Рецензия на сборник рассказов «Паргоронские байки. Том 6»

Автор: Андрей Михайлов

Рецензии

Паргоронские байки. Том 6

Александр Рудазов

Сборник рассказов / Фэнтези

Размер: 1 367 681 зн., 34,19 а.л.

Цикл: Паргоронские байки

весь текст

Цена 260 ₽

Шеститомник «Паргоронские байки» это третий Magnum opus после циклов «Архимаг» и «Криабал»/«Апофеоз». При этом если история Креола и его соратников была последовательностью квестов и битв, а противостояние Антикатисто развернулось в несколько параллельных линий повествования, выдержанных в разных жанрах, то «Паргоронские байки» это ризома сюжетов, перетекающих друг в друга. Заключительный том сводит воедино основные линии в истории Паргорона от сотворения погибшим при исполнении богом, до его грядущего возрождения в Мистерии в семье волшебников.

Сквозной темой сборника можно назвать «освобождение от оков», причем от оков войны как безысходной конфликтности за «кусок пирога». «Десять Тысяч Лет Войны» эпическая повесть об уходящем «золотом веке» темного мира, эпохе, когда создававшиеся институты еще не были испорчены играми с отрицательной суммой, а демоны еще сохраняли толику искренности перед самим собой. Мы видим великодушного Оргротора, давшего жизнь новым демоническим народам. Его детей – обороняющего земли полководца Аркродарока, искусного дипломата Гариадолла, и трепетного Кошленнахтума фактически пожертвовавшего собой, чтобы прекратить войну. Чадолюбивого Мазеда и мудрого Саа’Трирра, разработавшего сосуды для мысли, и Мазекресс, жизнь совершенствующая.. Из всех Органов однозначно негативным выступил только Гламмгольдриг – даже орда гохерримов не столь деструктивна, поскольку послужила вызовом для объединения Паргорона и сформировала его регулярную армию. Самой трагической фигурой оказывается Бго - вера без любви и надежды, спасающая мир бесов в самый последний момент.

«Суть Древнейшего» бесполезность возврата в прошлое. Тень Древнейшего окончательно расточается, чтобы дать дорогу новому творению. Да и сами демоны суть тени коллективного бессознательного смертных. Метваселенная избыточно социологична будучи совокупностью воображаемых ожиданий воображаемых существ, и потому идея социологического исследования волшебных существ оказывается весьма интересной. Самая концепция чудесного и магического основана на антропоморфизации мира как будто причинность можно уговорить исполнять желания, словно разумное существо. Однако это возможно лишь в том случае, если окружающая среда виртуальна, и снабжена развитым искусственным интеллектом, достраивающим под интуитивно ожидаемый результат алгоритм его достижения. Парадокс, но именно идеальные математические объекты не зависят от того виртуален мир или реален. Чудеса виртуального мира ограничены лишь пределами воображения, но они то как раз обусловлены уровнем развития культуры осознание этой шкалы отличает фантастику от фэнтези.

