Рецензия на роман «Во сне и наяву»

Странствия по снам с козой и вороном

«Это не конец, а только начало приключений!» — так заканчивается роман, и в этом моя основная претензия к нему. Действительно, «Во сне и наяву», фактически, всего лишь завязка приключений современной молодой москвички Елизаветы, филолога по образованию, пиарщика-копирайтера в сфере медицины, неожиданно получившей наследство от таинственной бабушки, что стало триггером мистических событий, в ходе которых ГГ обнаруживает в себе дар «хождения по снам» и впутывается в детективную историю.

С чисто технической точки зрения оборвать повествование практически на пороге кульминации и пригласить читателей ко второму роману — ход выигрышный, однако несколько бесцеремонный. Всё-таки по классическим канонам первый роман цикла должен представлять из себя более целостное произведение, а вот последующие могут быть менее законченными.

Претензия эта не единственная, но остальные выглядят незначительными на фоне несомненных достоинств этого образца городского фэнтези (правда, в основном в антураже современной русской деревни). Прежде всего, эта сказка абсолютно точно подогнана под целевую аудиторию. Здесь есть и развитие личности ГГ, с которой читатель будет неизбежно себя ассоциировать, и таинственная история, и умеренно жуткие приключения, и открывающиеся у героини сверхспособности, и романтическая линия — хотя едва намеченная, но, очевидно, с продолжением в следующих книгах.

Но более важно то, что подано это всё изящно и стильно, в пропорциональном смешении языческой архаики и реалий современного глобального информационного общества. Структурно это оформлено незамысловато, но убедительно: чередующимися главами действия в мире реальном и в снах героини — изнанке реальности, в которых сюжет продолжает развиваться.

Елизавета, унаследовавшая магический дар от своей деревенской бабушки-ведуньи Маланьи (в дальнейшем степень их родства будет скорректирована, но не станем спойлерить), постепенно погружается в потусторонний мир, который, однако, тесно связан с посюсторонним. Её видения мирового Древа с навью-явью-ирием, страшной рекой Смородиной с Калиновым мостом свидетельствуют, что она перешла в мистические области, куда её увлекает психопомп — ворон Иннокентий, несущий одновременно черты «роковой птицы», как у Эдгара По, и сказочного спутника-защитника героини (с дальней отсылкой к воронам Одина), её «крылатой души».

«— Иннокентий! — закричала Елизавета, всем существом своим рванув, выпрыгнув за черным силуэтом из тела в окно, прочь от стремительно удаляющейся деревни, полей, лесов, в прозрачную глубину неба. На вороньем крыле поднялись сквозь туманную гряду. Ветер пел в перьях, свистел маховыми, поскрипывал на рулевом хвосте. Чувство свободы, бескрайнего простора, глубины этой синей. Весь мир в руках твоих раскинутых. Владей! Вовне, внутри, в самом вороньем сердце сияла чистой радостью Лизавета».

Во снах Лиза общается с покойной бабушкой Маланьей, теперь обитающей в этом мире и, в общем, ведущей там ту же жизнь, что и в «яви». ГГ обучается у неё премудростям ведовства и осознанных сновидений, постепенно обретая способность входить в сны других людей и увлекать их в свои. Одновременно в реальном мире разворачивается захватывающая история, связанная с некой сектой «злых» сновидцев. Всё это происходит при участии старого доктора-психиатра Розы Абрамовны и её племянника Вениамина — видного мужчины, чья деятельность главы юридический конторы скрывает его работу на контрразведку.

Однако сюжет романа включает в себя и вполне «приземлённую», бытовую линию — что тоже весьма привлекательную для его ЦА. Елизавета пытается поднять заброшенный бабкин дом в глухой деревне — с помощью местного деда-алкоголика, который под её благотворным влиянием вновь почувствовал вкус к жизни, бросил пить и деятельно помогает героине в её начинаниях. Задействована также подруга ГГ Елена, бригада белорусов-шабашников, местный батюшка и многие прочие добрые люди. Эта линия включает, в частности, беременную козу Милку — тоже бабкино наследство,

В связи с этой «бытовой» линией и возникает интересное пересечение древней языческой магии с современным несколько безумным сетевым медиамиром

В общем, всё это очень мило и интересно, хотя, повторюсь, дойдя до конца и не найдя даже намёка на развязку, читатель ощутит разочарование. Однако до этого момента динамический сюжет с интересными персонажами, красочными описаниями и ненавязчивым юмором, доставит ему немало удовольствия. Во всяком случае, любителю такого рода литературы.

Что касается персонажей, то практически все они старательно выписаны и имеют некую характерную «изюминку»: и сама Елизавета, одновременно несколько наивная, безалаберная, но и сугубо практичная дама; и её подруга Елена — заполошная авантюристка, в какой-то момент обретающая черты антагонистки, но очень скоро вновь заслужившая расположение ГГ; и дед Василь — в начале тускловатый пьющий деревенский хмырь, но по ходу повествования расцветающий и раскрывающий свой немалый потенциал. Очень хороша могущественная ведунья бабка Маланья, и Роза Абрамовна — на самом деле весьма влиятельная и деловая старушка, маскирующая это одесским балагурством.

