Рецензия на роман «Царь девяти драконов»
Дисклеймер: как и все мои рецензии, эта носит, скорее, рефлексивный характер, нежели рекламный. Все изложенное ниже — мое собственное мнение, и оно может не совпадать с Вашим или с мнением автора.
======
Жену владыки гуннов он надвое рассёк.
Кто обречён был смерти, тот смерти не избег.
Стенал в унынье Этцель, и Дитрих вместе с ним,
Скорбя по славным ленникам и родичам своим.
Бесстрашнейшим и лучшим досталась смерть в удел.
Печаль царила в сердце у тех, кто уцелел.
Стал поминальной тризной весёлый, пышный пир.
За радость испокон веков страданьем платит мир.
Песнь о Нибелунгах
«В поисках божественной справедливости, или Царь девяти драконов»
Штош.
«Царь девяти драконов» — история весьма специфичная и, в общем-то, спорная в рамках творчества Павла Маркова. Увы, тот факт, что, за исключением самого первого, я знакома со всеми его романами, откровенно портит мне восприятие текста (далее — «ЦДД»). Поэтому сразу определимся: моя рецензия — это взгляд человека, который знает, что по сюжету было «до» событий «ЦДД». Воссоздать читательский опыт ситуации, когда «ЦДД» прочитан автономно от предшествующего ей «Сирруша», мне вряд ли удастся. Однако, как ни посомтри, книга действительно хорошая. некоторые сюжетные твисты и персонажи будут держать Вас за причинные места с таким усердием, словно Вы должны им деняк. И, как это случается у Маркова абсолютно всегда, книга прекрасно написана.
Но — обо всем по порядку)
Жанр
Я бы, конечно убрала из тегов «Ужасы», потому как там, конечно, случается жуть, но совсем немного и в начале. А вот «драмы» очень не хватает.
Еще уместно бы смотрелось «Трагедия», но тогда вообще никто читать не будет, так что это лучше не лепить)
Сюжет
Как и всегда, книги Маркова стоит читать, прежде всего, ради сюжета. Чудом выжившие в конце предыдущей истории охотник Шанкар, дочь старосты из долины Сарасвати Абхе и малыш Каран в поисках пристанища добираются до поселения где-то в районе современного юго-восточного Китая. Столкновение с новой, незнакомой им прежде культурой, обычаями и нравами сулит троице не только серьезную встряску, но и опасность: никогда не знаешь, какое слово может стать оскорбительным настолько, что за него укоротят на голову. А вдруг это «Змей»? Или «Матерь вод»?
Развертывание сюжета по большей части интенсивно. Сам он изобилует крутыми поворотами, на которых захватывает дух.
Так сказать, в путешествии к царю девяти драконов Вас непременно ждут чудеса на виражах J А так же на карнизах, утесах, на публичном эшафоте и на телеге.
Чо там со змеями?
Вопреки предыдущим работам из цикла о великих змеях, интерпретация автора образа Башэ — собственно, удавоподобного змея из китайской мифологии — на этот раз несколько отличается. Да, он все так же расценивается как демон и носитель разрушительного начала. Но если Сирруш в одноименном романе Маркова был, скорее, символом предопределения, божественной дланью, фатумом; если Дахака был квинтэссенцией чистого зла, безоговорочного настолько, что его появления в мире стоило избежать любыми средствами, то Башэ — тот самый царь девяти драконов — выражает стихийное, хаотичное божественное начало. Через его образ воссоздано то древнее, еще общинное мировосприятие, в рамках которого почитание божеств основано на страхе перед их безжалостностью. И прежде всего она проявляется в том, что для богов (и условно хороших, и плохих) человеческая судьба и жизнь — игрушка. Не больше и не меньше.
Именно такое трактование божества (ну, или демона, который так-то тоже божество, просто разрушительное) иллюстрирует архаизм общества лучше, чем прописанная в романе обстановка, атмосфера и прочее. И, честно, лично мне этот аспект очень, очень понравился. В особенности то, насколько органичным и к месту выглядело отношение язычников к Башэ (причем, язычников и местных, и прибывших, то есть главных героев), и насколько «налепленным», «придлеланным сверху» — поклонение верховному божеству Шанди от сторонников местного монотеизма.
