Рецензия на роман «Утес - 5000»
Книга-калейдоскоп: фрагменты, из которых она составлена, способны сложиться в бесконечное количество узоров, стоит лишь сдвинуть точку сборки читателя. Книга-лабиринт: блуждания по слоям смыслов могут завести в философские дебри, а могут и не завести. Прочесть роман как весёлый сюр или загрузиться идеей души, отрастающей в теле по второму разу - личное дело каждого. Вот вы так умеете писать? Я - нет.
Это, конечно, сознательная и оголтелая пелевенщина, вплоть до таких узнаваемых примет стиля, как бесконечный поток брендов или длинные голые диалоги, в которых один герой объясняет другому устройство мира без малейшей попытки сопроводить разговор действием. Даже в том, что большинство персонажей - мужчины, а героиня, без которой, конечно, нельзя, появляется только в пятой главе, мы узнаём Виктора нашего Олеговича. Это Пелевин "Жизни насекомых" и "Чапаева" - тот, которым мы зачитывались когда-то и кто много лет назад сгинул в беспросветных безднах, населённых циничными вампирами и общим пиздецом. После "Фудзи" хочется поверить, что прежний полузабытый Пелевин восстаёт из мрака и зубовного скрежета, подобно Гэндальфу, но... пардон, это я отвлекаюсь.
Во время чтения ловила себя на кощунственной мысли: это не просто пелевинщина, это лучше. Текст первых полутора глав, внебрачное дитя Пелевина и Платонова, бесподобен. Ценителям литературного стиля и художественности следует принимать начало романа гомеопатическими дозами, иначе может закружиться голова.
При этом автор сознательно, как мне кажется, фильтрует свою аудиторию: уже в третьей фразе романа, длинной и многосоставной, как будящий Кузьму поезд, на читателя сыплются "бодрые люди", "громкая жизнь", "железнодорожный звук" и "спящая голова", что одним гражданам мягко намекает, что они забрели не туда, а на других действует как магнит, скрещённый с боевым рогом, заставляя покрепче вцепиться в читалку - или чем там они пользуются. Все эти платоновские красоты продолжаются до середины второй главы, пока Ставрогин не стряхивает с себя окончательно сон про Кузьму, но и дальше нет-нет да и всплывают в тексте.
Вообще в вопросах стилистики автор резвится вовсю: в роман включены аж две "запрещённые" главы (привет Веничке!), а кое-где встречаются мутации текста в графику:
После двадцати часов непрерывной божественной безупречности, когда над сингапурским заливом всходило тропическое солнце, Кеша Уринсон последний раз взглянул на экран своего лэптопа, где сказочным зелёным огоньком светилась сокровенная десятизначная сумма. Кеша встал из-за стола, с невидящими глазами постоял перед окном, лёг на кровать и умер абсолютно счастливым свершившимся человеком.
(O_O) --------------------------------------------------------------------- ($_$) ------ (-_-) - †
Много наболтав о форме, я ещё ни слова не сказала о содержании - а вот и не скажу. Штука в том, что можно провести глубокомысленные параллели между Кузьмами из разных снов, поспорить о ценности крокодиловых слёз или даже впасть в ступор, пытаясь понять, кто именно остаётся внутри человеческого тела после изъятия из оного инопланетянина или дракона. Но все эти разговоры не приведут к одной-единственной окончательной истине - так что незачем их и затевать. Всякий поймёт по-своему, вот и славно.
И последнее, что хочется отметить - замечательная и весьма оптимистичная идея о том, что Пелевин - это не личная человеческая фамилия, а должность, вроде бодхисатвы или Великого Дракона. Сегодня Пелевиным работает один, а завтра - другой. И наш мир, сходящий с ума тысячью разных способов и во всех (не)мыслимых направлениях, никогда не останется без присмотра. Это ли не радостная весть?