Рецензия на роман «Анасейма»
Мешок #139. Верность своей стихии
Иногда в деле рецензирования наблюдается забавный парадокс: чем легче и быстрее читается книга, и чем в большем напряжении она держала, тем сложнее ее рецензировать в итоге. Казалось бы — объем солидный, событий уйма, внятные описания локаций и проработанные персонажи, а писать как? О чем?..
Первый раз «Анасейму» Татьяны Грачёвой я прочитал еще во времена бесплатного доступа на лиловом сайте. Не прочитал — проглотил с восторгом, хотя не большой охотник ни до СЛР, ни до морских историй. Тогда история позиционировалась автором как драма, и она, в общем-то, не обманула. Несмотря на то, что во главу угла поставлена история любви, драмы в ней оказалось предостаточно, и связанной не столько с амурными переживаниями, сколько со вполне жизненными тревогами и бедами. Написать мешок не успел: книга быстро ушла в платный сегмент, а в те далекие времена платных книжек в мешках еще не водилось. Сейчас водятся. Книга была куплена мной на Литресе и внимательно перечитана, теперь уже с намерением на непременное рецензирование. Она того стоит, серьезно. И денег своих тоже стоит.
Что есть сказать о завязке? Как в песне Анны Гуричевой про трех сестёр — «живут у моря Чёрного в России, приветливы, сердечны и добры...», правда, в нашем случае сестёр зовут иначе. Старшая Алсу, средняя Марина и младшая Инна. И живут они не в самой Анапе, а в поселке поблизости, под названием Штормовое. Отца их никто, кроме матери, не зовет по имени — только «Счастливчиком». Как многие обитатели таких мест, семейство Юдиных живет со сдачи гостевого домика отдыхающим в курортный сезон и с продажи пирожков и украшений из ракушек. Всё это раскрывается в течение первой-второй главы, предваряясь флэшфорвардом в наши дни (в данном случае наши дни — это конец 2010-х), ясно показывающим, что однажды в светлый дом пришла беда и наследила так, что следов этих ни замыть, ни замазать, ни скрыть иначе, можно только их прожить, осмыслить, принять как данность, научившись с ними жить. В этой истории вообще немало детально показанных пинков судьбы самого различного толка и уровня — от мелких бытовых ссор до потери близких, и не менее детально показаны стадии их проникновения в реальность, от отрицания до принятия. Поэтому «Анасейма» прежде всего драма, нормальная жизненная драма, и лишь формально, по факту наличия известной линии, ее можно причислять к тому, что ныне зовется «современным любовным романом». СЛР-ных штампов в ней практически нет — разве что «качели», но если в обычных лырках они делают один-два цикла и замирают в положенном по жанру положении, то здесь... А, проще на пальцах объяснить.
И еще проще будет, если сразу же сказать, что так оно в жизни и бывает, даже если по жизни ты невозмутимый апатичный валенок — ты от этого не застрахован (мне это тоже было показано на практике), всё зависит от той стороны, в которой больше огня... или моря, как в нашем случае. Стихии больше, короче.
Зуб, о котором говорится в аннотации, в истории этой не просто зуб — это символ. Символ того, что за взаимодействие с концентрированной стихией в любом случае придется платить, несмотря на то, поладил с ней визави вообще и если да, то насколько успешно. Героиня этой истории — это концентрированная стихия, «у нее душа моря, а море нельзя приручить» — предупреждает обложка. «В сердце шторм, в костях ракушки, в голове песок» — сказано не про нее, но гораздо больше применимо к ней, нежели к «вулкану», о котором это говорилось. Сферический в вакууме второй главный герой — он был бы вулканом, если бы не захотел стать водой, чтобы приблизиться и слиться в единое целое. И это тоже своеобразная мораль романа. Ты можешь выбрать любую стихию, если у тебя достаточно упорства и мотивации — а у него ее было с избытком.
