Рецензия на сборник рассказов «Writober-24. Тридцать мрачных историй в тоскливом октябре и одна маленькая надежда»
Время было не властно над путешественниками, для них промелькнуло всего ничего, в то время как Луна успела завершить свой полный цикл и вновь пошла на убыль. Свет ее — зыбкой, отполовиненной, но все так же привлекающей взгляд своей предутренней нагой прелестью — озарил вход в пещеру, таящую не то сокровища, не то загадки. Теплый свет от огонька, пляшущего внутри пещеры¹, дрожал, соперничая с холодным сиянием ночного светила, и на самой границе сплетались они в мерцающее соцветие, как два начала, два естества, слившиеся не то в любовном экстазе, не то в смертельной схватке. Это противостояние двух ночных огней притягивало взор, манило преодолеть призрачную грань и войти внутрь.
Могли ли путешественники, исследующие новое и неведомое, пройти мимо и не поддаться этому зову? Вероятно, могли бы, если бы не голос из пещеры — влекущий, манящий, переливчато-перламутровый, но с ранящими хрустальными осколками на самом его дне:
— Приди же, о возлюбленный мой, и вкуси плодов из садов моих…
— Это же из царя Соломона, — Голденберг зачаровано шагнул к пещере, и пламя огонька колыхнулось ему навстречу, разгоняя бледное внешнее сияние у входа.
— Барон, давайте не будем заходить сюда, — с тревогой в голосе попыталась удержать его Мириам — возможно, ощущая опасность своим шестым чувством, возможно, не желая оказаться в сырой, хладной пещере с низким сводом и стелющимся поверху чадом.
Невзирая на ее просьбу, а может, просто не слыша ее, очарованный зовущим из самых недр горы голосом, Голденберг вошел внутрь — и тут же пред взором его предстала девица дивной красоты с раскосыми кошачьими глазами², острыми, словно когти ягуара³, коготками и крошечными клыками⁴, выступающими из-под пурпурно-алых — словно вишни, истекающие сладким соком — губ.
— Вот и пришел ты, дорогой мой, возлюбленный, — ворковала барышня, облаченная в одну лишь полупрозрачную, искрящуюся, как рыбья чешуя⁵, ткань, скрывающую лишь перси и чресла.
— Не смотрите ей в глаза, барон, — продолжала навязчиво шептать под руку Мириам, впиваясь пальцами в предплечье Голденберга, будто его сейчас интересовали глаза прелестницы, — отвернитесь, заткните уши.
Но не ее голос поборол очарование красавицы: здравый рассудок — единственное утешение почтенного возраста, — сумел, наконец, взять бразды правления в свои твердые руки и отвел-таки взгляд барона в сторону — на стену, увитую проводами, уставленную сверхсовременными электронными приборами и баночками с зельями, увешанную пучками увядших трав и пикающими мониторами с бегущими зигзагом линиями⁶.
Почувствовав, что барон, с изумлением разглядывающий новомодные неведомые конструкции и чертежи имплантирования частей мозга в роботизированных существ³, в относительной безопасности, Мириам решила взять ситуацию под свой контроль.
— Вы кто такая? — спросила она, наступая на хозяйку пещеры, не видя ее и ориентируясь лишь на знойное дыхание и запах огня и серы. — Я — не я, если передо мной не демон!
— Да сколько уже можно! — в сердцах воскликнула хозяйка пещеры — чародейка, наполовину андроид⁶, наполовину суккуб². — Сижу здесь, никого не трогаю, занимаюсь своими делами, а тут то погадать кому-то срочно требуется…
— Я на минуточку, мне только спросить! ⁷ — тут же перебил ее богатырский голос снаружи, перекрикивая многоголосый хор во мгновение ока возникшей толпящейся очереди, которой всего минуту назад не было.
-… то в мозги мои влезть, чтоб проверить, как я сплю и какие сны вижу⁶…
Сверкающий серебристыми боковыми панелями прибор в углу пещеры ожил, выбрасывая наружу — словно гигантская змея-переросток свой длинный язык-жало — тонкую перфорированную ленту.
