Рецензия на роман «Чёрная дыра»
Это – история безумия, которое стоит очень близко к человеку и может воспользоваться любой подходящей лазейкой, чтобы проявить себя. Книга очень необычная – повесть (поскольку по объёму это всё-таки повесть, а не роман), балансирующая на грани между художественной и документальной прозой. Здесь чистый, стопроцентный, беспримесный реализм внезапно распахивает двери в эзотерику, хотя ни автор, ни тем более его герой этого слова и не употребляют. Но именно благодаря общей реалистической, документальной атмосфере становятся абсолютно достоверны сугубо внутренние переживания героя, его видения и внезапно появившиеся способности.
В аннотации сказано, что книга написана на основе реальной истории, и это чувствуется. В этом сильная сторона повести – но одновременно и её слабость. Общий тон документалистики, очерка словно бы добавляет объективности. И при этом лишает героя тех возможностей, которые даёт субъективное, пристрастное отношение. В первую очередь – читательского сопереживания.
Здесь персонаж-рассказчик воспринимается не как герой, а как объект. Он даже не сообщает своего имени, мы знаем о нём только основные факты:
Я начал заниматься бизнесом сразу после возвращения из армии. Желание работать было велико, с людьми общаться к тому времени жизнь научила, и, вскоре, собственная компания приносила достаточный доход для вполне комфортного существования моей семьи. В принципе, все было неплохо и можно было остановиться на достигнутом, наслаждаясь маленькими радостями жизни. Благо услуги автомобильного сервис-центра востребованы всегда, невзирая на кризисы и перемену погоды.
То есть, очевидно, герой достаточно молод и успешен. Семья, о которой он говорит – это жена и несколько (неизвестно, сколько) детей, их имена мы тоже не узнаем. В целом рассказ героя о себе напоминает заполненную анкету.
И далее, когда он станет говорить уже не о себе, а о том, как постепенно, шаг за шагом сдавался безумию, рассказ будет оставлять ощущение не художественной прозы, а выразительной, прекрасно написанной главы из медицинского учебника. «История больного Н.Н.», иллюстрирующая, скажем, главу о паранойе. Но то, что прекрасно для учебника, не очень удачно в художественном тексте.
Главная засада в том, что у героя нет личности. При том, что прекрасно, подробно и достоверно прописаны навязчивые состояния, которые его одолевают, вытесняя эту самую личность. Мы можем рассказать, каким герой стал во время своей болезни, каким – во время лечения, но о том, каким он был до всего происшедшего, не знаем.
Есть ли в этом плюсы? Мне видится только один: герой абстрактен настолько, что несложно подставить на его место себя и понять, что и за твоим плечом, возможно, ждёт своего часа безумие – не зарекайся! Но эта мысль очень ясно доносится остальным текстом, так что реальной необходимости приносить ей в жертву личность героя нет.
Минусы всё те же самые: отсутствие сопереживания, «анкетность», отстранённость, герой без глубины, без прошлого.
Нужно сказать, что в нормальном состоянии герой находится только две первые главы – и всё-таки, мне кажется, этого пространства вполне достаточно, чтобы придать герою индивидуальность, если у автора возникнет такое желание. Дальше на первый план выходят навязчивые мысли, страхи, депрессия и прочие милые радости. Здесь, конечно, герою уже просто не до того, чтобы хоть как-то себя проявлять. Попросту нет ресурса. Но автор далеко не новичок, и, собственно говоря, о том, как можно косвенно рассказать о личности и биографии героя, должен знать больше, чем я. «Задумавшись, я часами рассматривал паутину на руле своего велосипеда, на котором раньше любил совершать долгие прогулки», в таком вот духе.
Мне показалось даже, что «анкетность» и «очерковость» исподволь повлияли на стиль текста. Отказываясь и от подробностей, и от лишних эмоций, рассказчик неизбежно выхолащивает свою историю и впадает в официоз:
Не знаю, оказалось ли это к лучшему, но как раз в это время моя семья по ряду причин надолго задержалась у родственников в другом городе. И оказавшись дома совершенно один, предоставленный самому себе, я, как-то незаметно погрузился в постоянные бесплодные поиски выхода из будущих осложнений из-за сложившейся ситуации.
До сих пор я читала у Ежи Тумановского только одну книгу, но она была написана нормальным, живым человеческим языком. Поэтому я делаю вывод, что сейчас дело не в авторе. Герой, лишённый индивидуальности – а значит, и жизни, - отомстил своему создателю, утащив стиль книги в канцелярит. Ведь только так и может разговаривать существо без личности.
Причём картина резко меняется, как только герой оказывается среди других людей, в психушке – но до этого я ещё дойду.
