, и к зверям, и к стражникам, и к разбойникам.
Благо маги здесь не всемогущи: обучаться трудно, лишь единицы владеют несколькими стихиями, характеры обуславливают способности и наоборот. Талантливые волшебники крайне редко прибегают к чарам, чтобы облегчить свой быт, тем самым оберегая повествование от логических дыр и неувязок, которыми повсеместно грешат авторы фэнтези и которые уже стали нормой, а зря. Я за то, чтоб чудеса оставались чудесами.
Даже величайшие и опытнейшие маги Академии терпят крах при попытке вмешаться в течение времени и прочно связать параллельные вселенные или весьма удалённые друг от друга уголки. Гордая госпожа Висенна — к планете обитатели в пример землянам обращаются с почтением — допустит такое, только когда сама пожелает или будет готова. Потому Игнат, надеявшийся воссоединиться с возлюбленной, которую таинственные силы не просто закинули в другой мир, но и отправили в будущее, подвергается суровому испытанию: нужно как-то выживать целых десять лет в новых условиях, в тягостном ожидании встречи. Да и не факт, что попаданцы когда-нибудь вернутся домой.
Вроде и сбылась детская мечта очутиться на месте любимых героев фантастических книг, да только в сказках геройствовать получается на раз-два. В авторском мире, как и на Земле, ничто не даётся по мановению волшебной палочки, нужно вкалывать, не жалея себя, чтоб овладеть навыками и искусствами хотя бы на уровне обывателя; нужно зарабатывать деньги, беречь репутацию, отбиваться от разбойников. В первой части (отзыв на неё здесь https://author.today/post/232996) Висенна тепло приняла чужеземца, пожаловала проводников и учителей, но теперь настало время самому выбирать, куда идти, кем называться, что и как делать. Отныне и Спарк становится проводником — для торговых караванов, пользуясь покровительством одной из волчьих стай, являвшихся грозой этих самых караванов в период Охоты. Всё, как и у нас: без «крыши» бизнесу не расцвести — задушат.
Ремесло вынуждает быстро повзрослеть: собрать дружину, спроектировать и возвести опорный форт — благоустроенный хутор Волчий Ручей; научиться вести дела с прижимистыми заказчиками, обороняться и командовать. Строительству в диких условиях и всем его премудростям отведено добрых полглавы (а они здесь увесистые) — чувствуется компетентность автора в вопросе. Хотя лично меня обилие технических деталей в этом эпизоде озадачило, внимание к ним резонно: главный герой в прошлой жизни хотел стать строителем, так что это его звёздный час, вернее, год — долгожданная реализация ипостаси творца. Мною же взят на вооружение доходчиво изложенный принцип работы горячего водоподъёмника.
«"Почему бы не попробовать?" — возразил Игнат сам себе. — "Те же книги: какую ни возьми, все именно за тем с Земли и бегут в иные миры — хоть параллельные, хоть, перпендикулярные, хоть касательные. Могли бы дома свои способности проявить, небось, не бежали бы. При Иване Грозном: дома беда, так сбились в кучу и айда встречь солнцу, Сибирь воевать… "»
Любовь Игната также испытывают: о взявшемся из ниоткуда и выделяющемся из толпы женихов герое вздыхают хорошенькие девушки, соблазнённые его тайнами, а ведь десять лет срок долгий... Тем более десять золотых, самых бурных лет. Монашеская жизнь тосклива, так что читатель с лёгкостью простил бы молодому парню интрижки. Пожалуй, даже Ирка глянула бы сквозь пальцы. НО! Спарк не Геральт, а прямо-таки кремень: верность превыше всего.
Коммерческий успех Волчьего ручья не даёт покоя посадникам окрестных земель, но действуют те исподтишка, плетут интриги: распускают зловредные слухи, засылают шпиона. Последний мог бы стать достойным прямым антагонистом, новобранец-то не абы кто: лучший воин, амбициозный управленец, потомок знатного рода — такому перехватить бразды изнутри раз плюнуть — но, к моему сожалению, он оказывается кристально честным, а беда приходит, откуда не ждали: вся организованная преступность по наводке завистников ополчилась против припевающего посёлка. Вдвойне прискорбно, что в день, когда сжигали его детище и убивали соратников, Спарк был далеко и ничем не мог помочь.
Несправедливость питает озлобленность. Спасшиеся воссоединяются с главным героем и приносят клятвы на крови — мстить бандитам до победного или до погибели. Отныне они не ватажники, не наёмники, а Братство Ручья.