1. говоря об архаизме, я имею в виду, в первую очередь, времена развития человечества, которые соответствуют эпохе «архаичного мифа». Мифы, которые большинству из нас широко известны — например, про Тезея или Геракла — это истории, зародившиеся в так называемую «эпоху кризиса мифа» (что автоматически делает греческую цивилизацию достаточно «поздней» или «молодой» на общемировой культурной арене). То есть греческий миф — это чертовски поздний период язычества. Здесь же, в «ЦДД», очевидно воссоздан период куда как более ранний и воссоздан прекрасно именно за счет того, как люди относятся к объектам поклонения и как располагают себя в общей системе иерархии;
2. продолжая предыдущий пункт: осознание своей ничтожности, игрушечности в руках богов — одна из ключевых определяющих черт мировосприятия периода архаичного мифа. И среди по-настоящему древних цивилизаций можно найти фантастическое количество примеров этому. Ну, например, чтобы не ходить далеко, держите один: библейский алкаш Ной — это чистой воды плагиат, его предок появился в культуре чуть меньше, чем за 3к лет до Ветхого Завета. Погуглите миф о Зиусудре. Это и есть тот самый бро, который в шумерской мифологии во времена Великого потопа соорудил деревянную гранд-баржу и спас на ней по паре живых существ, траводяных и не совсем, весь свой род и что-то там еще. К чему это я? В шумерской версии не было никаких грехов человечества, как предпосылок катаклизма. Богам по одной из версий было скучно, а по другой, мешали слишком быстро размножавшиеся люди тем, что производили много шума. Боги сделали пару тестов по сокращению численности населения (с чумой и всем таким). Потом поняли, что результат не достигнут, и решили устроить мировой потоп. Чтоб наверняка. Баста. Вот, что я имею в виду, толкуя об игрушечности человеческой фигурки в руках всесильного божества. И именно это ощущение в «ЦДД» воссоздано замечательно.
Атмосфера и динамика
Давайте признаемся, Марков умеет в атмосферу. Отлично умеет. Порой даже слишком хорошо. Слишком хорошо и в случае «ЦДД» не всегда уместно.
Что я имею в виду? Есть в начале романа несколько эпизодов (всех не вспомню, но отлично помню, как сетовала на излишнюю разговорчивость автора в плане атмосферы в них), таинственная напряженность которых настакивается в восприятии читателя, как дебафф. Каждый следующий усугубляет чувство затаенной тревожности, пронизывающей роман. Но вот у тебя настакалось два таких эффекта, потом три, потом четыре, а потом… дебафф трансмутировал, и вместо усиления тревожности он стал вызывать совсем другие чувства.
Так сказать, элемент системы мультиплицировался до тех пор, пока качественно не изменил всю систему. Совсем как в известных Цепях тезки автора.
Несколько раз я искренне закатывала глаза и думала: «Да, господи боже, я не идиотка, я с первого раза поняла! Можно уже перестать замораживать всех, кого ни попадя, и двигаться дальше?!».
В этом и кроется проблема первой половины книги: увлечение автора одной из самых сильных своих сторон — атмосферностью — подбивает под колено динамику. Да, конечно, речь идет про леденящего змея, и это ощущение можно списать на создание эффекта безжизненности и ледяных пустошей. Но честно, это травмирует. Атмосфера романа изобилует не только холодом, но и высокой долей таинственности. С одной стороны, с необъяснимыми явлениями раз за разом сталкиваются разные люди, и, конечно, каждый из них растерян. Но для читателя читать уже во второй половине книги про таинственную атмосферу, когда он уже сто процентов знает, в чем дело, когда он уже видел в кадрах истории разоренные деревни и многочисленные «ледяные статуи» из живых людей, подобная таинственность выглядит, мягко говоря, странно. Фокалы персонажей и фокал читателя здесь как бы вступают в конфронтацию. И если раз или два такое вполне допустимо — это как смотреть видео с реакциями на ютубе — то очень скоро начинает утомлять.
