Рецензия на повесть «Полёт на Сатурн»

Обычно я стою на позиции, что произведение должно говорить само за себя. Знакомство с автором – с биографией, если это классик, с его страничкой/пабликом в соцсетях, если он творит в настоящее время – и с библиографией в целом, конечно же, обогащает восприятие и в информационном плане, и в понимании нюансов, но все же книга – вещь в себе, она – основа, а довески в виде бэкграунда об авторе и т.д. опциональны. В случае же с Никой Смирновой (на сайте – Nika Smirnova), написавшей «Полет на Сатурн» я, прочитав повесть и оставшись в недоумении, перекопала пол-интернета в поисках какой-нибудь инфы об авторе, которая помогла бы это недоумение разрешить. Попутно нашла в авторском паблике обзор литпорталов, в котором точно подмечены особенности знакомых мне сайтов (думаю, с незнакомыми мне ситуация такая же), и не могу не поделиться полезной ссылкой, которая почему-то не желает вставляться как ссылка, и придется оставить ее в тексте прямо так:

https://vk.com/feed?q=%23%D0%B0%D0%B2%D1%82%D0%BE%D1%81%D1%82%D0%BE%D0%BF%D0%BE%D0%BC_%D0%BF%D0%BE_%D0%BB%D0%B8%D1%82%D0%BF%D0%BE%D1%80%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D0%BC§ion=search 

Интернет-серфинг поспособствовал лучшему пониманию характера автора, помог понять, почему «Сатурн» именно таков, а еще меня перестали смущать всякие смущавшие до этого штуки. После такого длинного предисловия, пожалуй, стоит наконец перейти к собственно произведению.

«Полет на Сатурн» – это повесть с подвохом, и подвох начинается с аннотации, в которой говорится о попаданке в пионерский лагерь. Мой мозг, утомленный попаданцами в комбригов, в Сталина и даже в дрища (главная страница АТ радует и таким), автоматически достроил конструкцию до очередного попаданства в себя самого тридцатилетней давности (условно), но оказалось, что попаданка тут – это просто девочка, которая впервые в жизни попала в пионерский лагерь по путевке от папиной работы, и все. 

Дальше лукавство продолжается как минимум на двух уровнях (сюжетном и… повествовательном?), и это, на мой взгляд, отличает «Сатурн» от многих других произведений, являясь его фишкой. Описываемые в повести события просты: это будни пионерлагеря с линейками и зарядками, с компотом в столовке и конкурсом стенгазет, с быстрыми летними дружбами и недружбами, с побегом на речку купаться (тайком от вожатых, конечно), с родительским днем и с финальной дискотекой. Гвоздем сезона, то есть смены, становится заявление одного из мальчиков, Игоря, о том, что как раз рядом с лагерем находится секретная база с космическим кораблем, который разрабатывает и уже, собственно, успешно разработал его отец, и Игорь – правда, несколько под общественным давлением – обещает не просто провести ребят на базу, но и организовать полет – как следует из названия произведения, на Сатурн.

И вот тут начинается самое интересное. Может быть, это частичный спойлер, но, во-первых, заглавное событие повести, тот самый полет, происходит за пределами произведения, и мне этот ход очень понравился. А во-вторых, нельзя со стопроцентной уверенностью утверждать, что полет все-таки состоялся. Постоянно всплывают какие-то детали, опровергающие возможность полета или хотя бы ставящие ее под сомнение, и «Полет» читается как самый настоящий детектив, где надо сопоставлять показания свидетелей и оценивать их надежность. Это я и называю сюжетным лукавством. На эту мельницу льет воду и то, что я назвала бы сюжетными натяжками: например, простота проникновения на секретную базу (пусть даже это фантдоп или одно из правил игры) или предварительный созвон Игоря со своим отцом (с современных позиций это или читается как «Игорь позвонил отцу по мобильнику», чего 30 июня 1978 быть не могло, или вызывает вопрос, как можно звонить на секретную базу, которая находится прямо под боком; уж проще сходить, кажется? и с какого телефона туда звонить из лагеря-то?).

Повествовательное же лукавство – это та форма, в которой главная героиня рассказывает свою историю от первого лица и рассказывает ее, как и полагается ершистому и критичному подростку: высмеивает формальные отношения в лагерном педагогическом коллективе, стесняется своей гротескной бабушки, которая напомнила мне более мягкий вариант Сашиной бабушки из «Похороните меня за плинтусом», удивляется интеллигентности и внимательности Игоря, который кажется ей самым толковым из всех знакомых мальчиков, и даже пытается – не без стёба – работать над формой высказывания, беря за образец уроки литературы:

Здесь бы описание природы вставить, но я не знаю, как её описывать. Ночь, холодно, комары лезут. Сверху звёзды, снизу трава. Мокрая. И мы такие идём.

или:

Так, стоп. Описание природы. А то скажете опять, что у меня мало описаний. Значит, вверху было небо. С солнцем. Внизу — земля. С травой. По бокам — кусты всякие, мы в них иногда бегали. Слева речка. Синяя, длинная и холодная, с ольхой.

