Рецензия на роман «Успеть ко второй луне»

Слово "вестник" в переводе на греческий звучит как "ангелос", то есть – ангел. Однако те Вестники, которых время от времени видят герои этого романа, с ангелами имеют очень мало общего. Да и тот не называемый город, где разворачиваются события "Точки росы" – отнюдь не райские кущи. Если он и похож на что-то, так это на место действия "Города грехов": потрясающе стильного фильма, снятого Робертом Родригесом при участии Квентина Тарантино. Тем более что в этом фильме, и в романе "Точка росы" нуарная эстетика просто завораживает! 

Роман Владимира Прягина продолжает лучшие традиции литературы в жанре "нуар". Такую книгу могли бы написать Рэймонд Чандлер или Дэшил Хэммет, если бы решили добавить в свои романы привкус фантастики и магического реализма. Но о привкусах – чуть позже Начинается же книга с того, как к частному детективу Стэну Логвину обращается за помощью восемнадцатилетняя Эмили, брат которой, художник Эрик Белл, бесследно исчез. И Стэн, разумеется, берётся за его поиски – понятия не имея, во что он ввязывается. Не хочу спойлерить: о приключениях частного сыщика Логвина нужно читать, а не рассказывать. Роман написан живо, ярко, и, как полагается детективному произведению, имеет несколько совершенно непредсказуемых сюжетных поворотов.

Впрочем, рассматривая сюжет этого романа и систему его персонажей, нужно обратить внимание, что выстроены они не только на основе превосходного знания канонов жанра "нуар". Да, в "Точке росы" присутствуют и благородный герой-детектив, готовый встать на защиту справедливости, и роковая красавица, и не блещущий умом полицейский, и криминальные боссы со своими подручными, и безнравственный богач, уповающий единственно на силу денег. И персонажи эти, как им полагается, ведут "войну всех против всех". Но при этом важнейшую роль в "Точке росы" играют также атрибуты мира изобразительного искусства, мастерски вплетённые в повествование. 

Вряд ли я ошибусь, если предположу, что в живописи Владимир Прягин является большим поклонником импрессионизма. Уже одно только появление в романе живописного полотна "Ранний ужин в беседке" могло бы навести на эту мысль! Ведь и по названию картины, и по её описанию это – прямая отсылка к "Завтраку на траве" Эдуарда Мане, одного из отцов-основателей импрессионизма. Мало того: художественный салон, где мечтают выставляться художники и фотографы из "Точки росы", именуется Салоном Бунтующих, тогда как Мане представил публике свой скандальный "Завтрак..." на выставке, называвшейся Салоном отверженных. Но и это ещё не всё! Указания на импрессионизм как на живопись, основанную на впечатлениях, в романе встречаются многократно. Вот, к примеру, как описан эпизод, вдохновивший художника Эрика Белла на создание его таинственной картины:

Машина свернула за угол, однако этот случайный блик застрял почему-то в памяти. Или не столько даже он сам, сколько впечатление от него, продлившееся долю секунды…

При этом особенным взглядом на мир наделен не только художник Белл, но и главный герой романа Стэн Логвин – не только частный детектив, но и одаренный фотограф, обладающий незаурядными экстрасенсорными способностями. Важнейший дар Логвина – ощущать присутствие элементов иной реальности в окружающей его обыденности. Элементов, которые выдают себя некой особенной вибрацией или тем самым привкусом, о котором я уже упоминала. В романе мы читаем:

Стэн ощутил намёк на вибрацию — или, может, слабое эхо. Призвук-оттенок-привкус тоже присутствовал — размытый и блёклый.

И пусть Стэн Логвин не пишет картины, а всего лишь делает черно-белые фотографии (очевидная отсылка к черно-белым голливудским фильмам жанра нуар, снятым в 40-50-е годы), он – тоже художник, даже если сам он и не желает этого признавать.

Однако художниками являются не только герои этого романа. В качестве художника выступает и сам автор, который блестяще умеет живописать пером. Описания города, где всё время пасмурно, и почти непрерывно идёт дождь, отличаются и выверенной ёмкостью, и образностью. А метафоры, который автор приводит, настолько нетривиальны, что просто дух захватывает! Вот вам только один пример:

Холм с размытыми пятнами фонарей надвигался, как дохлый кит, заляпанный фосфором.

Образ, достойный "Моби Дика"! 

И, говоря о литературных приемах, которые Владимир Прягин использует, нужно непременно упомянуть о том, что в этой книге имеется "роман в романе". Стэн Логвин периодически читает отрывки из дневника пропавшего художник Белла, которые возникают на страницах тетради, до этого казавшихся чистыми. Этот дневник в итоге и помогает Логвину раскрыть тайну исчезновения художника. 

И всё же фразу, которая представляется мне одной из ключевых для понимания концепции романа, произносит не Стэн, и не Эрик Белл на страницах своего дневника. Её произносит циничный миллиардер Роггендорф:

Эмоциональный накал как катализатор художественного или научного поиска — вот о чём идёт речь. Если в эмоциях царит штиль, то искусство тоже буксует. Требуется контраст, напряжение.

И эти слова напрямую соотносятся с известным высказыванием Орсона Уэллса, великого кинорежиссёра: "В Италии во время тридцатилетнего правления сами Борджа мы видим сплошной террор, убийства, кровопролитие, войны. Но та же эпоха дала нам Микеланджело, Леонардо да Винчи, Ренессанс. В Швейцарии мы видим сплошную любовь к ближнему, пятьсот лет мира и демократии. И что же из этого вышло? Часы с кукушкой".

Однако проблема состоит в том, что эмоциональные всплески способствуют созданию не только художественных шедевров. И здесь мы подходом к важнейшему фантастическому допущению романа. Состоит оно, на мой взгляд, даже не в том, что в некой версии реальности существует город, где на небе восходят две луны: Падчерица и Мачеха. Главное допущение здесь таково: негативные человеческие эмоции – гнев, злоба, зависть, ненависть, разочарование, отчаяние – способны материализовываться и порождать в окружающем мире страшные механизмы разрушения. Маховики Распада – так они именуются в романе. И горе тому, кто окажется в сфере их досягаемости, когда они полностью "созреют"!

И, думается мне, вот самый главный вывод, который напрашивается по прочтении этого романа: художник, чтобы жить и творить, обязан искать баланс между эмоциональным штормом и эмоциональным штилем. Не имеет права этим пренебрегать, хотя нащупать точку такого баланса – задача неимоверно сложная. Это – как уловить точку росы: момент, когда влага из воздуха конденсируется на траве, образуя сверкающие водяные капли. И когда словно бы из ничего возникает нечто.