Рецензия на роман «И грянет атомов песнь»

Хроники принца Зэра – человека и портала

Эпичная космоопера, приводящая на память классические образцы из «золотого века» американской фантастики: Джека Вэнса, Фрэнка Герберта, Айзека Азимова… Очевидно, что автор увлечён такой эстетикой и стремился создать грандиозное и в то же время поэтичное полотно галактического противостояния. Очень достойное стремление, да и фантазия с вдохновением очевидны. Однако, по всей видимости, недостаток писательского опыта временами провоцирует досадные сбои.

Мир Простора (кажется, так именуется освоенная часть вселенной) обрисован пока лишь наброском, в частности, не очень понятна его история. Но ясно, что существовавшая много тысячелетий империя, возглавляемая Землёй, включавшая в себя и другие цивилизации, рухнула из-за вторжения неодолимой силы, судя по всему, из иной вселенной. Это мидриане, существа, чуждые и людям, и другим расам Простора. Они даже относятся к иному биотическому домену – археям, хотя при этом напоминают рептилий:

«Если вы ни разу не видели мидриан, наиболее простой способ представить их в своем воображении — это смешать гуманоида, мифического дракона и осьминога».

Вообще-то, в нашей реальности археи одноклеточные и не в состоянии образовать сложные организмы. Но, наверное, в их вселенной и законы биологии иные... Важнее другое: мидриане обладают способностью к Песне – «молекулярном контроле, способном менять и уничтожать любые атомные связи в материи», в силу чего почти непобедимы. 

«Могли слагать Слова, управлять материей и контролировать молекулярную структуру практически всего живого в Просторе».

Правда, менять человека не могли – очевидно, именно в силу этой своей особенности сопротивление им возглавляют люди.

Ещё могущество мидриан зиждется на не очень понятной субстанции – аниме. Можно предположить, что это некая «не-материя и не-энергия», которая тем не менее доминирует над материей и энергией нашей вселенной.

«Анима не подчиняется физическим законам нашей вселенной, так? Не состоит из атомов в привычном понимании этого слова, не взаимодействует с фотонами, существует вне кривой пространства-времени. Это как кусок твердой пустоты – энергия, пришедшая к нам извне».

Не стану вдаваться в дебри квантовой физики, по моим ощущениям, это что-то близкое буддийскому понятию шуньяты, «великой пустоты». То есть нечто несуществующее для феноменального мира, однако способное влиять на него самым прямым образом. Вообще, в архитектуре романной вселенной заметен, по выражению автора, «конфликт научных теорий и чистой эзотерики». Впрочем, третий закон Кларка – великое благо для всех фантастов:

«Если кто-то и предполагал, что сила мидриан это колдовство, то научные тезисы доказывают обратное»…

Однако стоит заметить, что многочисленные придуманные автором для своего вторичного мира явления – вибраника, пустотьма, дредхекс, дисматерия и так далее, конечно, делают его более фактурным и интересным. Но если термины эти толком не объяснены, частое их употребление вводит читателя в недоумение и в конце концов просто раздражает. То есть их надо или хоть вкратце раскрыть сразу или сделать сноски.

Еще стоит отметить, что в этом мире имеется некоторая религиозная составляющая, даже вроде бы Церковь, а также представление о метафизическом антагонизме, олицетворяемом высшими существами – Венценосным и Бездонным. Однако этот вопрос, судя по всему, героев романа не слишком занимает и практически не фигурирует в тексте. Но сама по себе эта коллизия хорошо углубляет картину. 

Как и другие детали, например, некая межпланетная инфекция под названием Пустота, напоминающая Язву из одноимённого романа Натали Хеннеберг. Пустота делает из разумных существ бездушных биороботов и, хотя в первой книге цикла лишь упоминается, вероятно, сыграет важную роль в последующих.

Порадовала меня и теория гибридизации видов, населяющих Простор, ибо в современной космической фантастике, например, телефраншизе «Стар Трек», виды скрещиваются бурно и хаотически – но без малейшего «обоснуя», пусть и квазинаучного. В разбираемом же произведении:

«Антропоморфные разумные виды, чьи организмы были склеены по практически идентичному шаблону – могли иметь детей от представителей других цивилизаций. Обычно это заканчивалось тем, что один из видов полностью доминировал над другим – оставляя для будущего ребенка лишь один путь. Лишь избранные виды, скрещивая гены, рождали полукровок – что были чужими на каждом из родных миров».