Массовые баталии, коих в произведении отсыпано щедро, описывать всегда сложно, но автор не испытывает с этим проблем: даёт цельную картину через последовательные кадры, умудряясь не только не вязнуть в перечислениях имён и телодвижений, но и выдерживать заданный ритм.
«Из буро-жёлтого облака проявились трое, решившие погонять пехоту. Только ничего у них не вышло: подоспевший Исхат мигом прострелил левого насквозь. Дален по своему промахнулся, но Некст ловко ударил древком под колени лошади — повалилась вместе с всадником. Огер был уже наготове: его рогатина не дала бандиту подняться. Третий замахнулся было по Хлопи — ватажник покатился, уходя низом. Спарк с подшага послал тяжелое копье вверх и вправо. Угодил точно в шитый бляшками пояс. Не пробил, но из седла врага вынесло. Бандит оправился мгновенно, вскочил. Пинком вышиб копье, которое проводник не успел прибрать после выпада. Рванул меч. Волчий пастух крутнулся на пятке, локтем ткнул противника в кисть — того повело влево. Спарк завершил движение боевым ножом, загнав его точно под ремешок остроконечного шлема.
И внезапно остановился, поражаясь налетевшей тишине.
То есть звуки были. Истошно выл разбойник, получивший копьем в живот. Храпели, визжали и лязгали уздечками кони убитых. Скрежетал по шлему клинок. Спарк различал даже звон колечек, выбитых из чьей-то брони молодецким ударом. Но все это доносилось словно из соседней комнаты».
Была в сражениях до изобретения баллистического оружия особая эстетика: тогда стратегия и тактика, ум, проворность и смекалка имели больший вес, поскольку легко могли развернуть противостояние в пользу слабых. Но и ужасов кровавой резни не выкинуть из памяти, хотя героям везёт: свои погибают быстро, гордо и достойно, не мучаются, никто не остаётся калекой, никто не сокрушён потерями. Из Братства, кажется, только Спарк эпизодически испытывает страх, ведь остальным будто и терять нечего.
Честно признаюсь, что из вороха новых персонажей, примкнувших к дружине, кроме несостоявшегося надменного оппонента по имени Ратин, запомнился только Ярмат, поскольку удостоился обстоятельного рассказа о своей несчастливой рабской жизни, окончившейся подвигом. Благодаря таким личным историям развеивается иллюзия из первой части о справедливости, радушии и мудрости местных обитателей.
«Здесь, у Висенны, все выглядело чуточку, неуловимо — но иначе. Поведение каждого диктовалось не добротой, которую по желанию можно проявить или нет, а четким пониманием взаимной зависимости всех от всех. Спарку на миг представилась сеть зеленых ниточек, соединяющая стволы гигантов, шестерых ватажников, пролетающую высоко неведомую и невидимую птицу… Понимание взаимосвязи выглядело не книжным, не заученным — выстраданным. Как будто все хоть раз пробовали нарушить вечный закон… и каждому пришлось пожалеть».
Наше со Спарком общее заблуждение? Скорее, поспешное обобщение. Все эти добродетели представлены, но, помимо учёных магов, в основном лишь среди животноподобных обитателей лесов, степей и морей. Они разумны и имеют голос, по-своему, пусть и в меньшей степени, чем люди, влияют на судьбу мира, нравы их просты и открыты, а умы нацелены на общее благоденствие и равенство, что редко можно сказать о представителях идентичного нам вида: их память на ошибки коротка. Дисклеймер: моё восприятие искажено мизантропией. Очерствевшие и тщеславные человечишки повсюду склонны строить иерархии, основанные на беспринципной и плюющей на последствия силе. Они находят наслаждение в том, чтобы давить отличающихся числом и свирепостью.
Из-за вторжения подобных отпрысков Висенны по второй трети книги галопом несётся кутерьма заварушек. Многие персонажи гибнут прежде, чем мы успеваем узнать о них хоть что-то сверх имён. С точки зрения построения сюжета не совсем понятно, зачем потребовалось дробить конфликт на череду мелких стычек, если после этапа скитаний, разведки, подготовки и пополнения войска можно было ограничиться одной-двумя битвами во имя мести, но зато эпичными, годящимися на роль кульминации. Это если рассматривать композицию в системе координат общепринятого трехактного шаблона, а в тесных рамках шаблонов, как известно, искусство не развивается. Волнообразная, или параболическая, структура ничем не уступает, только, чтобы в полной мере насладиться катанием на качелях, лично мне между ударами поручней о перекладину (да, у меня было суровое детство, потому качели я представляю исключительно дворовые, цельнометаллические, издающие на пике звук, подобный скрежету встретившихся клинков) недоставало плавного разгона: нагнетания атмосферы или контрастно жизнеутверждающих сцен, эмоционального накала и погружения в характеры.
