Рецензия на роман «Семь дней до Мегиддо»

Проклятье третьего брата

или

Почему из Лукьяненко не вышел Стругацкий

Было у старика три сына… (фольклор)

У братьев, дай им Б-г достойное посмертие, была позитивная идея. Не верная, ошибочная, но – была. Их слова поэтому несли людям надежду. Что где-то оно есть, всё хорошее. Что можно если не достигнуть, то хотя бы приблизиться.

У героев Лукьяненко такой перспективы нет. Им ничего не обещано, ими ничего не достигнуто. По ходу рассказа, конечно, возникают различные иллюзии (иначе зачем было бы огород городить), но в итоге все безрадостно. Туман рассеивается, и ясность не радует.

Это объяснение вкратце. 

Можно рассмотреть и подробнее. 

Почему Лукьяненко – «третий брат»? 

Потому что он ставит перед собой задачи, соизмеримые с задачами двух великих братьев. И он поставленные задачи решает. Но вот что-то не то и с задачами, и с решениями. Если сравнивать. 

Это было уже обозначено в истории и литературе. Наполеон третий, Ромул малый… Осознанное понижение уровня, понижение качества. «Пианист играет как может, просьба не стрелять.» Но цели – цели великие. И это достойно уважения. 

Новая эпоха требует новых подходов. И можно верить в то, что братья нашли бы новый подход. Но они не нашли. Не успели? Последние их тексты ближе к публицистике, чем к фантастике. Жизнь была такая – на грани фантастики. Возраст братьев был уже… но молодежь, молодежь вокруг них, вместе с ними, как раз была. 

Остается только гадать, что бы создали (или не создали) братья, дай им Б-г еще лет тридцать. Но те, кому эти тридцать лет были даны, они – создали. Многое. Но масштабу эпохи не смогли соответствовать. Получились малые формы. И вот на этом фоне Лукьяненко и смотрится третьим братом. Вот оно как.

Читая Стругацких, мы могли представить, что это, наше человечество, вышло в космос и обустроило Землю. Читая Лукьяненко, мы понимаем, что его мир построило не наше человечество. Может быть, параллельное. Чтобы это не значило.

Что, собственно, и отличает фантастику от фэнтези, по моему мнению. Принципиально нереальные, но необходимые для существования описываемого мира элементы. 

Как это объяснить. Гоголь и Булгаков описывали чертей, черти были действующими лицами их произведений, но это ведь не фэнтези. Но когда мир только потому и существует, что есть в нем черти (или колдуны, не важно), то перед нами мир фэнтезийный.

Решения проблем несуществующего мира могут, например, подсказывать нам решения наших проблем, но это уже слабее, это уже как бы намеком.  Сказка ложь, да в ней намек. Вот именно.

Так что, образно говоря, два брата были пророками, а третий – сказочник.