Возвращаясь к местной политике, при всей мощи мидриан, сопротивление им никогда не прекращалось. В романе его олицетворяет главгер Зэр – Зэриан Келемор Террат, потомок императорского дома, некогда правившего Простором:

«Той династии, что властвовала меж звезд до экспансии мидриан. Что склеила рассыпающийся границы Империи человечества после Великой Смуты, тысячелетиями правя родом людским во благо грядущих поколений».

Хотя полное имя и высокое происхождение ГГ становятся известным читателю далеко не сразу – лишь в пятой главе, а до того его действия и внутренний монолог порой вызывают недоумение.

Зэр возглавлял сопротивление нашествию, но к началу романа предстаёт пленником и рабом мидриан. Коллизия, напоминающая роман Вернора Винджа «Глубина в небе» или, скажем, культовый сериал «Лексс»: последний из Бруннен Джи возрождается, чтобы бороться с инфернальными поработителями вселенной. Зэр в начале романа тоже практически гибнет в результате неудачной попытки бунта, но в него вселяется некая сила, делая его «порталом» - что бы это ни значило:

«Кажется, ты теперь и двигатель, и портал вместе взятые».

Проще говоря, он обретает способность мгновенно переноситься в любую точку космоса (правда, насколько я понял, выбирать её не может), а бонусом омолаживает тело, приобретает огромную физическую силу и скорость реакции, и ещё, кажется, значительно увеличивает детородный орган. Последнее, вероятно, некое ироническое послание от вселившейся в Зэра силы явно женского пола, которая просит называть себя Бурей. Мотивы её темны, но она уверяет, что станет союзницей ГГ в его борьбе против захватчиков. Теперь Зэр – «тот, кто сможет все изменить», но как и почему – сам не понимает, воспринимая себя

«в общем и целом – ошибкой в коде вселенной. Или напротив – мессией».

Тем не менее в головокружительных скачках по мирам в поисках некоего могущественного оружия, способного победить мидриан, он собирает команду соратников – разношёрстную, следовательно, интересную. Люди: девушка Паскаль (Йен) и Харон – мутный пройдоха, периодически играющий роль трикстера, Шакс из расы нуров – разумных антропоидных котов, Линаэль – ниха, по описанию, существо, напоминающее толкиеновских эльфов. Все они колоритны, но, к сожалению, их бэкграунд недостаточно прописан, а потому мотивация не всегда ясна. Например, что Шакс – то ли правитель, то ли даже полубог своей расы, изгнанный за какие-то прегрешения, мы узнаём далеко не сразу, да и то мельком, из-за чего содержание кульминации романа тоже не очень понятно.

Происходит она на планете Шакса Нарранур. Стоит заметить, что, хоть разумные котики в фантастике уже порядком заезжены – можно вспомнить, например, «Звёздный Лис» Пола Андерсона и десятки других произведений – но до сих пор остаются весьма выигрышным в плане интереса читателей и зрителей фактором. Справедливо это и для нуров – они хороши: агрессивные, боевые, скандальные, но храбрые и справедливые. И пушистые. Еще, кстати, являются доминирующим видом в «таблице гибридизации», что, опять же, должно «выстрелить» дальше, ибо соответствующий задел на это в сюжете имеется…

Не раскрывая подробностей довольно напряжённого сюжета, скажу лишь, что финал открыт – даже, на мой взгляд, слишком. Просто в первом романе мы только начали узнавать эту вселенную, лишь познакомились с героями, не успев должным образом к ним привязаться, а очень многие линии остались неясными. Например, кто такая Буря? Создаётся впечатление, что она – та самая древняя принцесса Шай, которая в прологе терпит смертельную катастрофу в глубинах космоса. И, наверное, это её в эпилоге защищает в неведомых пространствах от некоего страшного монстра искин Четри. Но всё это лишь читательские предположения, в подтверждение которым автор не даёт ни малейшего намёка. Или что это за парочка «таинственных охотников», преследующих ГГ с неясными целями?

