Рецензия на сборник рассказов «Шумерские ночи. Том 3»

Третий том Шумерских Ночей это последний кирпич в зиккурат Верховного мага Креола Урского. Трилогия приквелов к серии романов «Архимаг» это психологический портрет главного героя. Если основная серия на протяжение примерно первых шести томов была комедией масок, то «Шумерские ночи» это психологическая драма, обоснование того как Креол стал, кем стал. Основная идея — несмешиваемость Света и Тьмы в душе великого шумерского мага. За внешней эгоистичностью мотивации и крутостью нрава скрывается чистая совесть как истинное мерило поступков.

Композиционно повествование представляет скорее не сборник рассказов, а главы одного романа. Первые шесть сюжетов — восхождение к вершине — диадеме Верховного мага. В первом рассказе Креол хотя и оказывается жертвой искаженной коммуникации, а не собственной глупости как в некоторых рассказ второго тома, все же выходит из приключения и прибытком в виде нового знания. Второй рассказ интересен как эскиз социальной психологии темного мира: обитатели Лэнга предстают не карикатурными чудищами, но существами с собственными проблемами и переживаниями, пусть и отравленными эгоизмом в большей или меньшей степени. Тей, Шаагин-Дадат и даже Вору-Абса-Сумбаль выживают больше сочувствия, чем ищущий отмщения Креол. Третий рассказ помещает в центр магического расследования виртуальную временную петлю. В четвертом рассказе Креол примерят на себя роль мудрого наставника и успешно с ней справляется, хотя и не догадывается, что урок был предназначен и для него самого. Пятый рассказ создает смысловую связку с циклом Преданий: на заре человеческой цивилизации, когда боги иногда спускались на землю, борьба за видовое разнообразие еще не выродилась в идею антропоцида, а великие маги учились решать проблемы без насилия… Шестой рассказ обозначает точку перевала: Креол завоевывает диадему Верховного мага, но магия начинает путь к закату, так и не став институтом — власть в гильдии второй раз сменилась переворотом, а система обучения так и не была создана. Последующие рассказы обозначают нисходящую линию: потерю друзей и близких; деяния, которые оказались никому не нужны; конфликты из-за пустяков. Здесь наблюдается некоторый дисбаланс фабулы и смысла: в рассказе «Маг в политике» можно усмотреть пародию на историософские взгляды Льва Толстого о разрешении конфликта поединком вместо столкновения армий, но такая интерпретация, скорее всего, оказалась бы искусственной. Зато в финале достигается подлинное крещендо! Заключительные два рассказа читаются как единое целое. «Странствия мага» — своеобразное прощание с миром волшебства. Мотив прекращения эпического времени и начала времени исторического присутствует в мифологии как минимум со времен её литературной фиксации и потому почти обязателен для фентези, начиная с Толкина. Средневековые картографы помещали драконов и чудовищ на белые пятна своих карт, здесь же рождение полулегендарного Гильгамеша отделяет вымысел от истории. Духовный поиск завершается прикосновением к божественному. Креол уходит в грядущее, отбросив все лишнее, чтобы совершить этот духовный подвиг на новом уровне в самом конце пути!