Рецензия на повесть «Холодные реки ласковы»
Я люблю всё такое северное, а от этого рассказа пахнет Норвегией в сентябре. От начала до конца он звучит в единой холодной гамме, каждая деталь, независимо от её цвета и происхождения встроены в цельный колорит. Он пахнет - притаившимся в хвое грибом, мокрыми только что спикировавшими в траву листьями, сбегающим с гор мелким, но бурным речным потоком. Действие тоже распалось на два плана. Неспешная созерцательность во внешнем и вся эта внутренняя интенсивность героини. Она себя приводит вроде бы в соответствие с природой, в которую себя вписала, но там, внутри, всё ещё очень много вопросов и сильных течений. Не до конца таки приглушённых. Это и притянуло к ней её славного мокрого соседа? Текст очень монолитный и естественно переливающийся из абзаца в абзац. Он не ведёт диалог с читателем, живёт сам в себе. Не навязывает выводов и однозначного прочтения финала. "Не оказывает ни давления, ни поддержки". Это аутистично слегка, но симпатично, когда привыкнешь, вроде как Сага Норен. И хорошо доносит то ощущение, что живёт между Анной-Марией и нематерью. Ритм, ясные, холодные, чуть замедленные визуальные образы, как кадры, снятые оператором на десятилетнем контракте с режиссерами скандинавского нуара, лаконичность и сдержанность диалогов - всё одно к одному.
Когда читаешь в первый раз, думаешь - он вот об этом. Потом смотришь на него второй раз - а там что-то уже другое прочиталось. Как будто он за это время уже изменился, как та самая текущая мимо река. От первого раза осталось впечатление истории о наследственности эмпатии и тепла. И о том, что если в детстве не согрели, то потом согреться очень трудно, даже при полном термосе обжигающе горячего чая. Не случайно же чашка разбивается, термос опрокидывается. Им обоим внутри тепла не удержать. Затем - что это рассказ про метку и закольцованность. Героиня прибегает к тому, чего не принимала. Или - про баланс холода и тепла, который нарушается и стремится восстановиться. Или - про фантастическое свойство человека стремиться к диалогу и близости, даже если в качестве единственного объекта для такого диалога оказываются существа, на это не способные. Отсюда обмолвки "мама", любопытство и отзеркаливание гостя. Или - про согласие на энергетический, эмоциональный вампиризм? Или про то, что отношение окружающих становится самоисполняющимся пророчеством? Его можно вертеть разными гранями, ломать голову, и он не будет давать покоя снова и снова. Вся эта дуалистичность, вся сложность полярности "тепло-холодно" залезает в мозг, и становишься заевшим проигрывателем, заново и заново прокручивающим виниловую пластинку в попытках поймать самое основное значение.
Мокрая тварь - очень хорошо не-человек. Немама очень жутко спокойная, тоже очень не-человек за счёт этого. Может быть, равнодушие это как раз и есть главный маркёр нелюдей, гораздо более сильный, чем агрессия или что-то ещё. Очень понравился приём с повтором замены. Он тоже даёт толчок к бесконечным версиям. Например - а мать Анны-Марии, она так же ушла?
Всё очень красиво по части языка, метафор и т.д., например, "холодный воздух прошелся по спальне с изяществом придворной фаворитки". Гипнотизирующе. Только вот здесь получилось забавно - "вопреки обыкновению она не смутилась, увидев обнаженного незнакомого мужчину на веранде своего дома". Не знаю, конечно, как там было в её прежней квартире, может, обнажённые соседи были доброй четверговой традицией.
Да, вот ещё что внезапно сработало ассоциацией. "Убийство священного оленя". Не только благодаря гамме и игре с отсутствием эмоций. В нём та же распахнутость финала. И не к тому, что режиссёр решил угодить всем сразу или завершить модным штрихом. Он отказался давать какую-то подсказку, что, о чём и к чему всё это было. Зритель вдруг налетел со всего маху на необходимость думать и на врученную ему самостоятельность. "Холодные реки..." мне симпатичны, а "Убийство оленя..." очень нет, но обоим удалось сконструировать сильный цельный капкан, который берёт восприятие в железную хватку и долго не отпускает.