-… то убить, а потом надеяться, что расплата не настигнет⁸.
— Позвольте, но ведь вы сами нас звали, — возразила Мириам.
— А разве не вас обещали прислать, чтобы рассказать всем о наших мирах? — выглянул из-за жужжащего аппарата разъяренный маленький черный человечек с рожками и хвостом⁹. — Разве не вы обязались пролететь, подобно метеору, надо всеми вселенными, которые находятся за гранью вашего убогого мирка, чтобы показать все величие и многообразие созданий и творений? Разве не…
— Место! Тебе слова не давали! — строго цыкнула на чертика чародейка, указывая пальцем на дальний темный угол, где лежал, лениво умывая мордочку лапой, толстый черный кот.
— Слушаюсь, госпожа, — понуро уселся рядом с котом маленький лохматый человечек, хвостом выстукивая по полу мотивчик популярной песенки.
— Но он абсолютно прав: не вас ли мы ждали, причем уже довольно долго? — продолжила речь своего стажера демоница.
— Вы абсолютно правы, пани, — вклинился в беседу Голденберг, наконец, почувствовав твердую почву под ногами. — Мы действительно те, кого отправили познакомиться со всеми. Но не наша вина, что ждать вам пришлось так долго.
— Все так говорят, особенно вон тот, с мечом, которому только спросить⁷, — раздалось ворчание из угла, в то время как хозяйка мира, умная и красивая в одном флаконе — потому что не совсем из плоти и крови, — обворожительно улыбнулась гостям, жестом приглашая располагаться в ее скромном обиталище. Впрочем, оно только на вид казалось маленьким, а на самом деле простиралось сквозь грань вообразимого — за звезды и в параллельные измерения.
— Ну-с, у вас имеются вопросы ко мне или же вы предпочтете сами прогуляться и все увидеть своими глазами? — воркующе спросила чародейка, кошечкой сворачиваясь в словно из воздуха возникшем кресле. — Учтите, для прогулки вам достаточно всего лишь закрыть глаза.
— А будет ли тогда эта прогулка настоящей? — недоверчиво спросил Голденберг, скосив глаза на Мириам, которая до сих пор была настороже.
— Она будет такой же настоящей, как все, что вы видите, слышите и осязаете. Нужно только поверить в это.
— А давайте сделаем так: барон закроет глаза, а я буду задавать вопросы, ведь я все равно не смогу ничего увидеть, — предложила альтернативный вариант провидица.
— Что ж, не могу отказаться от вашего щедрого предложения, — прищурила глаза чародейка, соблазнительно потягиваясь, но барон, к ее досаде, уже успел закрыть глаза.
— Расскажите о вашем мире, чем он примечателен? — по-деловому спросила суккуба Мириам.
— О, дорогое дитя, я и сам могу рассказать вам о нем, — ответил вместо чародейки барон. — Этот мир прекрасен и поэтичен, в нем уживаются как удивительные создания с изнанки вселенной…
— Адские бестии? — уточнила Мириам.
-… так и совершенные творения человеческого разума, — продолжал барон свою мысль.
— Механические создания, которые только похожи на человека? — закончила за него Мириам, пытаясь уложить это все в своей голове.
— Настолько похожи, что отличить их может разве только чудо! — восторженно добавил Голденберг.
— Не только, — промурлыкала чародейка. — И тех, и других может распознать один аппарат — детище воистину инфернального ученого⁶. Только я бы не рекомендовала лезть в чужую голову без приглашения, это может быть чревато.
— А что насчет структуры этого мира? — задала новый вопрос Мириам.
— Я бы выделил некую цикличность, не сразу бросающуюся в глаза, — заметил барон, вновь предвосхищая ответ чародейки. — Если на ступени одного дня чувствуется динамика и напряжение, словно аккорд, требующий разрешения, вторая неизменно будет более мягкая, плавная и повествовательная. За каждым спадом — подьем, за каждой слепящей вспышкой — отдых для глаз и убаюкивающая тень. Особенно это заметно вначале, но чем дальше, тем горки становятся выше, тем плотнее закручивается спираль, объединяя разрозненные детали в одно целое, в финале ставя перед всеми нами самый главный вопрос.
