Рецензия на роман «Клубок со змеями»
Маленький человек большого мира
Ты — жаровня, что гаснет в холод,
Черная дверь, что не держит ветра и бури,
Дворец, обвалившийся на голову герою,
Слон, растоптавший свою попону,
Смола, которой обварен носильщик,
Мех, из которого облит носильщик,
Плита, не сдержавшая каменную стену,
Таран, предавший жителей во вражью землю,
Сандалия, жмущая ногу господина!
О всё видавшем, таблица 6
Предуведомление: всё нижесказанное — личные впечатления, адресованные читателям. Автор и так всё о своей книге знает.
Книги на историческом материале — вовсе не безликие романы, похожие один на другой: «Люди непонятной эпохи делают непонятные вещи, и по большому счёту нам нет до них дела». На благодатном историческом материале бывают истории любви, приключения, политические боевики, просто боевики, биографии... Вот к последним, пожалуй, и относится книга, которую мы сегодня читаем. А ниже я постараюсь объяснить, почему при всём восхищении замыслом автора восприняла эту историю скорее как притчу в историческом антураже.
Что же мы увидим? Вавилонское царство? Не так уж много его и будет: история начинается и кончается в Вавилоне (до Рима все дороги вели в Вавилон!), но сама она течёт по совершенно другой земле. Царство хеттов? Лишь тень хеттского орла ляжет под конец на мир романа, и мы должны... ужаснуться? Нет, ведь нам не жаль Вавилона. Или жаль? Мы сами не знаем, как не может этого решить и сам герой.
Про атмосферу. Признаюсь в маленьком guilty pleasure: я читаю исторические книги во многом ради атмосферы. Я не путаю исторический роман с учебником, но учебник даёт сведения, а художественная книга — образы. И вот я погрузилась в роман в ожидании образов... и осталась со странным впечатлением. Я увидела руины. Отдельные яркие изразцовые стены посреди запустения. Отдельные очень живые, убедительные моменты описаний посреди усреднённой картины. До мурашек убедительна сцена пребывания героя в тюрьме. До костей пробирает сцена в пустыне, когда он остаётся один на один с демоном песка и ужаса. Чудесно описан оазис. Сцена борьбы в покинутом доме видна удивительно чётко. Яркие изразцы здесь сохранились и создали образ. Но образа Вавилона я для себя не нашла. Стена обрушилась и скрыла таинственные краски.
И есть ещё одна зазубринка, которая мешает лично мне погрузиться в атмосферу древнего мира. Когда герой со своим приятелем, тоже ремесленником, сидят за выпивкой, ремесленник рассуждает о политике и экономике такими словами, будто прослушал курс истмата и сдал на «отлично». Нет, говорит он всё верно, но... где он это взял в своём-то веке?!
Про героев. Вот тут начинается сложность! Бастет, подруга героя, — удивительно удачный образ. Она в своей эпохе, дитя своего времени, она живёт в мире злых духов и благодетельных богов, искренне верит в загробную жизнь и в проклятия, при этом занимается совсем не женским делом и не видит в этом никакой «борьбы за права». Она вообще не знает, что такое право. Твоё — это то, что ты смог взять и удержать. Временами она для нас, детей современности, почти отвратительна, но, поразмыслив, понимаешь, что иного от неё ждать и не приходится.
Однако сам герой, Саргон, вавилонский строитель, навёл на совсем иные мысли. Я читала о его злоключениях — и видела офисную планктонину, которую выбросило из привычной жизни на незнакомый берег. Переживания, сомнения, страхи Саргона — это переживания и страхи современного человека. Позволю себе цитату из себя же — из комментария к роману: «...история героя получилась неожиданно знакомой: он до изумления похож на типичного Васю-кодера, который вдруг внезапно попал в жернова власти, где его перемололи и выплюнули остатки. Такая же неприспособленность к жизни, такая же агрессия в ответ на первые испытания, такое же неумение проявлять добрые чувства — и такая же бесперспективность в попытках выкарабкаться из задницы, в которую влез по самые уши. И наивная примитивная радость от того, что можно наконец побыть господином и покомандовать, и ощущение „не мы такие — жизнь такая“, когда надо перестать быть хотя бы немного порядочным человеком и стать лживым гадом... Где-то в конце уже хотелось спросить: ну что, порадовался гибели Вавилона, полегчало на душе? Теперь жить будет лучше? Ну-ну». По сути, слабым героем управляют страх и мечта отомстить миру за пережитые мучения. Ему кажется, что достаточно увидеть падение Вавилона — и станет лучше. Нет, не станет. Корень его бед — в другом.
История о потере места в жизни и безуспешных попытках найти новое место — очень знакомая история, но здесь отчего-то не очень ложится в атмосферу исторического повествования.
Для тех, кто любит, чтобы герои менялись по ходу книги, тут будет истинное пиршество: Саргон меняется, и ещё как! Из затюканного слабака, пережив символическую смерть в пустыне, он перерождается сперва в человека без родины (а в древнем мире это всё равно что мертвец), потом в разбойника, а потом просто в негодяя. Скучного, обыкновенного негодяя, склонного оправдывать свои негодяйства тем, что его «среда заела». Из человека мирного и в целом незлобного превращается в подозрительного зверя, вечно со вздыбленным загривком, который кусает прежде, чем укусят его самого. Что ж удивительного, что на зверя нашёлся охотник...
Про психологию. Эта сторона для меня тоже во многом осталась загадкой. Понятно, что воссоздать способ мысли и действия человека древней эпохи страшно трудно! И тем труднее, что во времена Вавилонского царства личность человека не представляла собой никакой особой ценности, да что там — она вообще практически не осознавалась. Но ведь с Бастет это удалось! А действия многих второстепенных героев смотрятся психологически не мотивированными. Что за дурь нашла на пекарей, прилюдно начавших хаять царя? Что за помутнение рассудка напало на воинов, что вели арестованного Саргона в тюрьму? Дальше по ходу книги этих странных моментов становится меньше, но в главах о битве за Вавилон отряд Саргона снова показывает какие-то не вполне ожидаемые реакции. Как будто люди не знают, что для них будет нормально, а что нет.
Про сюжет. А вот сюжет держит в напряжении от начала до конца! Увлекательность и логичность событий на высоте, оторваться невозможно. Особенно ценно, что в ситуациях перелома действия у героя есть не только тот выбор, который он в итоге делает, но и другие варианты действий, и они видны и понятны.
И вот теперь мы можем определить мой любимый тип повествования: это костюмный байопик — история жизни «частного человека» в конкретных исторических обстоятельствах.
Про заглавие. Мы с автором уже обсуждали этот вопрос, и для меня он остался неразрешённым. «Клубок со змеями» я всё время пытаюсь прочитать как «Кубок со змеями». Змеиный клубок — это я понимаю: там змеи сплелись друг с другом. Но в таком клубке змеи друг друга не кусают! Это акт размножения. А «клубок со змеями» — это когда змеи сплелись с кем-то ещё? Но как и зачем?.. В общем, это для меня осталось загадкой. Возможно, другие читатели поймут заглавие лучше!
Про итоги. Читайте книгу как приключенческий роман «из древней истории» — и будет попадание в десятку.