Герои
По традиции правильно начинать разбор с главных героев, но, как говорил один мой любимый композитор: «Традиции — это лень». Поэтому про Шанкара поговорим в конце, а пока — пара слов о других.
Итак, автору безусловно удались «китайцы»: Лаоху — светлейший ван, один из немногих обладателей по-настоящему сильного характера. Два его министра (условно военный и министр экономики), молодой Янь — выдающийся образец гордого, благородного и мужественного воина, командира средней руки, человека, чьи нравственные достоинства и принципы и натолкнули меня на мысль о Нибелунгах. Порадовало внимание автора к третьестепенным персонажам, которые имели свои уникальные, запоминающиеся черты (например, земляк Шанкара Кали, привратник Таньцзин). Отдельно снятой шляпы заслуживают толстяк и горе-охотник Ли и, конечно, всея антагонист романа, мерзкий отвратительный ублюдок Цзы-хэн. Из «старой гвардии» всерьез удался Каран: мальчуган сделал широкий шаг от прошлого себя. Вернее, так: то, что в совсем юном Каране в «Сирруше» только наклевывалось, в «ЦДД» превратилось в полноценные черты характера. Это получилось отлично. К Абхе, едва ли не единственной полноценной героине романа, у меня тоже нет вопросов: она ровно такая, какая и была раньше, только сильно жестче (что неудивительно, учитывая ее бэкграунд).
А вот кто вызвал у меня смешанные чувства, так это жена вана и, собственно, главный герой.
Мэйфан, супруга вана, по своему складу не тянет даже на самую распоследнюю захудалую наложницу, не говоря о статусе матери наследника престола. Даже если у нее совсем нет мозгов, у нее при таком-то положении должно быть хоть какое-то достоинство. Не в смысле добродетели, а в смысле навыка вести себя достойно. Ну не вытащил же ее Лаоху из сарая во время дойки козы, чтобы сделать венценосной супругой, что теперь весь предел ее мечтаний — чертовы румяна! Я уж молчу о том, что как будущая «вдовствующая императрица», она должна иметь о государстве хотя бы минимальные представления (потому что только так она сможет стать главным советником сына). Но нет, румяна и истерики — мастхэв. Странно, что при таком расклад Лаоху, такой, каким он показан, не нашел себе другую жену и не приказал тайком прибить эту, чтобы потом выдать все за несчастный случай. Просто опрометчиво доверять воспитание следующего правителя подобной клоунессе.
===
Прежде же, чем приступать к разговору о Шанкаре, важно подчеркнуть бэкграунд читателя. А именно — опыт чтения «Сирруша». Дело в том, что если Вы НЕ читали «Сирруша», то Вы в выигрыше. В этой ситуации Вы, скорее всего, пропустите все, что я тут понаписала. Потому что у Вас перед глазами сразу будет молодой охотник, измотанный странствием, ужасающим прошлым и потерями, и отягощенный ответственностью за женщину и ребенка. Будет более прямолинейной его мотивация, более понятными действия и реакции. И то, что он не слишком-то менялся, не будет вас беспокоить.
В отличие от тех, кто «Сирруша» читал.
Видите ли, трансформация Шанкара, как героя, в «Сирруше» была потрясающе проработана со всеми нужными сломами и углами (и это было вообще не по-школярски, если вдруг кто захочет написать в комментариях, мол, ну, автор сделал не по учебнику, а тупой рецензент ниче не понял). Там было два нужных переломных момента, которые бесповоротно меняли героя, и я даже не могу передать, насколько правильно и хорошо (и не по-школярски, блин!) они были выполнены. Самый последний долом, который полноценно «вздергивал» не только самого Шанкара, но и весь роман на совершенно новый уровень, был реализован в финале, с нападением слонов, поиском Абхе, пустотой в глазах и необходимостью принять участь скитальцев, отказываясь при этом смириться с тем, что стало причиной такой необходимости.