Из того, что у этого автора анализировалось ранее, «Анасейма» по компоновке и самому методу выстраивания сюжета ближе к «Колючке и стихоплету» (#86), нежели к более поздним «Хамелеону и бабочке» (#123) или «Кисло-сладкому» (#131); за прочие книги не скажу, не читал пока. Она «схватывает» персонажа еще в детстве, когда ни о каких амурных делах еще не может быть и речи, даже чисто платонические мало интересны, и это тоже ход, выбивающий книгу из ряда привычных лыров (он же употреблялся и в «Колючке»). Конечно, выросшая у моря девочка с морским именем не могла не стать, по сути, его частью, его посланницей на суше; Счастливчик зовет «русалочками» всех троих своих дочерей, но по-настоящему морская душа из них только средняя, Марина. Было бы неудивительно, если бы в течение всего купального сезона она проводила в воде большую часть своего времени, но и этого слишком мало; нет, она, будучи школьницей, сбегает с уроков не просто домой и не из лени и нежелания учиться, а из-за своей потребности быть рядом со своей стихией. Она отлично плавает, умеет ловить рыбу — отец научил, прекрасно разбирается в прочей морской живности от мелких ракушек до китов и в жизни намерена заниматься тренировкой дельфинов — в соседнем поселке есть знаменитый дельфинарий. Не девушка, а вода сплошная, причем неспокойная вода. Это становится заметным с первой встречи и сыну одного из отдыхающих в Штормовом семейств...
Иберы (у отца другая фамилия, мать не стала менять девичью и дала ее сыновьям) ездят сюда через сезон: отцу по нраву рыбалка в Штормовом, матери — «культурный отдых» за границей. Но, тем не менее, год через год они появляются здесь и неизменно снимают «скворечник» у Юдиных, благо отцы семейств крепко сдружились в первый же год. Два сына — старший, Дмитрий, и младший, Илья, — тоже предпочитают турецким курортам российские, и у младшего на то есть веская причина: он вхож в узкий круг людей, которым дозволено называть среднюю дочь Юдиных «Анасеймой». Годы шли, дети подрастали, превращались в подростков, в юнцов, наконец, в молодых, но взрослых уже людей, а зародившееся в детстве притяжение вулкана к шторму — и наоборот — со временем только крепло... Подробное разъяснение стадий было бы спойлером в полном смысле слова — портило рецензию, превращая ее в бестолковый пересказ, именно бестолковый, благо событий много и останавливаться на конкретных, читая, я уже не видел смысла. Притирание двух пылких личностей друг к другу на фоне взросления, естественных конфликтов и ревности — вот как это можно было бы назвать. И превращение стихий, метаморфозы, не лишенные при этом взаимопроникновения... Желавший овладеть кузнечным ремеслом Илья всё ковал «морскую хренотень», а потом вдруг перестал... и для Анасеймы тоже настал час, когда та сказала «я ненавижу море», и она надолго покидала Штормовое, жила в Москве, да не прижилась; глубинное сильнее. Хотела она того или не хотела, а слишком много морского в ней — с этим нужно было просто научиться жить, принимать в себе как неотторгаемую данность, вроде необходимости дышать. Её стихия вечна и не поддается никакой коррекции, даже по ее собственному желанию.
В книге этой обильно появляются персонажи более ранних работ Татьяны: на море приезжают Демьян и Яна из «Материнского инстинкта» (прочитан, но не был рецензирован по техническим причинам), в красоту настоящих чувств в любом их проявлении юную Марину посвящают — неосознанно, сама, балбеска, подглядывала, — Кирилл и Малика из «Колючки», а первым увлекшимся ею (как личностью, а не чисто как женщиной) мужчиной был Алексей из «Нарисуй Италию»; промелькнули и персонажи «Сандаликов» (две последние книги тоже не читаны). Именно пара из «Колючки», на контрасте с подглядыванием за нудистами, и при некотором участии засранца Фёдора, живущего по соседству, дают Анасейме понять, как различна эстетика телесной близости по большой любви и по голой похоти. Что только усиливает собственнические чувства. Однако, стоит заметить, что более ревнив в этой паре Илья, и именно он является двигателем размолвок... Не один, правда. Не один. Без «коварной разлучницы», чего греха таить, не обошлось, однако что у нее получилось и как — не так важно, гораздо важнее, кто ею оказался. И это один из тех блоков, что легли в фундамент именно драматической составляющей романа, а не любовной.
