Рецензия на роман «По ту сторону...»
Мыши кололись, плакали, продолжали жевать кактус… и понимали, что им очень нравятся идеи и моральные воззрения автора. А всё остальное – не нравится.
Мне кажется, это как раз тот случай, когда автор явно интереснее и глубже своей книги. Мысли, которые Елена вложила в свой роман, заставляют относиться к ней с уважением. Но то, как написан этот текст – полная катастрофа. Эта книга – настоящая энциклопедия ошибок начинающего писателя.
И всё же, всё же… Здесь поднимаются темы дружбы, одиночества подростков, отношений в семье и понимания того, что родителям тоже когда-то приходилось взрослеть. Здесь есть два цепляющих образа матерей: одна оставила мужа и сына, чтобы защитить их, пожертвовав собой, а вторая ушла от детей ради любимого человека. Есть непростой процесс налаживания отношений, когда герой понимает, что его высокомерный и ершистый одноклассник – точно такой же мальчишка с проблемами в семье, как и он сам.
А вот отличное объяснение того, почему следует прекращать внутренний монолог и жить здесь и сейчас:
-Потому что наше сознание должно быть открыто новой информации, развиваться, без предрассудков, страхов, чужих мнений и иллюзий.
А вот – момент, когда герой понимает, что в его проблемах виноваты не окружающие, а он сам:
Может дело не в окружающих, а в нем самом? Может это он, привыкший все свое время проводить в воображаемом мире, не умеет общаться и строить дружеские отношения. Он так стремился сохранить свою тайну в безопасности, что не заметил, как стал жестоко разоблачать секреты других. Он требовал честности и высоких моральных качеств от других, тогда как сам не дотягивал до им же выставленного уровня.
В этой книге есть вера в то, что человек, действуя разумно, способен поступать правильно:
Думаю, используя все инструменты данные нам Природой [инстинкты и ум], мы не можем сделать неправильный выбор. По одной простой причине, что это наш выбор, сделанный в согласии со своей природой.
И я прекрасно понимаю, что такое обращение к этическим проблемам – редкость, не так уж много авторов интересуется сегодня этой темой. Однако как бы ни восхищал меня этот факт, невозможно не признать: вся техническая сторона книги просто ужасна. Заранее прошу прощения, если меня занесёт. Для анализа таких текстов нужны нервы покрепче, чем мои.
Сюжет строится на двух параллельных историях, развивающихся в мире людей и в мире сидов. При этом финал безбожно слит (дедлайн конкурса – штука жестокая), однако, в принципе, восстановить, что там задумывалось, не так сложно. Надо полагать, Финн вернёт свою маму в мир сидов, оставив Уну с её мамой в человеческим мире.
При этом главный минус – то, что оба мира совершенно одинаковые. Сиды живут так же, как люди. Красят стены, носят передники, ходят в школу с рюкзаками, ругаются с родителями… Да, здесь есть несколько видов волшебных существ, но все они – вылитые люди. Здесь есть волшебство, но за пределы школьных классов оно не выходит. В итоге волшебный мир оказывается предсказуемым, обыденным и скучным. Например:
Рядом с ним на буром жеребце сидел грозный воин, высокий и широкоплечий, суровыми чертами лица очень напоминающий отца Финна. На его правой груди Финн заметил какую-то надпись. Вышитая красными нитками на мундире, она гласила: «Капитан Г. Форк».
Оставлю в стороне тот факт, что вряд ли у мужчины может иметься в наличии правая грудь. Но то, что сид одет в мундир, на котором указано его имя, и имеет чин капитана, откровенно удручает. Человеческое, слишком человеческое… В такую же печаль меня вгоняет упоминание сидами Земли Обетованной – названия, пришедшего из Ветхого Завета. Не могу себе представить эльфа с Библией…
При этом попытка создать местный колорит всё-таки была сделана. Введено специфическое летоисчисление сидов – время отсчитывается полными лунами. Но… что, собственно говоря, имеется в виду?
До праздника Клевера порядка четырех полных лунных циклов. А тут работы на столетия, если не больше.
Здесь вроде бы по контексту подразумеваются «человеческие» лунные циклы в 29 дней.
Знаешь, – доверительно прошептала тетушка Мейв, – когда тебе переваливает за полувековой лунный цикл, память начинает подводить. Да и слух, и зрение. Ах, и где мои пятнадцать лун… – тетушка замолкла, видимо замечтавшись.
А здесь «луна» звучит, как аналог года. Так как же понимать этот срок?
Жизнерадостные сиды, привыкшими считать себя бессмертными — большинство из них могло доживать до двух вековых лун и оставаться неуязвимыми к болезням и старости, исключение составляла разве что насильственная смерть – очень боязливо относились к ночи Самхейна.
Вроде бы «двухвековая луна» (или «две вековых луны», я не поняла) выглядит аналогом двухсот лет. Что, кстати, никак не подразумевает бессмертия. Да и старость мы уже имели возможность наблюдать – Хранитель Скандлан описывается как старик с седой бородой...
