Рецензия на роман «"Понь бледный"»

Товарищ Сталин против вечного детства

Попытка то ли антикоммунистической сатиры, то ли оригинальной апологии коммунизма и лично товарища Сталина – текст даёт основания и для той, и для другой версии. На самом деле подозреваю, что автор пытался и продвинуть в занимательной форме свои коммунистические взгляды, и в то же время дать понять, что способен воспринимать противоположную точку зрения, да ещё и не чужд новейших веяний, вроде постмодернизма. Однако стремление угодить всем, как водится, вышло боком.

В частности, постмодерн в данном случае покусился на святое – на Иосифа Виссарионовича, причём в шоке от этого должны быть как его почитатели, так и те, кто считает его монстром. Разве что постмодернисты будут довольны – как же, постирония… (словечко довольно бессмысленное, но звучит значительно). Но и с этой точки зрения, на мой взгляд, получилось кривовато. Я не люблю Сталина, но то, как над ним глумятся отечественные авторы-фантасты (причём порой противоположных политических взглядов), начинает вызывать у меня к нему жалость. Оставьте уж старика в покое, ему в аду и так нелегко! Хотя, каюсь, сам в этом грешен, так что читаем дальше. 

Итак, умирает товарищ Сталин на Ближней даче – зачин в современной фантастике настолько частый, что звучит уже как начало анекдота. И возрождается в виде… пожилого серого пони.

«— Я лошадь, — сказал Сталин в пустоту, пахнущую сочной травой и свежим ветром, просто чтобы проверить, как это звучит, — Я лошадь….

— Нет, я не лошадь. Я — пони».

Как позже выясняется, вождь попадает в сказочную страну Эквестрия, а роман представляет собой фанфик на канадско-американский мультсериал My Little Pony или «Дружба — это чудо». Из этого сеттинга взяты и реалии, и многие герои, что создаёт для незнакомого с ними читателя немалые трудности. Когда, например, появляется персонаж, уже из имени которого должен быть понятен его характер, но большинство читателей вряд ли это имя знают – ибо целевую аудиторию My Little Pony составляют маленькие девочки. Впрочем, есть среди фанатов сериала и взрослые психи, именуемые брони, относящиеся к нему весьма серьёзно. Этот феномен мы разберём далее.

Итак, в Эквестрии живут милые разноцветные пони, а также единороги, пегасы и прочие сказочные существа, управляемые принцессой Селестией – чудесной единорожкой, владеющей сильнейшей «дружбомагией», с помощью которой в её королевстве царит гармония и всеобщее счастье. Ибо в Эквестрии все радуются жизни, дружат и очень любят разные сладости.

Но многоопытный революционер товарищ Сталин (в образе пони его зовут Сталион), вооружённый передовым учением марксизма-ленинизма, сходу понимает, что под привлекательным фасадом пони-рая царит самый настоящий капиталистический ад:

«Обычные пони были основным производителем и рабочей силой. Единороги — здешней элитой, правящим классом, который сосредоточил в своих руках — копытах! копытах!.. — каналы управления и распределения всеми получаемыми благами, а также экономическую, военную и политическую мощь. Пегасы же образовывали нечто среднее между ними, этакую социально-аморфную массу, которую сложно было контролировать, и которая большую часть времени была подчинена сама себе. Над всем этим возвышался монархический аппарат, возглавляемый Принцессой Селестией».

А угнетают угнетатели тут, пользуясь этой самой сладкой «дружбомагией», которая есть местный «опиум для народа».

С такими ситуациями «странствующий рыцарь коммунизма» Коба разбираться умеет и любит. И сразу же начинает прикидывать, как бы половчее тут всё загадить:

«Хорошо бы иметь здесь хотя бы группу бомбистов, — рассеянно подумал Сталин, — хотя бы каких-нибудь наивных народовольцев».

Я ни в коем случае не хочу сказать, что подробный литературный эксперимент недопустим. В конце концов политический памфлет под видом сказки был известен ещё в античности. Не чужды фэнтезийным мирам и классовая борьба, и коммунистические идеи, достаточно вспомнить «Три толстяка» Юрия Олеши. Есть и прямые аналогии антиутопий со сказочно-гламурным антуражем. Например, действие серии классического «Доктора Кто» «Патруль счастья» происходит на планете, где жестокий тоталитарный режим некой властной дамы насильственно внедряет веселье и радость и физически уничтожает «нытиков», отдавая их на расправу чудовищному Кэндимену, палачу-андроиду, сделанному из конфет. Серия представляет собой злую сатиру на тэтчеризм.

Разбираемое произведение тоже можно определить и как политический памфлет, и как гротескную сатиру. Мне кажется, автор направил её остриё против современного глобалистского общества потребления, которое ему представляется неким инфантильным мирком, маскирующим вопиющие язвы сладким и ярким дурманом.