Иной раз, впрочем, второстепенные персонажи предстают, на мой взгляд, излишне розово-мультяшными, вроде «трёх богатырей»-шабашников.

Полноправными героями выступают и животные — ворон Кеша-Иннокентий и коза Милка,

Сама же Елизавета совершенно очевидным образом носит черты кэрроловской Алисы, сломя голову помчавшейся за белым кроликом — вплоть до прямых аллюзий, вроде «безумного чаепития» у Розы Абрамовны. Есть в её образе и отсылки к героям льюисовской Нарнии, обретающими волшебный мир в старом шкафу. Впрочем, иной раз ГГ предстаёт боевой булгаковской ведьмой-Маргаритой, например, когда крушит призрачный «замок», построенный злодейскими сновидцами.

Собственно, весь сюжет романа и представляет собой побег взрослого человека, удручённого повседневной рутиной, в волшебное и радостное детство. Именно радостное — поскольку фэнтези Зубаревой ни в коей мере не тёмное, при всех опасностях, грозящих героине и её друзьям. Но и этот мир, и потусторонний для неё доброжелательны, комфортны и, в общем, совсем не страшны — иногда кажется, что всё это как бы «понарошку». Назвать героиню «Мери Сью» язык не поворачивается, однако практически всё, за что она берётся — и в реальности, и во снах — разрешается к полному её удовольствию. Даже свой дар она принимает как-то обыденно и без особого удивления, тут же разбираясь, как именно следует действовать в снах — хотя реальное овладение осознанными сновидениями требует серьёзных тренировок. А встречающиеся ГГ люди по большей части делают именно то и ведут себя именно так, как Елизавете потребно, а если делают что-то не так, быстро исправляются. Подобная бесконфликтность, надо признать, несколько снижает драматизм повествования. Зато роман получился очень светлым и добрым, что для современной мистики редкость.

Впечатляют и странствия героини по сновидениям — своим и чужим, написанные тоже изящно и с немалой фантазией. Местами они тоже отсылают к предшественникам, к примеру, фильму Кристофера Нолана «Начало».

«Вся гора сияла мягким живым светом, она была пронизана драгоценными жилами, как корнями, как венами с пульсирующим подвижными всполохами. Внутри каменной утробы, как внутри матери, свернувшись, спала девушка. В коконе из сияния, падающего сверху, без труда проходящего сквозь камень.

Зрелище завораживало. Это было невыразимо прекрасно и одновременно поражало своей скрытой мощью. «Внутреннее сосредоточение», — появилась чужая мысль. Это даже не память, а духовное начало, исток. Столб света пронзал туманную высь, как прямая связь с вселенной, а птица летела все выше, пока не пропало в тумане это видение сияющего любовью убежища души».

Вообще, к стилю претензий практически нет — написано очень чисто, без заметных провалов. Местами очевидно стремление приблизиться к напевному сказовому слогу.

«Светлое пятнышко, скорчившееся на полу под нижней полкой. Маленькая, еще меньше, чем Лиза ее запомнила. Забилась в самый угол дрожащим комочком. Ручки, ножки скрючены, рубашка задралась. Вся какая-то синюшная, холодная, закостеневшая. Просто жуть кошмарная. Лизу аж затрясло. Кинулась, выхватила перепуганного детеныша из этой могилы адской. К груди прижала, перо теплое к спинке приложила. Укутала бы собой, да сама была в какой-то ночнушке. Только собственным теплом делиться оставалось».

А иной раз пробивается симпатичный юмор, порой довольно солёный:

«Статья с описанием полезных свойств очередной биодобавки для повышения либидо у женщин пенсионного возраста застряла на втором абзаце со вчерашнего вечера и никуда дальше слов „множественные оргазмы“ двигаться не хотела… Послеобеденное солнце путалось в тополиных ветвях, из окна тянуло холодом, и дедлайн по многочисленным оргазмам был все ближе и ближе!»

Хотя иной раз возникает впечатление излишней «художественности» прямой речи — недостаток, избавиться от которого трудно очень многим авторам:

«Дед Василь, не уходи. Не завтракал, наверное, еще, может, чайку попьем? Милку поможешь вот обустроить. Очень твоя помощь мне нужна. Я ж не в обиде на тебя, что так рано привел, понятно, что не от вредности ты такое придумал. Давай уже на мировую пойдем и будем совет держать, как нам этой беременной барышне комфортное проживание обеспечить».

А иногда сюжет торопливо пересказывается, словно автор жалеет, вместо пары-тройки абзацев, описать развитие таким же числом страниц.

Стоило в некоторых местах, возможно, поберечь интригу, не раскрывая её быстро и враз — как, например, с истинной ролью и статусом бабки Маланьи.

Встречаются и фактические ошибки, в частности, в описании ветеринарной практики в сельской местности. Или когда грузовой отсек самолёта назван на морской манер «трюмом».

Но все эти недочёты отнюдь не фатальны, в целом же роман получился более чем удачным.

Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.