Рецензия на роман «По тропам Кромки»
Ощущение, что прочла две разные книги. Начинала с очень нестандартной, вкусно написанной фентези с лёгким юмором и оригинальными магическими существами, отдалённо напоминающими об изложенных Бажовым уральских легендах. А закончила квестом-боевиком с кривоватой, прямо скажем, логикой, особого восторга не вызывающим.
В начале было примерно так:
Яр плыл и плавился, словно мед, выставленный на солнце. Все вокруг было приторным, липким: воздух – как кисель, разговоры – как блюдечко с вареньем, приманившее десяток назойливых мух.
А в конце - уже вот так:
ЗРС-127 закурил, нажал два выступа на налокотнике экипировки, подождал, пока деталь трансформируется в маленький летательный аппарат, и отправил разведчика в воздух.
Где-то на середине книги изменился язык, стиль, сам темп событий. Исчезли яркие описания второстепенных персонажей и лёгкая ирония, стало больше действий и меньше метафор. Это, конечно, тоже неплохо, ведь сам по себе стиль финала нареканий не вызывает (в отличие от сюжетных поворотов). Но он, пожалуй, рассчитан на другую целевую аудиторию.
Ускорение темпа, на мой взгляд, на пользу книге не пошло. Отдельные моменты напоминают скорее синопсис.
Скель начал задавать наводящие вопросы, пытаясь выяснить, что ему досталось: неграненый алмаз или так себе бриллиант. Владимир Петрович умело увиливал и переводил разговор на живую воду и местонахождение кладоискателя Георгия.
Мне, как читателю, хотелось бы видеть здесь разговор, а не его описание. И самостоятельно сделать вывод, что Владимир Петрович увиливал именно умело, а не принимать это на веру. Жаль, когда повествование настолько упрощается, особенно если уже знаешь, на что способны авторы.
Аналогичным образом упрощается к концу и сюжет. Изящное переплетение двух линий вдруг превращается в плоский квест: победи врага, выполни задание, получи артефакт... И героям уже некогда ни думать, ни чувствовать: надо мочить противника.
С героями тоже не всё так просто. Бывший охранник Яр - вроде бы положительный персонаж. А с другой стороны, что в нём такого положительного? Яр, что называется, нормальный мужик, но восхищаться там совершенно нечем. Владелец крылатого змея, Владимир-Вирм, и его друг Сеня - вообще натуральные уголовники. С БТР-ом, автоматами и тем самым змеем, который применяется для устрашения конкурентов. Хорошими их назвать невозможно.
В романе есть один маленький, но красноречивый эпизод. В числе замечательной авторской нежити (которая очень украшает книгу) имеются скальники - жуткая дрянь, отщипывающая жизнь жертвы по кусочку и заставляющая её медленно каменеть. И вот одну такую гадину Вирму удаётся изловить и смертельно ранить, специально чтобы показать Яру.
Они с Яром натешились вволю: фотографировались на фоне внушительного каменного краба, размером с тракторную шину, перевернули на спину, рассмотрели и истыкали шваброй относительно мягкое, укрытое пластинами брюхо. Перед тем как сдохнуть, скальник засучил клешнями, пытаясь ухватить живое тепло, и они предусмотрительно отошли в сторону, оставив на растерзание деревяшки.
Что я хочу сказать? Скальник, конечно, симпатий не вызывает. Но и люди в этой сцене - тоже. Скальник - безмозглая нежить, делающая то, что в неё заложено авторским произволом природой. А у людей вроде бы мозги имеются, и развлекаться мучительством живых тварей им вовсе не обязательно. Но если уж развлекаются, то в моём понимании на положительных героев они не тянут.
Если кто-то в романе и вызывает симпатии, то это скель. Тоже, по сути, враждебное человеку создание:
Он уже не стеснялся, привык к мелкому воровству чужой жизни среди белого дня, на глазах: отщипывал неделю, воспользовавшись транспортной давкой, мог надергать пару месяцев в праздничных очередях к кассам супермаркета.
Но скель изначально кормился добровольно отданными годами жизни - в обмен на клады. Скель - надо полагать, дальний родственник Хозяйки Медной горы, "каменной девки", магическое существо, имеющее власть над камнем и созданное, чтобы охранять ключи живой воды. У этого конкретного скеля такого ключа нет, и он, по сути, ищет смысл своей жизни. А это всё-таки достойное занятие. К тому же скель - не человек, у него другая мораль. И ему начинаешь сочувствовать.
Магические существа в мире романа выписаны прекрасно. Разочаровал только кот, охраняющий клад. Но змеи, скели, Кромка и её отнорки, магия камня в целом - очень необычные и яркие образы.