«Эквестрия выглядит цветущим садом, но ее красота неприродного свойства, как у запертой за стеклом игрушки, которую ребенку запрещено трогать руками. Слишком много маслянистого глянца, слишком жирный слой фальшивой позолоты… Слишком сладко, чтобы бунтовать и пытаться плыть против течения».

Связь между реальным современным обществом и сказочной Эквестрией как раз и обеспечивают те самые упомянутые брони – движение в русле так называемой «новой искренности», составной частью которой является и пресловутая «новая этика» со всеми её прелестями. Формально отвергая циничность, двусмысленность и сарказм постмодерна, «новая искренность», тем не менее, является его непосредственным продолжением, лишь более инфантильным и менее интеллектуальным. Что-то в этом роде произрастает, кстати, и на российской почве. Например, «Церковь детства» музыканта и оккультиста Дениса Третьякова, который проповедует, что в основе исторического процесса лежит война миров детей и взрослых.

В общем, всё это проявления воинствующего инфантилизма, камуфлирующего, по мнению ГГ романа (и, надо думать, его автора), всю ту же пошлую эксплуатацию человека человеком. И пони Сталион противопоставляет этому безобразию коммунистические постулаты и свой огромный опыт конспиратора.

Существуют обоснованные сомнения в истой приверженности реального Иосифа Виссарионовича Джугашвили коммунизму, материализму и мировой революции. Однако в романе дан именно хрестоматийно-советский образ Сталина – несгибаемого революционера и верного ленинца, каким он предстаёт в романах «социалистического реализма», например, «Хлеб» Алексея Толстого. Во внутреннем монологе старого пони Сталиона сказочные реалии Эквестрии преломляются через его мировоззрение и, встраиваясь в марксистские схемы, теряют свой привлекательный флер. Выглядит это, честно говоря, диковато: примерно, как механическое соединение детского стишка с выдержками из «Истории КПСС». 

Я понимаю, что, сталкивая эти совершенно разнородные литературные явления, тусклый советский новояз с детским лопотанием, автор добивался остросатирического эффекта. Однако социально-политические выкладки и флешбэки из реальной биографии Сталина, поданные «на серьёзных щах», категорически не сочетаются с фэнтезийными ситуациями и персонажами. Они существуют как бы в разных мирах, не взаимодействуют друг с другом, между ними не возникает никакой «химии». 

«Он терпеливо читал Пинки Пай свои работы, чаще всего «Вооруженное восстание и наша тактика», «Господин Кэмпбелл привирает» и «К вопросу о политике ликвидации кулачества как класса». Дело двигалось медленно, Пинки часто не понимала значения слов. «Товарищ» она часто путала с «тарталетка», «класс» с «кексом», а «марксизм» с «марципаном»».

Итак, синтеза не получилось – хотя и могло бы. Как у Николая Носова в «Незнайке на Луне», например, где и классовая борьба, и звериный оскал капитализма, и революция гармонично вписываются в детский сказочный мир. Или в том же «Патруле счастья», где политический памфлет естественным образом сочетается с гротескной фантастикой. Дело в художественном вкусе и чувстве юмора, наверное…

Что касается конфликта марксистских идей с потребительским инфантилизмом, то болеть не хочется ни за одну из сторон этого «жабогадюкинга» – как говаривал реальный прототип ГГ романа: «Оба хуже». Дело, очевидно, в отсутствии принципиальной разницы мироощущения: коммунизм ведь тоже порядком инфантилен – потому что склонен давать простые, даже примитивные ответы на очень сложные вопросы бытия. Как говорил Лев Гумилёв:

«В мире все сложно, а просто – в голове дурака».

Или ребёнка.

Так что противопоставление «передового учения» разноцветной магии не работает. Да и ГГ сам признаёт глубинного родство того и другого:

«Выходит, и коммунизм — это своеобразная магия, способная творить чудеса в надежных руках?..»

Весьма откровенно… Правда, британцы называют это ещё выразительнее: «мумбо-юмбо»…

Или вот Сталион возглашает: 

«Я коммунист и материалист».

Но тут же оговаривается:

«И всякому знанию ищу прикладное применение».  

И – овладевает местной магией. Правда, привносит в неё оригинальные черты «магии» из своего мира.

Если автор думает, что всё это смешно, то зря – это просто, как говорит нынче молодёжь, «кринжово». Несмешным ёрничеством и кривлянием выглядят и многие другие ситуации и высказывания персонажей:

«— Мы станем левовруцинерами! — радостно возвестила Пинки Пай, — Ура, товарищи! Даешь социалистические завоевания октября! Вся власть советам поньяших и пегашьих комиссаров!»

Короче, явная попытка оправдать через сказочный антураж порядком дискредитированную социально-политическую концепцию оказалась с негодными средствами. А некоторые ситуации могут оказать на читателя эффект прямо противоположный. Например, кульминация, когда Сталион появляется на приёме у Принцессы, устраивает там взрыв (не он сам, но это неважно), а после сражается с главной угнетательницей. 

