Рецензия на повесть «Боярышник и Вероника»

«А сегодня, дорогие слушатели, мы узнаем о свойстве, называемом «структурой» вина. Попробуйте вино в левом бокале. На вкус оно как разбавленный алкоголем фруктовый сок не первой свежести от первой попавшей на язык капли до последней. Теперь попробуем вино в правом. Сперва — ничего, будто вода. Но потом появляются отчётливые — и весьма приятные — ощущения. Отсутствующее у первого и присутствующее во втором вине качество и есть «структура».

Курт Брахарц, Исав насытившийся

Автор подкован по части мифологии, литературы, ботаники, истории, музыки, и текст набит пасхалками, как кекс изюмом. Охотиться за ними было отдельным удовольствием. Соответствуя создателю, героиня, Вероника Фэрбенкс, не только мимоходом спорит с презумпцией Бритвы Оккама, но и знает, что не Оккам презумпцию измыслил. Знания иногда действительно жир, засоряющий мозг — но не в этом случае, мозгами мисс пользуется исправно. И лицемерить, то есть, пардон, быть тактичной может: жизнь научила. Леди подобает сдерживаться. Одеваться посерее, речи вести скромные, глаза держать долу. Конкретно для Вероники Фэрбенкс последнее очень важно — если поднимет, спалится. Нет в ней большого смирения, а есть капелька крови сидхе, и наш цветочек хочет найти себе подобных, себя саму и пропавшую маму — куча поводов начать путешествие.

Ах, неужели, неужели, неужели не хочется вам,

Налетая на скалы и мели, тем не менее, плыть по волнам.

В бурном море людей и событий, не щадя живота своего,

Совершите вы массу открытий, иногда не желая того.

Ю. Ким

М-да, открытия ждать себя не заставят...

Картинки в книге для меня, чаще всего, ощущаются ненужными: сама всё представлю, изображения скорее раздражают. Здесь не то, оригинальные ботанические иллюстрации старинных атласов органично вписываются и поддерживают текст, и, не замечая, закапываешься в детали, прорисованные с поразительной тонкостью и точностью. И очень они атмосферные, рисунки эти, картины и карты географические.

Язык прекрасный, шелковистый, и, я бы сказала, соответствующий тексту. В целом — весь роман ощущается гармонично даже не то что написанным, а выросшим сам по себе, как омела. Сюжет, язык, иллюстрации и прочее сплетаются, как ведьминские ветви омелы — не расплетёшь, всё так и было всегда. О том, что труды автора могли быть адовыми, я догадываюсь, но, как у хорошего танцора, боль и напряжение не видны, со стороны — естественный полёт.

(И, не удержавшись — на метле)).

Медитативное чтение, и лучшее, что есть в скуке, таится в первых главах этой прелестной вещи.

Сладкая воскресная скука прогулки между холмами. Вроде бы пейзаж был ровен, ты скучал, но ни разу не жалеешь о потраченном времени, а в плюсе хороший цвет лица и новые нейронные связи.

И даже если бы пейзаж оставался ровным, всё равно это была бы хорошая книжка, но напряжение нарастает, холмы оказываются волшебными и страшными. Мисс Фэрбенкс догадлива и ухитряется пройти по краю, не попавшись в сети фэйри (нет, я б на её месте после некоторых предупреждений и вовсе никуда не пошла, но героине надо соответствовать обязательному жанровому «Там так страшно, пойдём посмотрим!»).

Ощущение полёта и счастливого спасения от предводителя Дикой Охоты цепляет, но лишь на миг; по-настоящему выигравшей ощущается подруга главной героини, мисс Тревельян, всё-таки ставшая игрушкой фэйри и избавившаяся от постылого человеческого жениха (для которого тоже была бы игрушкой, но он-то даже не понимал бы этого). А больше всех выиграла я, читавшая всё это, а не таскавшая лисапеты по грязи и не убегавшая, роняя тапки, от чудищ. Это было дивное времяпровождение, люблю сказки про ельфов)

Книжка не на раз, ещё перечитаю. Как-нибудь, холодным ноябрьским вечером, когда непогода будет ломиться в окно, в тёплой пижамке и с кружкой чая.

Пы. Сы: сахарок на хвост автору сыпется от чистого сердца. Я бы, может, и соли насыпала, и яду накапала, да не вышло.