Титаны изображаются как предел развития цивилизации, по крайней мере «европейского» типа. Отсюда стилизация под античные утопии и концепция жребия как парафраз призвания в протестантской трудовой этике. Протестантская этика ограничена тем, что не всякое призвание востребовано буржуазным обществом, а если человек неспособен реализовать свое призвание он не будет счастлив. Апофеоз технологии способность, удовлетворяющая любую наперед заданную потребность. Однако вне контекста культуры, определяющего потребности, такая способность не будет использована в полной мере рационально. Титаны Камня оказались попавшими в беду детьми и потому их жребии больше похожи на проклятья. Жребий Элегиаста деконструирует миф об Одине, который обрел мудрость на мировом древе, принеся себя в жертву себе. Самый прозорливый из титанов обрел только предсмертный бред. А вот смерти то как раз не обрел, поскольку стал богом. Непосредственный опыт небытия невозможен по определению, только опосредованный. В метавселенной с правилом переселения душ реализовать небытие еще сложнее – необходимо либо исключить новые воплощение, либо, если это невозможно запустить пустой цикл перерождений. Полное небытие или его эмуляция конечный результат неограниченной войны. Стая обезьян с гранатами истребит себя. Индустриальная цивилизация может уничтожить собственный промышленный потенциал ядерным оружием, если у неё не харит мудрости воздержаться от его применения. Цивилизация II-го типа по Кардашеву может уничтожать в пыль планеты в других звёздных системах, просто фокусируя на них излучение собственной звезды с помощью модификации сферы Дайсона. Цивилизация III-го типа стерилизовать галактику, повернув управляемыми потоками коллапсирующей материи ось вращения квазара в плоскость диска. Битвы космических дредноутов с взятием на абордаж выглядят наивно, если целью является нанесение неприемлемого ущерба противнику вплоть до биоцида. Начиная с определённого уровня вооружённости войну невозможно вести ради войны. Более того, война как социальный феномен никогда не ведется ради самой себя, но всегда ради гражданских целей. Война это продолжение политики иными средствами - инструмент разрешения антагонистических противоречий и выход из тупиков парето-равновесия. Конфликт это превращённая форма социальной эволюции - отбор, а не творение. Живые существа живы, пока борются за жизнь, но живут не только для того, чтобы бороться Важно чтобы разумные, накапливая военно-технологический потенциал, не забывали, что его непосредственное применение может быль лишь превратным путем к цели существования. Дискуссионное и, увы, актуальное содержание при прямолинейности фабулы и лапидарности образов ограниченного поясом власти меча как простого инструмента – таков «Бог войны»

«Рыцарь Парифат» исполнен трагизма не менее судеб титанов. Это не просто байка, это притча! Притча о величайшем злодеянии Темного Властелина и его величайшем поражении. Бельзедор явил собой ложную цель для юноши, который мог изменить Парифат к лучшему, поскольку жребий самого Бельзедора состоит в улучшении Парифата методом от противного, то именно это как раз и не получилось - орден тамплийцев не смог стать полезным институтом и растратил ресурсы в борьбе с ветряными мельницами. Бессмысленно сражаться с персонификацией зла, не устраняя его предпосылки. Хотите отменить жребий Бельзедора - начните с себя, перестаньте творить зло и тогда у мироздания не будет воли ко злу. Отнюдь не Бельзедор был причиной рабства и голода, как не был он причиной гражданской войны в Тирнаглиале. Моргантос хотел мира во всем мире, а получил бесконечную войну со злом. Парадоксально, но быть идейным злодеем, сложнее, чем героем. Индивид всегда следует интересам своей группы, состоит ли эта группа из него одного или из всего мира. Противодействие интересам других групп возникает в качестве побочного эффекта достижения их собственных интересов и составляет совокупные н издержки интереса всеобщего. Противодействие интересам всех групп без цели подчинения их общему интересу сложно обосновать рационально даже с привлечением фантастических допущений. В реальном мире общий враг редко бывает основой для прочного альянса, в отличие от общей выгода, даже если последняя одновременно является предпосылкой конфликта. Жребий Бельзедора рожден постапокалипсисом магикальной цивилизации, но если титану достаточно собственной силы, чтобы ему следовать, то его прихвостням нужны внешние ресурсы, чтобы служить своему властелину, принося в жертву свои жизненные интересы. Если отвлечься от пародийности сеттинга, Империя Зла выглядит крайне затратным проектом, неспособным воспроизводится самостоятельно, без мощи создавшего её титана. Добро и зло поменялись местами, когда перевоспитанный эльфийский шовинист стал организатором геноцида. Он изначально шёл коротким путём к ложной цели - смерть Темного Властелина никак не исчерпает бессмысленных конфликтов - игр с нулевой или отрицательной суммой. Зло не ранишь мечом, как невозможно убить смерть. Единственный способ борьбы со злом это творение добра.

«Приключение гоблина Хлебало и других гоблинов на государственной службе» это веселый луч света, прожигающий философию безысходности. Харкун травестирует кодекс Джулдабедана корабли в бесконечной тьме, о которых размышляет Гаштардарон в рассказе «Каждому нужен друг», оказываются бочками в океане дерьма. Третья часть криминальной комедии о похождениях шайки гоблинов оборачивается евангельским сюжетом – «и последние станут первыми» - даже гоблин-наркоман может обрести просветление, став учеником святого.