Взрываются великолепные торты, разлетаются красивые интерьеры, нарядные гости валяются в лужах крови. Что-то подобное было в Зимнем дворце после взрыва, устроенного народовольцем Халтуриным. И почему-то совершенно не пострадавший от взрыва Сталион удовлетворённо созерцает мерзость запустения… Неплохая аллегория революции – не хуже булгаковского сортира, где пролетарии мочатся мимо унитаза (кстати, «Собачье сердце» дальше по тексту возникает, но смысл притчи Булгакова переворачивается при этом на 180 градусов – снова постирония?) 

А Сталион оправдывает производимые им разрушения вполне узнаваемо:

«— Меня уже когда-то обвиняли в этом, — спокойно заметил он, подходя еще ближе к трону, — В том, что я помог уничтожить что-то прекрасное, чтобы на руинах его строить новое. Это глупый упрек, товарищ единорог. Красота должна служить пони, а не наоборот. Если красота становится тем якорем, что держит на месте, это не красота, это дрянь и тлен».

Чем это отличается от риторики взрывавших уникальные статуи Будды талибов* или руины древней Пальмиры игиловцев*?.. 

И ведь нельзя сказать, что автор плохо пишет – напротив, в целом вещь сработана профессионально и умело. В ней есть красочные описания, энергичный экшен, стилистика тоже на высоком уровне. Тем более удручающими выглядят чисто литературные провалы, вроде монотонных экспозиций через прямую речь персонажей, нудных внутренних монологов или диалогов «за жизнь». Особенно это заметно в достаточно напряжённой кульминации, когда участники опасного противостояния разражаются чуть ли не карикатурно звучащими велеречивыми тирадами.

«— Конечно. Конечно, товарищ Спаркл. Я бы сказал, ваша учеба только начинается. Вам будет, чему учиться, обещаю. Я уже вижу вас абитуриентом первого в Понивилле аграрного института. Не для единорогов, для всех пони Эквестрии… Вижу, как вы вступаете в поньсомол. И вижу вручение вам красного диплома. Твайлайт Спаркл — лучшая выпускница года… И самый молодой аспирант кафедры прикладной социологии. Вы вступите в партию, станете доцентом. Вы будете в свою очередь учить других пони. Учить их быть смелыми, честными, верными, щедрыми, радостными и разумными…»

Это было бы уместно в произведении более аллегорическом или же жанра абсурда. Но тут-то формально – героическое фэнтези…

Тот же упрёк можно предъявить и логическим ляпам. В оригинальном мультсериале, например, совершенно неважно, каким образом пони своими копытами создают материальную культуру – детская сказка, волшебство и все дела. Не очень это критично и у аллегорий, вроде «Путешествия Гулливера в страну гуигнгнмов» – один из явных литпредшественников «Поня бледного». Хотя даже Свифт попытался подвести «обоснуй» умениям разумных лошадей, упомянув, что они пользуются выемкой между копытами, как мы пальцами. Но можно было обойтись и без того – и так понятно, что гуигнгнмы это лишь символическое отображение авторского мировоззрения. Но в разбираемом произведении автор вводит заметную и важную реалистическую составляющую, так что должен был обосновать происходящее более тщательно. Между тем совершенно непонятно, каким образом эти лошади создают все окружающие их вещи и механизмы – от топора до поездов и воздушных кораблей. Каковы там принципы эргономики?.. Ну, написал автор, что ГГ стреляет из пистолета, держа его в зубах – поверим, хоть и с трудом. А как он колет дрова, скажем?.. Или как Пинки Пай создаёт свои кондитерские шедевры? У неё же лапки! То есть копыта…

И магией тут всё объяснить никак не получается.

Многие более мелкие алогичности напоминают типичные ошибки начписа, хоть автор явно таковым не является. Например, что ГГ как-то слишком быстро и легко принимает как факт, что он оказался в волшебном мире. А почему бывший семинарист Сосо не подумал, скажем, что со своим атеизмом попал пальцем в небо и теперь пребывает в аду?.. Почему, решив, что он будет скрывать перед обитателями этого мира свои взгляды и истинные намерения – что совершенно разумно и логично, он тут же яростно вываливает их на явного антагониста?.. Почему Селестия не заподозрила, что Сталион мог скрывать у себя огнестрел, и погибает примитивнейшим и глупейшим для столь могущественного антагониста образом?..

Типичнейшим примером недопустимого из-за заезженности в приключенческой литературе хода является и длиннейший монолог главгада о сути своих злодейств, когда он думает, что ГГ пребывает в безнадёжном положении. И так далее. В общем, упрёк одного из персонажей главгеру я бы адресовал самому автору произведения:

«Ты обвиняешься в… отсутствии вкуса!»

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

* Движения признаны в РФ террористическими.

--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.