— Какой именно вопрос? — развернулась к Голденбергу Мириам.
— Где грань между всеми нами? ⁶ — барон сделал мхатовскую паузу, чтобы усилить эффект от сказанного. — Он гораздо объемнее и шире, чем кажется на первый вгляд, потому как понять другого можно только через призму себя самого. И насколько ты сам убежден в своей правоте, насколько для себя допускаешь право на ошибку, насколько ты сам — человек, лишь настолько сможешь увидеть сходное в инаковом. Сложный вопрос, скорее, более философский, чем риторический, подразумевающий трактовки и разночтения, чем не имеющий ответа, либо допускающий один единственный.
— А что же с людьми этого мира — похожи они на нас? подвластны ли тем же страстям и сомнениям, что и мы? естественны ли, достоверны ли их взаимоотошения и поступки?
— Из тех, кого мне довелось встретить, ни один не вызвал сомнений в своей истинности. Их характеры знакомы, их поступки и решения осознанны и подчинены логике. Они вполне реальны, как и этот мир так же реален, как и наш с вами, моя дорогая Мириам.
— Что бы вы еще хотели узнать обо мне или обо всем, что вам довелось увидеть, — вкрадчиво спросила очаровательная демоница, вновь показывая в улыбке свои маленькие и острые клыки, готовые впиться в шею любого, кто ей не понравится⁴.
— Только одно: когда мы сможем познакомиться еще с каким-нибудь из ваших творений? — ответил ей улыбкой Голденберг. — Ни за что не поверю, что этот прекрасный, певучий и мелодичный в своем звучании мир — единственное, что вы можете показать нам.
Не меняя позы и улыбки чародейка начала таять, словно растворяясь в эфире, и вместе с ней стал таять и ее прекрасный мир. Последним, что исчезло, была ее улыбка — настолько же опасная, насколько притягательная, — и путешественники вновь остались одни на самом краю мироздания, так и не получив ответа на свой вопрос.
— Невозможно задать вопрос, не предвосхищая в сознании своем ответа на него, но ответ этот может быть у каждого свой, разница в одном лишь восприятии, — обронила Мириам, и голос ее так же растаял во вневременном внепространстве. — Идемте, барон, — взяла она Голденберга под руку. — И не печальтесь, мы обязательно вернемся сюда, если нас пригласят.
— Что ж, жаль расставаться с этим дивным миром. И чтобы сохранить его в своем сердце навсегда, я, пожалуй, заберу с собой пучок ароматных чародейских трав, перетянутый волосом русалки — как напоминание и воспоминание о том прекрасном, с чем удалось встретиться здесь, — с легкой грустью ответил барон. — Я бы забрал этого милого шалунишку-чертика, но, боюсь, своей хозяйке он больше нужен — чтобы отгонять реальных козлов⁹.
— А давайте в память о себе оставим что-то светлое и теплое, способное разогнать тьму и согреть сердца.
— Единорога? — усмехнулся барон, тут же вздохнув: — Увы, их не существует. Пусть это будет волшебный светильник, который подарит счастье всякому, кто прикоснется к нему, будь то человек или создание, лишь похожее на человека.
____________________________
¹ — Соло во тьме
² — Рисовать словами, Кофе в полочь
³ — Я научу тебя одной уловке
⁴ — По остриям стальных ножей
⁵ — Тихое место, Ветер у озера, На волосок от…
⁶ — Тот, кто спрятался во снах, Защита от откровений, Сможешь ли ты прочесть?..
⁷ — Громкий стук в дверь
⁸ — Секреты старого фонаря, Последний рейс в этот мир, Шесть дурных привычек
⁹ — Бери, что дают, Невидимые нити дружбы и предательства
Ссылка на сборник рецензий: https://author.today/work/394968