Книга резко делится, буквально разламывается на две части: герой дома и герой в дурке. И первая часть предельно абстрактна. В ней не только герой лишён индивидуальности, но и мир размыт и сер.
Героя окружают (точнее, мелькают вдалеке, на периферии зрения) очень условные друзья и сослуживцы:
Товарищи по работе и друзья видели, что со мной происходит что-то неладное и много раз пытались узнать в чем дело, предлагали помощь и готовность разделить мои проблемы, но сумма, которая повисла надо мной дамокловым мечом, была слишком велика, чтобы чье-либо участие могло что-то изменить. Я предельно отчетливо понимал, что любой человек, который узнает о случившемся, автоматически может попасть в поле зрения бандитов, когда они придут за деньгами. Мне казалось, что расскажи я любому из друзей о своей проблеме, она автоматом перекинется и на него, также обрекая на безумие и смерть. И я молчал, как партизан под пыткой или врал настолько неубедительно, что вызывал у товарищей еще большее сочувствие и желание помочь.
Столь же условна семья – безымянная жена, появляющаяся время от времени в поле зрения, и дети, которых вообще не видно и не слышно. До некоторой степени это оправдано – герой полностью погружён в себя, ему нет дела до окружающих, он не интересуется ни семьёй, ни работой. Но даже при повествовании от первого лица автор может больше, чем герой, и оживить персонажей, на которых герой и смотреть не хочет – в его власти. Честно сказать, выглядит абсолютно неестественным полное отсутствие в книге уже заявленных детей. Неужели они ни разу не попытались подбежать к отцу, поговорить с ним, не просили сходить с ними в парк, не мешали депрессующему герою топотом и смехом за стенкой, не раздражали его за завтраком своей болтовнёй? Будь они реальными – на самом деле живущими в пространстве книги, - герой бы огрёб все эти семейные радости сполна и никуда бы не делся.
Очень хочется понять жену героя. Почему она терпит до последнего, не вызывая врача? Почему то делает вид, что ничего не происходит, то предпринимает решительные действия вроде звонка Клиенту? Я совершенно не хочу сказать, что так не бывает. Ещё как бывает. Но тем интереснее разобраться, отчего человек поступает именно так.
Сейчас у жены мотивации нет вообще, и оттого она выглядит этаким роялем, который периодически выскакивает из кустов, подпихивает историю в нужном автору направлении и указывается обратно. Можно возразить, что суть не в ней, а в герое, а жена – так, статист. Но при этом страдает и художественность, и достоверность, и глубина книги, поскольку переживания близких не менее важны и сложны, чем переживания человека, сходящего с ума.
В первой части не выписан даже дом героя, его непосредственное окружение. Я понимаю, что взгляд героя обращён внутрь, и он практически ничего не видит вокруг, ему не до интерьеров. И всё же…
Обливаясь холодным потом, я, что было сил, припустил по коридору и насколько это было возможно быстро, оказался в маленькой глухой комнатке, у которой была одна дверь и ни одного окна. Только там я ощутил себя хотя бы в относительной безопасности.
Сидя на полу среди какого-то старого хлама я вдруг особо остро ощутил свою уязвимость перед лицом окруживших меня опасностей.
Это уже – не состояние героя, а небрежность автора. Никто и ни в каком состоянии не станет говорить про знакомое помещение «маленькая глухая комнатка». Наверняка в семье героя есть для этой комнаты какое-то название – чулан, кладовка, что угодно. Никто не станет говорить «Маша, отнеси швабру в маленькую глухую комнатку», а значит, и теперь, в изменённом состоянии, герой автоматически бы сказал, что ушёл в чулан. И только потом, возможно, пояснил бы для читателя, что этот чулан собой представлял.
Точно так же и вещи, которые там находятся, не могут быть для хозяина «каким-то» старым хламом – это взгляд постороннего. Владелец видит, что вот у него поломанный стул, который ждёт починки ещё с прошлого Нового года (хорошо повеселились!), вот велосипед младшего сына, вот таз, в котором жена варит вишнёвое варенье – в общем, всё предельно конкретно.
И я подозреваю, что здесь герой, которого заставили быть предельно отстранённым, тоже сыграл с автором злую шутку. В самом деле, сложновато описать тем официальным стилем, каким говорит герой, таз для варенья. И стиль начинает диктовать содержание текста.
При этом очень достоверно, живо и наглядно показана главная линия: развитие сумасшествия. Здесь всё мотивировано и связано, и поражает, как любой бред в воображении героя получает чёткое, несомненное обоснование.
