Рецензия на повесть «Чернотравник»
«Чернотравник» — это история, которая сначала притворяется легкой сказкой о мистическом мире травников, волков-оборотней и древних легенд, а затем разворачивает перед читателем череду сцен, балансирующих на грани темного фэнтези, магического ритуала и весьма специфических взаимоотношений между главными героями.
Повесть начинается с уютной картинки осенней ярмарки, где две подруги, Трета и Силана, наслаждаются праздником. Атмосфера живописна, детали прописаны вкусно, читатель будто сам ощущает запах глинтвейна и жареного мяса. Однако за всей этой красочностью уже в первых главах маячит нечто тревожное: странные намеки, непростые отношения, загадочная фигура колдуна по имени Аир. Его образ вначале окутан ореолом таинственности: колдун, травник, человек, живущий на границе мира людей и нечто большего. Он — хозяин болот, практикующий темную магию и тотемизм, способный менять облик и владеющий секретами, от которых лучше держаться подальше.
Повествование строится вокруг обязательства Силаны сопровождать Аира в болото в ночь осеннего солнцестояния. Этот элемент ритуала, связанный с волчьей природой героини, мог бы стать основой для напряженного, мистического сюжета, наполненного тайнами магии, но постепенно история уходит в несколько иную плоскость. С одной стороны, автор тщательно прописывает антураж лавки чернотравника, сцены приготовления зелий и ритуалов, что добавляет тексту колорита. С другой — вторая половина повести смещает акценты, превращая мистику в фон для своеобразной динамики отношений между Силаной и Аиром.
И вот тут встает главный вопрос: для кого эта книга? Первая половина текста строится на классических для фэнтези сюжетных ходах — магия, природа, темные ритуалы, древние обряды. Вторая половина неожиданно переходит в откровенные сцены, балансирующие на грани властных игр и почти ритуального подчинения. И дело даже не в самой эротике, а в том, как неожиданно и, пожалуй, необоснованно в контексте сюжета развивается линия отношений главных героев. В одном моменте Силана — девушка, помогающая отцу и нехотя ввязывающаяся в историю с Аиром. В другом — она уже оказывается в его власти в самой буквальной форме, причем без должного развития персонажа и мотивации. Такое резкое изменение тона кажется неестественным и лишает историю целостности.
Аир как персонаж выписан неоднозначно. Его образ строится на архетипе загадочного, властного мужчины, обладающего магической силой и тайными знаниями. Однако его поведение порой слишком шаблонно, а диалоги с Силаной местами напоминают скорее фразы из любовных романов, нежели реплики могущественного чернокнижника. В какой-то момент его мрачная харизма сменяется попытками выглядеть едва ли не саркастичным антигероем с наклонностями доминанта, и это не добавляет глубины его образу.
Что касается Силаны, то ее развитие как героини вызывает вопросы. В первой части повести она ведет себя логично, сомневается, проявляет осторожность. Во второй половине ее поведение становится спонтанным и слабо мотивированным, что особенно заметно в сцене с багульниковым туманом. Вместо постепенного раскрытия внутреннего конфликта она просто подчиняется происходящему, и это выбивает читателя из колеи.
Тем не менее, нельзя не отметить, что язык автора выразителен, описание природы, магических ритуалов, обстановки лавки чернотравника создают атмосферу, которая могла бы стать основой для крепкого темного фэнтези. Однако из-за несбалансированности сюжета, резкого смещения тональности и недостаточной проработки мотивации персонажей повесть оставляет ощущение недосказанности. Будто бы здесь могло быть два разных произведения: одно — о древних ритуалах, болотах, духах и магии трав, другое — о сложных, откровенных отношениях между черным магом и оборотнем. Но их попытка сосуществовать в одном тексте сделала финальный результат неоднозначным.
В итоге «Чернотравник» — это книга с яркой атмосферой, но неустойчивой структурой. Если бы автор сосредоточился на одном направлении — будь то мистика, волчьи традиции или личная драма героев — история только выиграла бы. А так остается ощущение, что за захватывающей завязкой следует неожиданно изменившийся жанр, что может как привлечь определенную аудиторию, так и разочаровать тех, кто ждал чистого фэнтези без смещения в другую область. Возможно, если бы повесть изначально позиционировалась именно как темное романтическое фэнтези с элементами доминирования, вопросы о резкой смене тона отпали бы сами собой. Но в рамках общей структуры произведения переход получился слишком резким, а потому оставляет неоднозначное впечатление.