Передышками служат смещения фокуса на другие локации и третьестепенных персонажей. Их арки любопытны, но не всегда вносят значимый вклад в центральную историю, из чего напрашивается вывод: главный герой не столько Игнат, сколько Висенна и срез сложившегося на ней общества, как было и у Толкиена со Средиземьем. Планета по настроению то излишне балует пасынка, то поощряет ревнивых родных чад его задирать, примеривая на себя и роль антагониста.
Через побочные сюжетные ветки вплетается мотив назревающих войн: как междоусобиц, так и очередного раунда противостояния с загадочным Болотным Королём, Владыкой Грязи, но тучи ещё не начали сгущаться, всё ограничивается праздными толками в кулуарах и расплывчатыми предсказаниями.
Развязку пособытийно спойлерить не буду, но замечу, что на меня она произвела впечатление. Всё перевернётся с ног на голову: друзья станут врагами, робкие добряки обратятся в хладнокровных ассасинов, овцы — в волков, а тем, кто рассчитывал тихонечко отсидеться в сторонке, придётся напрягать извилины выбором между сегодняшним покоем, угрожающим в будущем заведомо проигрышной войной, или дерзким и, что называется, вероломным упреждающим ударом, инициаторы которого могут вообще никакого будущего не увидеть.
Украли мечту пассионариев, но они ещё поборются. Почва для передела власти и по-настоящему глубоких потрясений удобрена кровью, но ростки мы увидим в следующей книге.
Стиль и лексика. По сравнению с первой частью, где автор во многом экспериментировал, стиль написания заметно выровнялся, что пошло на пользу восприятию текста, при этом сухим и серым он не стал. Чего только стоят выражения: расчехвостил, истекал ехидством, скособочиться, кудлатый громила с разбойничьей бородищей, схватились за мечи слитным четвероруким движением, подзуживало, управленческие заковыки, тухлая хроника, пыхнули своей пырхалкой.
Люблю я просторечия, хоть тапками закидайте! Идеальное сочетание меткости и экспрессии. Автор тоже не стесняет себя: они частые гости и в репликах, и в нарративе, причём, как правило, уместны и придают изюминки. Исключение: неоднократное употребление слова "нету" и вкладывание его в уста (или мысли) даже высокопоставленных членов магической академии. Это всего-навсего мой ханжеский пунктик, потому что слово «ихний» в речи ватажников и бандитов я только приветствовала. Как бы там ни было, атмосфера "ненашести", "несегодняшности" удалась на славу благодаря чуждой новейшим словарям лексике.
Динамика в сравнении с первой частью ускорилась. Установился баланс между описаниями, действиями, подготовкой к ним и рассуждениями. Диалогов также строго в меру, хотя расширить их не было бы лишним: хочется больше узнать о персонажах. Индивидуальные речевые особенности, юмор и эксклюзивные ругательства присутствуют.
Фандопуск. Анализировать способ перемещения между мирами пока не берусь: он рассматривался только с позиции философии, впрочем, довольно убедительно. Будет ли материалистическое обоснование с раскрытием точных причин? Судя по намёкам, — да, но автор, кажется, приберёг разгадку для финальной части серии. Про зверолюдов и магию с её ограничениями уже сказано, а в остальном авторский мир вполне реалистичен, его наполненность и проработанность я подчёркивала в отзыве на первую книгу, так что не буду повторяться.
Логика и правдоподобие. Не то чтобы важные критерии для жанра фэнтези. Логика технологий на высшем уровне, все нюансы околосредневекового бытия учтены, нарушений заявленных законов мироустройства не обнаружено, да и желания их выискивать не возникало. Тайминг событий и отклик окружения на действия героя местами казались притянутыми, но всё укладывалось в рамки возможного, хотя и с подкрученными вероятностями.
Психология и мотивация поступков второстепенных персонажей не всегда очевидны — так ведь они воспитывались в другом мире и обществе. Спарк же молчалив, излишне рассудочен, иногда эмоционально заторможен, будто пребывает в осознанном сне. Ключ ли это к потайному ящичку сюжета? Хотя люди разные, спящих много и в реальности. Смущает только, что до сих пор герой ни в чём серьёзно не ошибся, вернее, просчёты-то случались, но такие, каких бы избежал разве что квантовый компьютер. Этим сходство с Марти Сью и ограничивается. К финалу у ГГ появились новые внутренние стимулы и самоуверенность, а вместе с тем и безуминка, и лють. Может, и надлом.