И вот в «ЦДД» перед нами снова Шанкар. И в начале он как будто бы даже уже на ступеньку выше того мужчины, с которым мы расстались в конце «Сирруша»: благодаря Абхе и Карану, Шанкар приобрел качества «отца семейства». Не семьянина, а именно отца семейства — человека, принявшего ответственность за тех, кто находится под его защитой. Но потом… все. Вплоть до самого конца истории, Шанкар больше никак не растет над собой и вообще не меняется. И даже после всего, что принес с собой финал, охотник не поменялся тоже.
По всего одной причине: ему некуда.
Тут на самом деле сложно выкатить претензию автору, по сути, он оказался заложником ситуации. Самые сильные сломы, перековавшие Шанкара как личность, уже случились. Даже напиши Павел еще 100 штук более ужасных испытаний, маловероятно, что Шанкар изменился бы так же сильно, как после падения Мохенджо-Даро. Просто потому, что он уже перезакален судьбой. Однако, если ты начинаешь путь героя, кторый заведомо заблокирован и никуда его не приведет, то зачем начинать вообще?
Кто-то скажет, что я слепая. Ваше право: по мне даже в конце Шанкар ничуть не изменился относительно финала «Сирруша». Вся разница лишь в том, что там он был полностью измотан и истощен пережитым, а здесь его истощение носило, скорее, физический характер. Именно поэтому у него оставались силы на ярко выраженное, рвущееся наружу отчаяние (в отличие от тихой кульминации «Сирруша», когда сил не было действительно ни на что, и отчаяние было молчаливым).
Хоть меня и никто не спрашивал: как по мне, безусловно, для этой истории нужно было искать другого героя, оставив Шанкару с Абхе роль камео. Этакого своеобразного наставника, который что-то бы кому-то бы подсказал. Может, тому же Карану, стань главным героем истории именно он. И, клянусь, если бы в конце Каран пришел к родителям побитый жизнью, с пустым взглядом, потому что потерял бы уже своего сына, эффект был бы тоже разрывным.
Но, увы, это снова был Шанкар, и снова в истории про Змея. Истории, которая просто не могла дать главному герою места для внутренних преобразований, что стало выстрелом во вторую ногу романа.
Тут еще должен был быть блок про своеобразную игру в комедию масок, которая случилась именно из-за того, что отсутствием динамики развития главгера, Шанкар по факту усилил чувство стагнации от истории. Но я и так заняла слишком много места))
Финал
Так или иначе, пробираясь к финалу истории, вы на время забываете и прихрамывающую динамику начала, и свои вопросы к линии главного героя или к линии Сюин (внезапно, не так ли?). Экшн набирает обороты с удесятеренной скоростью, к тому же господин Марков коварно мастит в деле клиффхэенгеров, что заставляет в темпе листать страницу за страницей и не дает оторваться.
Поверьте, за финал можно простить этой книге любые недочеты. Он до того пронзительный, что зачастую мне просто не хватало слов для внятного комментария. Он дораскрывает интригу Башэ и образ Лаоху. Он натурально накручивает на кулак и скручивает в тугой узел Вашу нервную систему. Признаюсь, тут я изрядно взбодрилась и уже почти побежала зачеркивать все свои критиканские пометочки на книгу, как вдруг…
… наступили последняя глава и эпилог. И мой восторг резко иссяк.
Как бы так сказать: во-первых, совершенно неуместна ревность Абхе. Вот от слова совсем. Ни разу за обе книги Абхе не выглядела как дура, не действовала как дура, и не крякала как дура. И если сейчас, в ситуации, когда Шанкар то нес ее на руках из-за сломанной ноги, то аккуратно катил на телеге, она сомневается в нем, если она нуждается в том, чтобы что-то услышать или сказать, чтобы поверить Шанкару после всего, что случилось, то, значит, она ведет себя как дура. Или тупая инстасамка, которой нужны признания и цветочки для доказательства любви. Все отношение Шанкара к ней — на ладони. Ее не беспокоила его связь с Нилам, даже когда та была жива. А теперь она ревнует? Серьезно? Полагаю, можно было найти еще какой-то образ надежды, какой-то всплеск эмоции, который символизировал бы первые ростки их возрождения. Ревность к лисе –не самое удачное.