Но при всем этом меня не оставляло ощущение, что из девочки Вики иногда выглядывает другая рассказчица – взрослый человек, оценивающий все описываемое ретроспективно, уже со своих взрослых позиций, зная о жизни больше, чем Вика (при том, что подростковый взгляд на мир передан очень хорошо). Наверно, больше всего это ощущение вызывали пассажи на общественно-политическую тему и использование слов, которые лично я воспринимаю как сугубо современные, типа «досвиданьки» или «фильмец» (впрочем, тут я могу ошибаться, конечно).

С другой стороны, даже если я придумала конкретно этот оттенок, и его в тексте нет, в любом случае лейтмотив «Полета» – прощание с детством и сказкой, поэтому противопоставление детства и взрослой жизни – о которой, к слову, Вика не самого лучшего мнения – все равно имеется. В лагерь Вика заскакивает как в последний вагон, на излете пионерского возраста, приключение с космическим кораблем она рассматривает как последнюю сказку детства… И, что любопытно, говоря в финале повести о своих жизненных планах и идеях о будущем (чего в первой главе у нее не было и в помине), она сообщает о желании стать руководителем лагеря и организовывать пионерам хорошее времяпровождение, уже словно отделяя себя от лагерной целевой аудитории. Так что «Полет на Сатурн» немножко является и романом взросления, вполне серьезным по сути, несмотря на весьма язвительные интонации рассказчицы и на то, что гротеск и абсурдистский юмор как приемы очень близки автору, по его собственному выражению в комментариях.

Еще характерной чертой повести является обилие реалий советского быта (отношение к обезболиванию у стоматологов, сушеные бананы как лакомство, ежедневные линейки, повсеместные лозунги и так далее) и широкое употребление лексики того времени (и сленга, и просто слов, обозначающих тогдашние реалии типа штормовки, вместо которой сейчас скорее сказали бы «ветровка»). Детали эти поданы в таком концентрате, что в какой-то момент их изобилие показалось мне чрезмерным и вызвало ощущение фальши, но я старательно погуглила то, в достоверности чего сомневалась (напрасно сомневалась), заодно собрала побольше информации об авторе и пришла к выводу, что это авторский стиль – уместный в данном контексте, соответствующий задачам произведения и вообще подходящий к тому представлению о личности автора, какое я составила из нескольких блогов и пабликов. Правда, какие-то вещи мне все равно кажутся избыточными – например, количество повторов и обыгрышей ситуации «когда взрослые ругаются, надо заплакать, и они отстанут»: в первый раз в устах Вики это было реально классное наблюдение, во второй раз – да, смешно, но при третьем возвращении к теме мне показалось, что уже хватит.

Герои «Полета», как и полагается для небольшой повести, не очень многочисленны и, главное, основной фокус, конечно, на Вике. Но кроме нее в те или иные моменты активно действуют ее товарки по палате – семь Ирин, три Тани, Маша и ещё три девочки с особенными именами: Бама, Эра и Нинель (что тоже знак эпохи) – пара-тройка пацанов из мальчишеского корпуса, несколько вожатых и административный персонал лагеря. Они в хорошем смысле типичны и узнаваемы – и при этом некоторые из них преподносят сюрпризы, включая главную героиню, и ее поведение в ночь полета меня в первое прочтение реально ошарашило. Отношения между взрослыми и детьми и внутри детского коллектива, извините за такой формальный термин, описываются достаточно кратко, но емко, передавая свойственные тому возрасту представления о мире: взрослые предстают как люди, занятые скучными делами и имеющие обязанность читать нотации и отравлять жизнь глупыми запретами, дети же, едва познакомившись, по всем правилам поведения в малых группах занимают роли формального лидера, неформального лидера, самого бесправного члена, массовки и так далее, устанавливают между собой товарищеские и всякие другие отношения, конкурируют за авторитет у сверстников или пробуют свои силы в борьбе за внимание противоположного пола (при этом особенно мне понравилось отсутствие магистральной романтической линии – пусть и подростковой; это такой мой пунктик применительно к художественным произведениям). И, конечно, дело не обходится без кличек для детей и взрослых, и это я сочла тоже весьма органичной и выразительной деталью.

Одним словом, «Полет на Сатурн» – это колоритная повесть о летних буднях подростков, соединяющая в себе ностальгичность с ироническим отношением к событиям (реалиям?), написанная в ярком и запоминающемся стиле, который при всем его своеобразии как-то попал в милую мне тональность произведений «для среднего и старшего школьного возраста» второй половины двадцатого века (только повесть Ники Смирновой, конечно, не только для упомянутой ЦА, это я для создания образа выражение использовала). Желаю автору творческих успехов и благодарных читателей, благодарю за возможность скачать книжку (тоже мой пунктик), а еще спрячу под спойлер пару ремарок о местах, на которых я прямо споткнулась.