Рецензия на роман «Тень сумеречных крыльев»
«Летучий Дозор»
Рецензия на «Тень сумеречных крыльев» Александра Лепёхина
Первая половина этого года у меня почти целиком пролетела за чтением межавторского цикла «Дозоры». Как 1 января засел за «Лик Чёрной Пальмиры», так 7 июля перевернул последнюю страницу «Нахимовского Дозора». Впрочем, справедливости ради, отмечу, что суммарно два месяца я посвятил книгам других авторов. Просто чтобы «Дозоры» не приедались. Смею надеяться, что цель достигнута, и далее я изложу впечатления не только о романе «Тень сумеречных крыльев» Александра Лепёхина, но и обо всей серии в целом.
Сразу же бросается в глаза, что «Тень сумеречных крыльев» имеет необычную, по сравнению с другими дозорными романами, структуру. Вместо трёх официальных частей мы имеем фактически сборник глав-историй. Даже в пока-дилогии Владимира Васильева и «Нахимовском Дозоре» Сергея Ерёмина, где тоже нет членения на части, а только на главы, оные разделы не выглядели такими… самостоятельными. Ещё вместо трёх частей имеют две «ленты» роман «Дозор с бульвара Капуцинов». Однако вот парадокс: структура «Тени…» оказалась такова, что в ней всё равно можно выделить две полновесные части и одну маленькую, завершающую и объединяющую предыдущие, так что на самом деле автор не так уж далеко и уходит от традиционного разбиения дозорных романов.
Структура текста неразрывно связана с его композицией. И вот здесь всё не так уж обычно и гладко. Как я уже выше отметил, «Тень сумеречных крыльев», по сути, представляет собой сборник историй, и действительно, три некогда самостоятельных рассказа скрываются внутри оного. Как следствие, и в них, и, в общем-то, в остальных главах разворачиваются каждый раз свои события. Вторые главы первых двух не-частей (то есть вторая и пятая) и вовсе построены почти одинаково: рассказчик садится перед основным персонажем не-части и начинает предаваться воспоминаниям. Хорошо, что сами истории (кроме главы «Мёртвые не кусаются») увлекают, но переходы от одной к другой вышли неказисто.
Александр не боится расширять и углублять мир «Дозоров», и вот мы уже узнаём историю происхождения бескудов, внимаем легенде о Птице, что была до Сумрака, и удивляемся путешествиям во времени персонажей и… домов. Собственно, если первые два аспекта хоть и любопытны и привлекают внимание, то последний взрывает мозг и канон. Ещё ни разу в серии никто не скакал из одной эпохи в другую (ну, кроме самих читателей, конечно, да и то лишь в воображении). Да, автор даёт объяснения, и в рамках сюжета они принимаются, но в рамках серии — не так уж уверен. Впрочем, стоит признать, что «Тень сумеречных крыльев» однозначно выбивается из ряда дозорных работ не только особой структурой.
Ещё одно смелое решение Александра — вписать в историю не кого-нибудь, а целых Иисуса Христа, Андрея Первозванного и Николая Чудотворца. Если не ошибаюсь, насчёт первого и раньше были упоминания в серии, но более скептические и как будто даже более правдоподобные. А здесь сходу — Нулевой Светлый Иной, такие дела. Вроде бы от такой характеристики никому худо не станет, но всё же кажется, что автор немного переборщил с религиозными мотивами. Впрочем, двое из вышеупомянутой троицы упоминаются и в самом последнем на сегодняшний день «Нахимовском Дозоре».
Один из основных персонажей — бескуд Цадик Фишман, по происхождению — подкарпатский еврей, чей род ведётся с самой Земли обетованной. Тут ещё один парадокс: его история, изложенная во второй главе с забавными, но внезапными периодическими возвращениями в настоящее, смотрится гораздо более грамотно и убедительно, чем его образ в наши дни. Из его флэшбека даже я, в детстве против своей воли погружавшийся в иудейскую культуру, почерпнул для себя кое-что новое. По духу же он, что бывало не раз при чтении «Дозоров», напомнил «Мастера и Маргариту», правда, на сей раз только вставки с Понтием Пилатом. В то же время внимания и тяги к Цатогуа в остальном тексте автор зачем-то добивается самым дешёвым способом: корча из персонажа типичного еврея с одесским акцентом. Более того, Александр так этим увлекается, что тем же акцентом начинает злоупотреблять и вроде бы не еврей Виктор из совсем другого города, чему даже его возлюбленная собеседница Ада удивляется.
Самая запутанная часть романа — сущности, порождённые Сумраком на основе обычных людей. Ну, почти обычных. И почти живых. Вся эта концепция настолько ненадёжно держится на нитках канона, что грозит вот-вот разорвать его в клочья. Быть может, и разорвала, хотя в фэнтези, пусть даже приземлённом, возможно многое. Как я уже говорил, в рамках самого сюжета все эти порождения действуют уместно, так что чтению это не мешает. Финал отзеркаливает «Шестой Дозор», к которому Александр не раз и не два делает отсылки. Он кажется методичным аналогом экспозиции, только направленным на развязку истории, и методичность позволяет наконец-то разложить все загадки, объяснения и впечатления по полочкам.
Роман определённо вызывал и будет вызывать споры как среди искушённых поклонников «Дозоров», так и среди более случайных читателей. Зато он точно не оставляет никого равнодушным. Что касается моих впечатлений, то, за вычетом отдельных придирок, мне текст вполне понравился ярким сценизмом и смелостью излагаемых идей.