«Анасейма» наполнена символами. Множество вроде бы самобытных явлений так или иначе можно ассоциировать с каким-то фундаментальным положением человечьего бытия. Те же кидаемые регулярно Мариной в соседский двор рапаны (это моллюски такие, наглые пришельцы) — знак глубокого презрения, граничащего с ненавистью, как простого личностного (сосед, мягко говоря, чувак малоприятный), так и за разрушенную веру в прекрасное. Но это лишь один пример; главным символом можно назвать персонажа по имени «Дуги», бородатого бродягу с гитарой, появляющегося в Штормовом каждое лето на несколько дней, а однажды и вне сезона отдыха — и именно в тот момент, когда он был нужен героине; Дуги раскрывает ей глаза на многое, при этом семья уверена, что никакого Дуги и не существует, он — выдуманный Мариной в детстве воображаемый друг... «Куриные боги», ракушки или камушки с отверстием, иногда попадающиеся на побережье, в больших количествах фальсифицируются для продажи туристам в качестве сувенира, но себе и Илье Марина находит настоящие, веруя, что те являются талисманом — в наше-то просвещенное время. Еще один персонаж-символ — Алсу; в конце романа вскрывается ее некоторая двойственность. Не в том смысле, что она двулична, нет, просто само ее происхождение обусловливает это, и некоторые ее черты личности выводятся на первый план как символизирующие определенный тип людского мышления. Хотя сам персонаж «по сетке координат» вполне положительный. Чего нельзя сказать о младшей сестре, однако здесь уже происхождение совершенно не при делах, и это вносит черту загадочности. «Просто так, и все тут».
Книга была бы интересна скорее как психологическая драма, нежели как любовный роман, в ней, несмотря на солидную долю «страничного времени», отведенную под амурные переживания и притирание героев друг к другу, гораздо сильнее выписаны те фрагменты, которые к любовным любовям прямого отношения и не имеют. Здесь стихия драмы оказалась сильнее. И вместе с тем история выходит светлой и солнечной — при такой манере изображения персонажей она была бы такой, даже если бы действие разворачивалось в совсем не солнечной местности.
Парадоксов здесь много, можно было бы писать и писать. Однако всё имеет свой конец, своё начало — так же как логически оправданно завершилась и она, и рецензия на нее.
Оценка по критериям:
Стиль и слог автора: 9/12. Вообще, Татьяна хорошо пишет, со стилистикой у нее все в порядке. Редактуру и корректуру книга прошла. Встретившиеся штук пять очепяток на 18 алок погоды не делают. И вместе с тем, зная авторов с еще более ярким и летящим слогом, сошелся все-таки на девятке. На самом деле, это много. Читается книга крайне легко, так как концентрация крупных событий на единицу текста невелика, и много букв ушло на описание антуража, на создание атмосферы — бытовые сцены и действия, да и в персонажей вложено немало. Что имеет свою задачу — оно и создает книге этот свет, как те водоросли, что заставляют августовское море светиться по ночам.
Сюжет: 10/12. «Качели» хорошо держат читателя в напряжении, особенно того читателя, что ждет развязки именно в любовной линии, синхронизируясь с ней, а не с драматическими событиями. «Вотэтоповоротов» не так много, но есть — и чаще драматические, да.
Проработка персонажей: 12/12. Самая сильная сторона романа. Все персонажи первого и второго планов, и даже некоторые эпизодические (Дуги) крепко сбиты и тщательно отшлифованы, им веришь, даже паршивцу Фёдору (в смысле достоверности самого персонажа, а не в подлинность их мотивов и намерений в речи самих героев: здесь много у кого в той или иной степени двойное дно, ну, или червоточинка вкралась; не ангел и сама Анасейма).
В литресовском издании к книге прилагаются портреты основных персонажей. И да, бродяга там тоже есть.
Социально-культурная ценность: 11/12. Она действительно очень высока для романа подобного жанра — благо автор подробно рисует взросление и межличностное притирание, создавая любопытный экспонат для изучения человечьей природы. В сочетании с тщательной проработкой персонажей это и обеспечивает роману высокий балл по СКЦ.
Обложка и аннотация: 12/12. Еще одно мощное оружие, наповал разящее эстетов: в самиздате крайне редко встречаются такие обложки, да и такие аннотации — не часто. И, что немаловажно, они идеально стыкуются с содержанием. Очень морская обложка к очень морской книге про очень морскую душу.
Общая оценка после округления: 11/12. Книга отличного качества и настоятельно рекомендуется к прочтению.