Однако статус магии в этом мире остался для меня не совсем понятным. Здесь есть кое-какие вещи, о которых знает любой обыватель. Но -
Прежде чем нажать на зеленую клавишу, Яр – на миг -- представил себе, как он начинает рассказывать другу чистую правду. О змеях, скальниках, Кромке... И получает диагноз: «Да ты рехнулся!» Мир Дрона вмещал в себя только одобренное и дозволенное. Вот хворцы и душегрызы бывают, иначе бы биоэнерготерапевтам в поликлиниках зарплату не платили. А обрывы в подпространстве – это завихрение психики.
То есть Астрально-Диагностический центр - норма, а змеи - уже нет. Однако по сюжету этого змея снимают тележурналисты, да и Вирм на это реагирует спокойно, привычно, так что похоже, что в новостях он мелькает не в первый раз. Значит, о магии знают все. Где граница того, что для людей привычно - непонятно.
Есть и другие спорные моменты. Вот, например, упокоение зомби, стражей клада, мёртвой водой:
Вирм выскочил из БТРа, выплеснул мертвую воду из фиала, окропив не только Георгия, но и девицу со студентов. Стражи побрели по Кромке, прямо к скелю, ожидавшему их на земле.
Добрели, легли на землю и упокоились. А почему не сразу, как только на них попала вода?
Ещё больше вопросов вызывают кусты-кровопийцы, возникающие в финальном квесте (и, не могу не заметить, крайне невыгодно отличающиеся своей шаблонностью от того же скеля). Кусты выведены местным злодеем, произрастают на телах рабов, разумны, подвижны и иногда даже обретают способность говорить.
Отдельный куст выглядит так:
Плети свернулись в компактный клубок, из вороха листьев выглянуло лицо – узкие блестящие глаза-бусины, почти скрытые лохмотьями коры, едва намеченный нос, трескающиеся при каждом слове губы.
А в крепости злодея уже наблюдается такая картина:
По дороге вышагивали два куста-скелета, вооруженные итальянскими автоматами «Беретта» семидесятых годов. Плющ плотно оплетал человеческие кости, не позволяя им рассыпаться, вздергивал плети, помогая ногам совершать шаги, фиксировал шею воротником из листьев.
Оно, конечно, визуально впечатляет. Но зачем, спрашивается, кусту таскать с собой скелет, если он и так способен двигаться? Только лишнее неудобство, по сути. Показуха. Ну ладно - пусть эти скелеты маршируют именно что показательно, для устрашения врагов (хотя вообще-то они скрыты крепостной стеной). Но ведь дальше - больше.
Кусты растут на телах рабов:
Перед дворцом заросли приобрели вид компактных клумб. Зеленые прямоугольники, расчерченные мраморными дорожками, шевелились, стонали и молили: кто-то о пощаде, кто-то о быстрой смерти. Дрон снизился. Стало ясно, что корни кустов уходят не в землю. Сад рос на телах мертвых и еще живых людей.
И эти самые тела используют в качестве заграждения против БТР-а:
клумбы поднялись на ноги, сомкнули ряды, выставили заграждение из тел и шевелящихся зеленых плетей.
А потом вдруг мы видим вот такое:
В памяти осталась тошнотворная картинка: девушка в бикини из плюща, с искаженным от ненависти лицом, кинулась к БТРу, поскользнулась, упала под колесо.
Кадр так и просится на обложку. Но... Если девушка - корм для кустов, то откуда у неё ненависть на лице? Только пару абзацев назад такие же, как она, "стонали и молили: кто-то о пощаде, кто-то о быстрой смерти" - и вдруг девушка бросается на БТР (сама, не плющ её тащит), и при этом ненавидит тех, кто напал на крепость. И где тут логика?
Вообще прицепиться хочется ко многим моментам, но воздержусь. Упомяну только, что слишком многое в романе происходит "почему-то" и не объясняется:
Вирм обошел БТР, приблизился к ограде, взял у скеля сияющий флакон, поднес к глазам – рассмотреть. И – неожиданно – пошатнулся, как будто его в спину толкнули, уронил флакон, чтобы упереться в асфальт открытыми ладонями.
Действительно, как иначе уговорить героя оживить БТР?
К счастью, колдун раз за разом отправлял глаз Горгоны к внуку бога, почему-то не замечая резавших его на куски противников.
Вот такая поразительная рассеянность...
Но не могу не отметить, что ляпы эти сконцентрированы в финале романа. Первая часть более логична. Да и по всем показателям начало книги намного сильнее, интереснее и оригинальнее, чем финал. Будь это две книги об одном и том же мире, первую я бы прочла с интересом, а вторую не стала бы - не моё.