«NomenillisLegio» основной мотив тома звучит особенно сильно. Не только нулевые, но и глубоко отрицательные значения морали не лишают надежды на спасение. Худайшидан при жизни предводительствовал силами тьмы, придя в итоге к саморазрушению, но остался настоящим вождем и смог победить не только смерть, но и внутреннюю тьму, освободив из ада небытия миллион сильных духом. Худайшидан перестал быть демоном в тот момент, когда разрешил демобилизоваться из легиона и именно добровольный характер объединения сплотил вокруг стальной воли бывшего демолорда столь различных индивидов в единую мультиличность. Самый сильный рассказ заключительного тома доводит до совершенства концепции более ранних баек. «Дюжина» - лоскутной биомаг как прототип коммуны духов в теле мертвого титана. «500» - прямая противоположность – одна личность с множеством тел. Концепция реализована весьма интересно, хотя не является новой. Помимо евангельской притчи, давшей имя рассказу, следует вспомнить роман «Дипломат особого назначения» ушедшего от нас в прошлом году Сергея Щеглова, где описано техногенный метемпсихоз и братства душ, обитающих в телах кремнийорганических демонов горного плато Троухора. Новизна возникает при синтезе с идей всесторонне развитого существа, что придает смысл трагическим судьбам героев, ставших в строй легиона.

Завершение великого труда позволяет, наконец, оценить основную линию повествования — роман о Лахдже. История Майно Дегатти и Лахджи Канервы подобна стволу, из которого произрастают ветви других рассказов с плодами смыслов. Поскольку в каждом произведении всегда можно выделить один ведущий смысл, рассказы обычно выигрывают по концентрации в сравнении с более крупной формой. Наиболее сильные рассказы шеститомника - истории про Тьянгерию, Обрубка, Худайшидана, Бго, Экольгена и других титанов, а также история Темного Господина не связаны с основной сюжетной линией или связаны с ней косвенно. То же можно сказать и об эпических полотнах истории Паргрона — повести великолепны, но уступают рассказам в концентрации, выполняя при этом функцию станового хребта повествования. Именно поэтому обращение к классической, но редкой форме — череде разноплановых рассказов, обрамленных сквозным сюжетом — можно считать несомненной творческой удачей. Без этого набор забавных квестов девушки-психиатра в мире демонов не принес бы катарсиса. В «Апофеозе» Лахджа персонаж довольно легкомысленный, а байках же постепенно появляется глубина. Поворотный момент – рождение дочери. До этого интерес Лахджи ограничен приобретением статуса и способностей в ходе выполнение заданий, после – проистекает из заботы о ребенке. В этом отношении антагонистами оказываются бесплодная Ассантея и сознательно отказывающаяся заводить детей Абхилагаша. Последнее даже подсвечивается отношением демониц к яслям – для Лахджи это единственное место, где сохраняется должный порядок бытия, а Абхилагаши младенцы вызывают лишь отвращение. Обманув доверие маленькой Астрид, Абхилагаша обречена быть исторгнутой из бытия. Лахджа же, перестав лгать и изворачиваться, обретает спасение, организованное её возлюбленным и его группой поддержки. Предшествующие эпизоды с Дегатты кажутся скорее подготовкой к финальному подвигу, причем героизм волшебника воспринимается более фэнтезийным, чем театр эгоцентризма Хальтрекарока. Освобождение от оков девы в беде - архетипичный сюжет, но он подан так динамично, что все читательские ожидания не просто оправдались, а были превзойдены. Ведь весь квест Лахджи это ведь "хождение по мукам" и высвобождение из ада искры божественности."Сильмариллион" Толкина был создан как альтернативная теология Ветхого Завета в антураже германо-скандинавской мифологии. Ожидаемая всеми нами "Семья волшебников" может стать фэнтезийной версией апокрифического "евангелия детства" - реализация замысла романа воспитания бога (!) сделает классиком при жизни!

Приложение.

История Майно и Лахджи в хронологической последовательности(в скобках - камео в эпизоде).