Но худшее ждало меня впереди. Однажды ранним утром я обнаружил, что две лампы в коридоре не горят. Казалось бы, и что с того? Но длительное многомесячное хождение по этому коридору позволило быстро заметить подвох. Теперь горело ровно тринадцать ламп. Не девять, не четырнадцать, а именно тринадцать. Кто-то из Них перешел невидимую границу и вторгся в мой дом. И вроде бы я ранее не был склонен к суевериям, но кто же не знает про плохие предзнаменования, связанные с “чертовой дюжиной”?
Всё резко меняется, как только герой выходит из дома. Его везут в психушку, вокруг появляются всё новые и новые люди, и эта часть очень отличается от первой. Герой сосредоточен не на себе, а на окружающих. Попав в больницу, он начисто забывает о своей проблеме. Её действительно сменяют другие, более насущные – но я, кстати, не поняла, почему он вообще не вспоминал больше о том, что ему нужны деньги.
Во второй части появляется динамика, героя окружают яркие характеры – и сам он как-то оживает рядом с ними, начинает проявлять новые эмоции, говорить человеческим языком. Возникают те самые мелкие биографические подробности, которых мне не хватало в первой части:
Психи, как заправские солдаты первого года службы, моментально попрыгали в кровати и закрылись одеялами чуть ли не с головой.
Такое сравнение, конечно, может прийти в голову только человеку, который, как герой, был в армии – и оно напоминает об этой детали его жизни.
Вторая часть, конечно, не только интереснее в силу большей живости, но и важнее. Если первая только готовила героя и читателя к «сдвигу точки сборки», создавая для него почву, то во второй он наконец происходит. Кульминационная точка, конечно, приходится на тот момент, который поразил даже санитара – не зря же он назвал героя «новоявленным святошей»:
Я сидел на своей кровати, умиротворенный и растроганный этой картиной, а остальные обитатели палаты потихоньку собирались вокруг меня. В эту минуту я вдруг ощутил, что всех нас объединяет какая-то незримая сила. Каждый человек вокруг казался наполненным каким-то чудным внутренним сиянием. И с каждой секундой сияние в каждом из нас становилось вся ярче и сильнее, заставляя тянуться друг ко другу.
Люди окружили мою кровать, робко присаживаясь на самый краешек или просто опускаясь на пол. Несколько человек встали позади, а когда места там не хватило – начали толпиться у спинок. Прямо передо мной никто не становился – здесь все только сидели, точно не смея загораживать для меня окно. А когда общее движение замерло, я на несколько секунд даже перестал дышать, переживая одно из самых удивительных состояний абсолютного безмятежного покоя. И очень бы удивился, скажи мне кто-нибудь в тот момент, что не видит ослепительного сияния, буквально затопившего палату.
Общую идиллию нарушил санитар. Войдя в комнату практически незамеченным, он недоверчиво хмыкнул, посмотрел с веселым любопытством на пасторальное наше собрание, и, ткнув в мою сторону пальцем, громко сказал:
– Эй, ты, святоша новоявленный! Собирай манатки. Переезжаешь в другую палату.
Но вот что мне кажется – после того, как герой дошёл до этих удивительных состояний и даже начал проявлять, страшно сказать, экстрасенсорные способности, история вдруг стала как-то обидно быстро сворачиваться, завершаться. Повесть оставила ощущение незаконченности.
Конечно, мне, как и всякому читателю, интересно, чем закончилось дело со спорным участком – последняя глава ничего в этом вопросе не прояснила. Что сделал герой? Плюнул и положился на авось или предпринял какие-то шаги?
Мне интересно, как развивались его отношения с женой. Короткий диалог между ними в финале, опять-таки, ничего не проясняет.
– Врач сказал, что тебе нужны тишина и спокойствие еще хотя бы пару недель, — с заботой устраивая меня в чистой постели, сказала жена. – Поэтому, я пока никому не сообщала, что тебя выписали. Отдыхай, как следует, набирайся сил.
-- Какой ещё отдых? – искренне удивился я. – Наотдыхался уже. Хватит. Завтра с утра – на работу!
Жена готова о нём заботиться, хорошо. Но – что она чувствует? Что чувствует герой: обижен ли он на то, что жена сдала его в дурку, или считает себя виноватым? Или благодарен ей?
А самое главное – хочется знать, что весь этот квест сквозь безумие изменил в герое. И как человек, увидевший довольно-таки странные вещи и получивший довольно-таки интересные способности, станет с ними жить дальше. Неужели просто всё забудет и вернётся в бизнес? Но если так, то – зачем всё?
Мне кажется, самое главное в этой книге – именно вопрос, что делать человеку, победившему безумие. Что делать с собой, со своими новыми талантами и с окружающими. Если сделать вид, что это всё неважно, и не попытаться об этом рассказать – тогда и остальное потеряет смысл.
__________________
Рецензия написана на платной основе, подробности тут: https://author.today/post/59197