Рецензия на повесть «Милосердие святой Янки»
РЕЦЕНЗИЯ Е. Кулешовой
на книгу В. Дятловой «Милосердие святой Янки»
Многая знания – многая печали. Первое, что бросается читателю в глаза при чтении – обилие эмоционально насыщенных слов-ключей. Есть такие слова, которые существуют только в терминальной стадии, они используются авторами редко и даже с опаской, потому что бьют наповал. Больше того, в каждом жанре – свой набор слов, и эти наборы крайне редко пересекаются. Мастером «эмоциональной шпиговки» текста, скажем, в детективах, считается Дж.Х.Чейз, а вот у Агаты Кристи стилистика плавной реки. В жанре хоррора эмоциональными отмычками пользуется С. Кинг, тогда как Д. Кунц – нет. Влада Дятлова, как автор, несомненно, моложе, чем как читатель: словарный запас у неё весьма большой, но неразмеченный, и потому, читая, будьте готовы спотыкаться о вырастающие тут и там слова-бритвы: то просторечные, то слегка устаревшие, то характерные, скажем, только для спелеологов или медиков. Мир «Милосердия святой Янки» будто бы одновременно и параллельно существует в нескольких – не меньше десятка – вселенных, этакое пространство Калаби-Яу, где всё происходит всегда и везде. Это увлекает. Это затягивает. И это иногда пугает.
Мешает ли это воспринимать происходящее всерьёз? Иногда - да. «Милосердие святой Янки», как плодородное поле после камнепада, усеяно чужеродными элементами, и внимательный читатель обязательно о них споткнётся. По традиции, я всегда звоню автору и задаю ему один-два вопроса, на которые сама не могу найти ответ. В нашем разговоре Влада сказала, что да, есть такой момент - слова-ключи, но не это ли её индивидуальный стиль? И она права: южнорусский говор оживляет текст. Не обычный можжевельник, а уникальный яливец, не скучный самогон, а загадочный перепек. И тут же – венгерская палинка, напомнившая мне роман Андраша Беркеши «Перстень с русалкой». Фьюжн – так я могу определить стиль Влады Дятловой. Слова-выстрелы заставляют беспрестанно содрогаться и вспоминать, что ты, собственно, читаешь.
Что же касается самого сюжета, то он встречается у фантастов довольно часто: две нации, по сути, единые – сражаются непонятно из-за чего и непонятно, за какой результат. При этом если бы не учёные, вымерли бы давно все. Этот мотив обыгрывается в «Обитаемом острове» бр.Стругацких, в теме клонов-гладиаторов с наследственной враждой у Р. Олдриджа в «Контракте на Фараон», и даже в современной детской фантастической аллюзии на «Ромео и Джульетту» (тысячи их!) – «Тайна Мунакра». Не говоря уже про весьма пожилой цикл «Хроники Амбера» Р. Желязны, и мир Вархаммера 40.000. На эту схему накладывается любая война в мире – прошедшая и будущая. Так же будут курсировать гибнущие время от времени бескорыстные волонтеры, вроде святой Янки, будут рождаться легенды, учёные будут искать панацеи, мириться с врагом, который на уровне личном, а не государственном – и не враг вовсе. Так что же нового сказала автор в своём намеренно эклектичном произведении, романе, построенном на надрыве чувств?
Сама Влада пишет: «Посыл моего текста именно такой - любая война ужасна и ничем не оправдана, обычные люди, попавшие в жернова войны, не выбирали для себя такой судьбы. Остаться человеком сложно, но возможно, и каждый делает то, что он в состоянии сделать». Потому основная мысль романа – показать, насколько силён круговорот обстоятельств, в котором человека крутит как щепку, и насколько важно иметь цель и убеждения, которые не позволят тебе утонуть в этом водовороте. Отсюда, как мне видится, и обилие ключ-слов: за них, как скалолаз за выступы горы, цепляется не читатель – цепляются сами герои. Ведь, по сути, космос – стерилен и безразличен, и корни, связывающие человека с его родиной и родными, делающие его индивидуальностью – это как раз язык. Сложно не понять, что для автора то, о чем она пишет – реальность, данная в ощущениях, и что слова главной героини, которая приходит к выводу, что как не вырастишь новых пальцев взамен оторванных, так и мир нельзя стереть и пересоздать, а можно только пересобрать наново – это слова самого автора. Больше того, это не просто слова – это программа жизни. Это декларация. Это просьба ко всем, кто слышит.
В «Милосердии святой Янки» название соответствует сути: это книга не о войне, а о том, что будет после неё. Правда, читатель понимает этот посыл только после финальной фразы, и замирает на пороге – а дальше что? А дальше, мой друг, как бы говорит автор, давай сам. И думай, и делай: я тебе всё рассказала и всё объяснила, а выбор – он целиком и полностью твой. И речь идёт не о какой-то абстракции, не о личном становлении, трансформации, сборке – это уже в прошлом. Речь идёт о мире, в котором мы живём – вот этом самом, в 2024 году, со всеми его проблемами, со всеми его осколками, по которым босыми окровавленными ногами идут строем целые народы. В этом читателю повезло: он стоит на обочине, но рано или поздно ему придётся взять в руки первые два кусочка совершенно не подходящей друг другу мозаики и склеить их вместе, вставив в новый, совершенно новый витраж мира нашего с вами будущего.