Логика сюжета нарушается почём зря. Например, оговорено, что «несколько часов в Хранилище равняются всего лишь коротким мгновениям на поверхности», но когда Финн выходит из Хранилища, оказывается, что уже поздно, причём настолько, что отец отправился его разыскивать.
Про школу сообщается, что в неё «отправляли учиться самых способных и многообещающих отпрысков эльфов, гномов, лепреконов, гроганов, джентри, само собой, и даже пуков и баньши (хотя последних мало кто мог встретить)», но затем оказывается, что баньши в мире сидов мифические существа, в них даже никто не верит. Так как их могли отправлять в школу?
Герои действуют нелогично, разговаривают неуклюжими и перегруженными фразами, персонажи второго и третьего ряда вообще не прописаны – их тут самый минимум. Пять одноклассников, пара учителей…
Временами автор заставляет своих героев вести себя так, словно они совсем уж слабоумные:
Мысли как пчелиный рой осаждали его, пока он ел. Несколько раз он не смог сразу попасть ложкой в рот, рассеянно роняя ее содержимое себе на колени.
При этом особой необходимости в таких экстравагантных поступках, вроде бы, нет. И всё же герои раз за разом совершают жуткие глупости. В этой книге имеется сцена, равной которой по нелепости я не встречала. Героиня роняет поднос с чайным сервизом, последний, естественно, разбивается. А затем следует вот что:
И не добавив ни слова, встала и, подойдя к остаткам сервиза на полу, склонилась к ним. Мгновение спустя, тетя Мейв уже невозмутимо наливала себе остатки чая из разбитого чайничка в чашку, точнее, в то, что от нее осталось. Сделав пару глотков, она посмотрела на отчаявшегося получить ответ племянника.
Зачем?! Зачем взрослая разумная женщина подняла с пола разбитый чайник и пьёт то, что из него не вылилось?
Многие сцены, как мне показалось, введены в сюжет просто «для красоты». Чтобы герои совершили некое действие, которое выглядит эффектно. Но… если в действии нет смысла, нет внутренней логики, эффектно не получается.
Хранитель подошел к самому темному месту в кабинете и, отдернув то, что оказалось портьерой, обнажил белую сплошную стену. Не оборачиваясь, он жестом пригласил Финна приблизиться. Вблизи ему удалось разглядеть, что стена выложенная камнем, была неровной и имела много небольших выступов, которые словно ступеньки поднимались вверх от самого пола. Правой рукой Хранитель стал водить по стене, ощупывая каждый попадавшийся выступ. Казалось, он это делает вслепую, то замирая, будто прислушиваясь к чему-то, то снова лихорадочно шаря по стене рукой. В какой-то момент раздался легкий щелчок, и часть стены со сварливым скрипом сдвинулась вглубь, обнаруживая лестницу, уходящую в еще большую темноту и неизвестность.
Очень красиво, конечно. Но при всех последующих спусках в Хранилище персонажи будут открывать проход куда более рутинно, без всех этих лихорадочных нашариваний бог знает чего. Так зачем эта сцена ощупывания стены?
Точно по такому же принципу книга, которая вообще-то хочет, чтобы герой её прочитал, набрасывается на него и судорожно бьётся (да, я тоже люблю Гарри Поттера), а в другой сцене баньши притворяется фоморой и издаёт "содрогающий до самого нутра вой", "жуткий смех" и "леденящий душу хохот", запугивая собеседника, с которым ей вообще-то надо обсудить важные вещи.
Язык здесь душераздирающий – присутствуют и обращение на «Вы» в прямой речи, и развивающиеся одежды, и даже пишущая машинка превращается в пищащую. От слова «сакральный», употребляемого к месту и не к месту, я уже начала хвататься за пистолет. А слово «практически», применяемое ещё более часто, используется не к месту вообще всегда. Проблема в том, что «практически» означает «почти», «с небольшой оговоркой», и не усиливает значение, как явно хотелось бы автору, а напротив, ослабляет. Если сказано, что
Остаток пути до дома он практически пробежал вприпрыжку, не оглядываясь
то это означает, что герой практически бежал (то есть очень быстро шёл) и практически не оглядывался (то есть оглянулся раз или два). А «вприпрыжку» тут вовсе не к месту, поскольку обозначает беспечное, радостное подпрыгивание на бегу. Герой же испытывал страх и явно был не в настроении прыгать, а, напротив, мчался сломя голову.
При этом огромную часть падежных несогласований, кривых фраз и явных опечаток можно было бы отредактировать, просто внимательно перечитав роман. Открою страшную тайну: среднего читателя бесит, когда ему подсовывают текст с откровенными ошибками, справиться с которыми способен даже редактор Ворда. Средний читатель любит, чтобы автор относился к нему с уважением и вычитывал книгу хотя бы на минимальном уровне.
Словом, книгу назвать хорошей я никак не могу, зато автор показался мне очень интересным и светлым человеком. Хотелось бы пожелать Елене профессионального роста - чувствуется, что ей есть что сказать, и эти мысли заслуживают выражения в более совершенной форме, чем сейчас.