Вообще, самый главный недостаток романа – непрописанность многих сюжетных узлов. Несомненно, автор сам прекрасно знает, что имеет в виду, но, ограничиваясь полунамёками на происходящее, ограничивает и читательское понимание, а значит – внимание. Касается это и персонажей, которых немало, но как сказано, истории их раскрыты тоже лишь парой фраз. От этого, кстати, нечётка и их роль в сюжете. С одной стороны, это неплохо, например, когда Харон, с первого появления обещающий стать антагонистом, дальше предстаёт положительным спутником главгера. Но с другой, «плавающая» роль персонажей тоже несколько деморализует читателя.

Это имеет отношение ещё и к проблеме главного антагониста, который в первом романе так и не определён. Вряд ли на неё тянет Аракатан, хоть это и не исключено. Может быть, Буря, чья мотивация сомнительна, а методы предосудительны?..

Неясны и многие реалии этого мира. К примеру, плохо вписывается в его структуру мировое Древо, часть которого, вроде бы, присутствует на Наррануре. Всё-таки следует как-то отделять астрофизику от метафизики… Хотя не исключено, что в последующих книгах автор сумеет преодолеть это противоречие.

Порой повествование развивается довольно хаотично и небрежно, грешит резкими немотивированными перескоками. С другой стороны, накал и напряжение в эпизодах читателя интригуют и увлекают.

Стилистика вещи, как сказано, по большей части пафосно-торжественная и мрачная, сильно напоминающая ранние вещи Пирса Энтони, вроде дилогии «Хтон» - «Фтор»:

«Великие энергии схлестнулись двумя встречными бурями бурь, раздирая случайные частицы в ничто.

Связи рождались и умирали в поисках невозможного симбиоза, создавая квантовые сингулярности и аннигилируя сотней термоядерных реакций.

Стягивались, стягивались, сшивались в клетки, а клетки формировали ткани.

Химические соединения наполняли шаблон, древнейший паттерн разумной жизни, в пропорциях заложенных когда-то тем, кого принято было называть богом».

Иногда очевидно явное нагнетание жути:

«Мимо пронесся абордажный челнок, выпотрошенный словно громадное морское чудище. Выпавшие наружу толстые клубки фотонных кабелей напоминали кишки, а осколки внутренностей – кровь».

Лично мне такое нравится, но я и за то, что это следует разбавлять более приземлённой стилистикой, юмористическими эпизодами, иначе читатель может или впасть в депрессию, или сам начать иронизировать над всей этой величавой мрачностью. Впрочем, иронические вставки всё же имеются:

«Раскиданных по космосу цивилизаций было достаточно, чтобы заставить тебя удивляться снова и снова, даже после фразы «ну, теперь то меня точно ничем не удивить!» Вот поэтому я и не удивился, когда увидел, что меня догоняет несущийся на четвереньках лев в одном нижнем белье».

Как правило, достойно и динамично описаны боевые сцены. И в целом слог, местами граничащий с ритмической прозой, хорош, а поэтичность текста усугубляют уместные эпиграфы к главам из русской поэзии – от Лермонтова до Окуджавы. Красивы символические сопоставления, например, когда идущий на поединок Зэр срывает светящийся цветок – в соединении красоты цветка с жестокостью смертельного боя есть что-то японское, словно в легендах о Миямото Мусаси. 

Симпатичны придуманные для романной вселенной характерные выражения, вроде «небо в моих словах». То, что такие, казалось бы, мелочи, на самом деле весьма важны, доказали ещё АБС со своим «массаракш».  

Порой мелькают словесные красивости, одним росчерком, но очень точно рисующие картинку:

«Шесть пальцев на руке, которой он цеплялся за угол, покрывала легкая чешуя, отражающая блики городских огней».

Однако встречаются и логические странности. Например, Зэр идёт по улицам города, разговаривая с Бурей в себе, а прохожие на него странно косятся. Вообще-то, там живет множество рас со своими особенностями, обычаями и типами коммуникаторов, так что вряд ли разговаривающий с пустотой одинокий прохожий вызывал бы удивление…

Довольно много грамматических и пунктуационных ошибок, особенно в оформлении прямой речи. И когда-нибудь, я надеюсь, русскоязычные писатели наконец усвоят, что не надо в художественном тексте поднимать первую букву в обращении «вы»…

Резюмируя, можно надеяться, что после исправления вышеозначенных огрехов мы будем иметь впечатляющий образец космической фантастики.

Имею возможность, способности и желание написать за разумную плату рецензию на Ваше произведение.