Рецензия на повесть «Старец-жук»

«Новое искусство отражает не внешнюю реальность, а тот мир, который создаётся в голове».

Я.Эм., «Машинка снов и Жозефина» 

Существует убеждение, что каждый человек приходит в этот мир, чтобы исполнить свое предназначение. У каждого оно свое, но никто из живущих не знает, в чем оно заключается. И, словно слепые котята, день за днем, год за годом вынуждены мы бродить впотьмах, натыкаясь на закрытые двери, упираясь в тупики, проваливаясь в неразличимые глазом ловушки, потому как нет нити, способной вывести нас из жизненного лабиринта. Только счастливцы — единицы из миллионов — могут нащупать правильный путь, каким-то седьмым чувством угадав свое предназначение, разглядеть среди бездонного мрака путеводную звезду и идти к цели, уже не сбиваясь с курса. Удел же остальных — разбивать колени, набивать шишки или сдаться, позволяя течению жизни бесцельно нести их до самого ее конца.

Творчество Я.Эм, будь то литература или живопись, обладает удивительной способностью заставить читателя задуматься о смысле существования. Герои ее произведений всегда находятся в поиске. Их обуревает жажда понять, в чем смысл творчества и Творца, и возможно ли их пересечение в жизни отдельно взятого человека. Они не спорят с миром, не вступают с ним в открытое противоборство — они погружаются в него, исследуют, образно говоря, проживают не одну жизнь в короткий срок, чтобы понять что-то неизведанное, открыть новую форму или постичь смысл давно забытых откровений.

И в повести «Старец-жук» перед нами вновь разворачивается история юности, пытающейся познать свое место в жизни, пока еще не эмпирически, но через символ, ощущение и предвосхищение ответа. Познание это дается с трудом, поскольку не находит не только поддержки, но и понимания: подобно далеким галактикам вращаются ее герои по собственным орбитам, не умея или не желая соприкасаться друг с другом более чем на миг, холодно и поверхностно. И тем не менее, их краткосрочное соприкосновение обогащает, на мгновение или более озаряя пространство непроглядной тьмы вокруг, давая силы и надежду на новый проблеск. И веру в то, что смысл существует.

Пронизанная кафкианской эстетикой, повесть «Старец-жук» вновь возвращает нас к традициям экзистенциализма и ее классикам — Камю и Сартру. Осознание личности героя, которого мы не видим, но видим мир его глазами и сквозь его восприятие, предельно концентрировано. Если Иллиан — герой предыдущей одноименной повести автора — пытается познать себя, творчество и Бога через окружающий мир и людей, тут все закольцовано на персональном внутреннем мире безымянного героя. Будучи пытливым, но замкнутым, он пытается понять идею Творца и творчества путем рефлексии над множеством вещей и понятий, одной из которых является «философия религии» — область, которой посвятил свою жизнь его учитель «старец-жук».

Проблематика взросления, поиска смысла жизни и собственного места в ней — одни из основных тем в работах автора, потому мысли главных героев книг часто перекликаются. Их волнуют сходные вопросы, но к ответам они приходят совершенно различными дорогами — через любовь, искусство, служение, крушение идеалов и даже борьбу. Вынесенная в самое начало повести резюмирующая мысль о непосредственной ценности самого процесса творчества обрастает подробностями и деталями, и перед нами, фраза за фразой, воссоздается краткий, но насыщенный осознаниями путь героя. Повествование ведется достаточно линейно, но некая недосказанность мозаичности текста наполняет его воздухом и пространством, давая читателю возможность самому восполнить оставленные за кадром события.

Как и все произведения Я.Эм, повесть «Старец-жук» наполнена метафорами. Самой яркой и выразительной для меня стало сравнение жизни с пчелой, жалящей еще не рожденную, не вылупившуюся из панциря-кокона личность.

Отойдя ещё на один шаг я точно понял, что в моей картине не хватает ещё чего-то. Моё насекомое, я сам, пыталось сделать свой первый шаг навстречу человеческому лику, но что им двигало?

Нет, я не задал этого вопроса, это сейчас, имея перед глазами картину, я могу сказать: пчела. Тогда же, подумав, что чего-то не хватает, я просто подошёл и нарисовал пчелу огромное жало которой целится в мою конструкцию: в меня самого.

Сегодня, глядя на картину я думаю, что пчела — это жизнь со всеми её трудностями и невзгодами. Она жалит меня чтобы я мог родиться, чтобы я вышел из насекомого и смог стать человеком.

Но одним из самых болезненный, но необходимых «укусов» жизни, на мой взгляд, является осознание того, что сколь ни казались бы близкими люди, оказавшие решающее воздействие на наш духовный рост, они не поймут наших самых глубинных осознаний. Так все же, неспособность видеть другого — эта наша личная особенность или же всеобщая, определяющая человека как самость, поскольку у каждого свой путь к осознанию собственного «Я»? 

Душа как пустота воспринимающая — еще один из сильных метафорических образов автора — это отсылка одновременно и к древнему учению о Тьме, обретающей сознание лишь от соприкосновения со Светом, и к постулату о том, что внутренний мир похож на сосуд, который невозможно наполнить, не опорожнив. Здесь подходят оба этих сравнения, поскольку первое связывает нас с идеей Бога и божественности человека в акте творчества, второе же неразрывно связано в темой ученичества, одной из основных в книге «Старец-жук». Последнее, к слову, как и общая канва повествования, отсылает нас к традиционному в немецкой литературе XVIII–XX веков жанру «роман воспитания». Познавая мир глазами другого, оценивая опыт общения с учителями и впитывая чужую мудрость, мы начинаем лучше понимать самих себя.

Повесть «Старец-жук» ставит перед читателем гораздо больше вопросов, чем другие работы автора, но одновременно с этим дает гораздо больше ответов, объемных и разноплановых. Она сложная, поскольку затрагивает самое глубинное, но тем она и ценна для вдумчивого читателя. Рекомендую к прочтению!

Автору желаю сил, вдохновения и реализации всех творческих замыслов!