Наконец, последний выстрел между ног произвел заключительный клиффхэнгер. Если предыдущие работали истории «на руку», то последний вызвал раздражение. Дело в том, что там нам снова намекают на змея. И не как-нибудь намекают, а Шанка видит его в видении. Уже одно наличие подобных пророческих видений ломает об колено драматизм исторического романа с фэнтези допущением и внезапно сваливает роман в сторону откровенно притянутых за уши мистификаций. Это что-то сродни тому, чтобы начать смотреть «Код да Винчи», и вдруг обнаружить себя досматривающим «Сверхъестественное». Но даже если отбросить элемент пророчества, еще одна история про змея во главе с Шанкаром воспринимается, мягко говоря, так себе. Одно дело, будь, например, история того же «Сирруша» представлена в форме трилогии: было бы три последовательных тома с одним главгадом, одним главгером, одной главной целью и т. д. и т. п. Это был бы цикл со сквозным сюжетом.
Другое дело подобные циклы-сюиты, где каждая часть представляет собой по сути автономную историю. И в его рамках в третий раз переживать вариацию на уже дважды прочитанный сюжет не то, чтобы хочется.
Та же «Дахака» вносила изрядное разнообразие в историю змеев: в итоге никакого змея в кадре не появилось, и это вышел отличной психологический триллер. «ЦДД» вернулся к макету «Сирруша» и, все же уступая ему, оказался вполне солидной книгой, хотя и несколько вторичной. Но третья? Не будь я знакома с автором, который в личке наверняка убедит меня, что «там все будет совсем по-другому!», я бы безусловно поставила крест на будущей истории про египетского змея еще до того, как увидела бы анонс в блогах.
Поскольку финал выдернул меня из состояния восторга, я до кучи вспомнила еще несколько вопросов, ответы на которые для меня под натиском последней четверти истории в какой-то момент стали неважны. Озвучу два наиболее озадачивших меня:
— почему призрак Кали видел и Каран? Он ведь в Мохенджо-Даро застал гораздо меньше, чем Шанкар. Едва ли бы он тоже приобрел эту способность. А если говорить о «детской восприимчивости», то почему он тогда наоборот не видит духов больше, чем Шанкар и Абхе?
— как и когда Сюин воссоединилась с Шэ? Понятно, что на воссоединилась, но — как и когда?
Игого:
Итак, как вы видите, лично у меня книга оставила спорное ощущение. Почти из каждого ее достоинства торчит какое-нибудь мешающее «но». В итоге, с одной стороны перед нами роман с интересным сюжетом и запоминающимися героями. Здесь есть реально классный, бесячий антагонист, щедрой гроздью рассыпаны более локальные конфликты, что позитивно сказывается на драматургии романа, экшн-сцены уместны и поданы увлекательно, а не в виде тупого мочилова-рубилова: «Он покрошил врага в капусту!». Но с другой стороны все эти пункты имеют оговорки:
— сюжет хорош, но в его центре снова история про языческого змея, которая к тому же решается руками уже измусоленного подобным змеем Шанкара. Даже при том, что трактование этого змея заметно отличается;
— герои под конец откровенно сами слили весь достигнутый эмоциональный эффект — ревностью и какой дичью с виденьями;
— в общей драматургии некоторые линии выглядят брошенными (Сюин — кто ее забрал, когда, почему она не пострадала при обрушении города? Об этом ни слова не сказано). Финальный клиффхэнгер вовсе выглядит для Маркова слишком дешево и сталкивает роман куда-то в сторону марвелловского комикса;
— экшн-сцены хороши, особенно в конце, но в начале сильно разбавлены местами избыточной атмосферности.
Тем не менее, несмотря на всю спорность некоторых аспектов, если рассматривать роман обособленно от «Сирруша», да и в целом просто посмотреть на «ЦДД» отстраненно, книгу, безусловно, стоит рекомендовать к прочтению. Он в любом случае написан действительно хорошим языком и по качеству всерьез превосходит экзерцисы огромного количества авторов сетературы. Мои претензии к роману носят, скорее, более концептуальный характер. Но Вы их, пожалуйста, не разделяйте. А то хороших книг — в том числе таких, как «ЦДД» — станет еще меньше. А мы этого не хотим.