Основная мысль. Деконструкция попаданства как аналога вознесения в рай, дополненный блэкджеком, культом личности, оргиями и весёлыми беспроигрышными драчками, мне импонирует. Идея в виде шутки мелькает в каждой третьей попаданческой истории, но в том-то и проблема, что все всё понимают, но один чёрт добровольно скатываются в унылый канон с рано (можно и слитно) или поздно приобретаемым всемогуществом и даровыми призами. Автор же последователен и радикален — по крайней мере, на данном этапе.
«"А ведь получается," — спохватился проводник и даже беспокойно переложил поводья, — "что во всяких там фантастических книжках именно из-под начальства бегут. Кого ни возьми, все в князья-вожди-бояре выбиваются уже на двадцатой странице. Век проходишь простым каменщиком — кто ж про такое пишет? Разве ради такого из мира в мир побежит кто? Ха, если бы дома могли себя проявить, небось, и писатели давно бы обанкротились: жизнь стала бы интереснее любых выдумок… Может, потому и завелась по всей Руси великой чертова прорва ролевиков да всяких там хиппарей с байкерами?"»
Это лейтмотив всего цикла, а вот конкретно во второй части выделила для себя неизбежность тщеты и жуть какую тоскливую нужду смиряться с ней. Вряд ли кому удавалось эволюционировать с первой попытки и ни разу не пасть жертвой опротивевшей конкуренции. Всё созданное будет растоптано сотни раз, прежде чем ему позволят остаться в этом мире. Где бы столько надежды надыбать, чтобы все смерти пережить и самому не удавиться? Психологам психологи положены, а проводникам проводники — нет. Справедливо ли?
«— Что, по-прежнему чувствуешь себя проволокой в горне?
Волчий пастух улыбнулся:
— Теперь уж скорее кораблем. Вот так знаешь, вынесет на волну, поглядишь, куда править: маяк там-то и там-то. А потом опять вниз! И только холодная вода через борта плещет, а куда плывешь и правильно ли — не видать, пока снова не подымет».
Вердикт: проделанная автором работа заслуживает и внимания, и похвалы. Всем, кто ознакомился с первой книгой, но отпал из-за отсутствия развязки и тягучей динамики, обязательно к прочтению. Здесь всё иначе: мир и герои раскрываются с совершенно новых сторон, конфликты назрели, идеализм изжит. Рекомендую Времена надежды также тем, кто искал интеллектуальное фэнтези с упором на логику, политику, культуру и философию, а не на молниеносное возвышение и набившие оскомину любовные похождения попаданца. Только, приступая к первой части, держите в уме, что для оценки сюжета и последующие читать обязательно. Размеры не испугают.
Личные впечатления и выводы. Читать серию продолжу. Первая книга оставила приятное послевкусие, хотя оценке мешали шероховатости исполнения, во второй же прослеживается, как автор набирал, расписывался с каждой главой: те огрехи, за которые глаз цеплялся в начале, к концу исчезали. Мне произведение понравилось. Ходы не заезжены, фишки не из картона, игровая доска сложно устроена, вырезана со старанием и пёстро разукрашена.
В нашей отсылочной культуре всё реже встречаются работы, о которых нельзя однозначно заявить: это похоже на то-то, а этот поворот или герой вчистую слизан оттуда-то. У автора Проводника явно было огромное число источников для вдохновения: и разножанровых литературных, и анимационных, и кинематографических, и исторических, и технических; при этом обширный материал не тупо скомпилирован, а скрупулёзно переработан, углублён, пропущен через собственный вкус и жизненный опыт. Так и возникает новое.
Книги, написанные малообразованными поверхностными людьми, пусть и тонко чувствующими настроения масс, и знающими все кнопочки и рубильнички самых низменных приматоидных страстей, могут получаться весьма лёгкими и увлекающими, но думающего читателя к финалу неизменно оставляют в пустоте, даже хуже — в экзистенциальной опустошённости, будто обманчивое чтиво отняло куда больше, чем подарило. И тем страшнее, что непонятно, чего именно, помимо бесценного времени, убыло! Уж не души ли?
Времена Надежды: Проводник, может, и не будет с той же охотливостью ежестранично потакать гонящимся за дозой эндорфинов торчкам, но по окончании точно не бросит в дофаминовой яме, поскольку помимо динамичного сюжета на страницах есть и смыслы, и неоднозначная мораль, и простор для воображения, и авторский мир — не только фэнтезийный, но и внутренний, и, что самое главное, есть надежда. Надежда на обратимость вырождения русскоязычной литературы.