Рецензия на сборник поэзии «А я строкою захлебнусь устало…»

Итак, передо мной сборник стихов «А я строкою захлебнусь устало…» Ярополка Ростовцева. И прежде чем перейти к самому тексту, не могу не сказать, что автор для меня – не просто имя на обложке. Это мой друг, человек, чья поддержка и доброе слово не раз оказывались спасительным кругом в моменты, когда дух мой пребывал, скажем так, в не самых светлых чертогах. И эта личная нота, возможно, неизбежно окрасит мое восприятие, но я постараюсь быть объективным, насколько это вообще возможно, когда речь идет о поэзии.

Сборник открывается эпиграфом из Лорки, и это не случайный выбор, а своего рода камертон, настраивающий читателя на определенную волну: «Я один. / Только синий мой конь и заря». Мотив одиночества, экзистенциальной заброшенности, станет одним из лейтмотивов всей книги. Уже в «Преддверии» задается мрачноватая, сумеречная тональность. «Пустота отлилась в изваянье», «полый оттиск, каверна, зиянье» – эти образы сразу погружают в пространство, где человек остается один на один с вечностью, с застывшим временем, с собственным внутренним холодом.

Большинство стихов в сборнике – это сонеты. И выбор этой строгой, классической формы, на мой взгляд, очень интересен в сочетании с той бурей чувств и темной палитрой эмоций, которую автор в нее заключает. Сонет здесь не сковывает, а, напротив, будто бы дисциплинирует хаос переживаний, придает им чеканную завершенность. Это как попытка втиснуть безмерную тоску в четырнадцать строк, заставить ее говорить по строгим правилам, и от этого внутреннего напряжения стихи только выигрывают.

Тематически поэзия Ростовцева вращается вокруг нескольких ключевых полюсов. Это, безусловно, уже упомянутое одиночество, которое сквозит почти в каждой строке: «Я один. / С этим полым конем, изваянием ветра», «Пустое одиночество», «В этой тьме ты легко и уверенно сходишь с ума». Зима, снег, холод, тьма – это не просто пейзажные зарисовки, а метафоры внутреннего состояния лирического героя. «Снег пробил сединой черноту постаревшей земли», «Со снежной улицы холод / Без спроса в сердце заходит» – природа здесь становится зеркалом души, отражая ее усталость, омертвение, предчувствие конца.

Смерть, угасание, хрупкость бытия – еще одна важная тема. «Смертный сонет», «Сонет ожидания на пороге» говорят сами за себя. Лирический герой не просто размышляет о смерти, он будто бы уже стоит на ее пороге, всматривается в ее черты, ведет с ней немой диалог. Но это не трусливый страх, а скорее усталое принятие, осознание неизбежности: «Умирая, я выпущу прошлое в небо синицей из рук». Есть в этом какая-то стоическая печаль.

Интересно, как автор работает с образами. Они часто метафоричны, порой сюрреалистичны, но всегда точны и врезаются в память: «Виноградная шкурка в асбестовой рани», «Мертвый цирк обмерзает», «облака-корабли», «Дракон – тухлятины любитель». Язык стихов насыщенный, порой архаичный («волот», «капители», «дэвы»), что придает им особую весомость, почти былинную интонацию, особенно в «Сонете-видении» с его апокалиптическими картинами.

Несмотря на общую минорную тональность, в стихах нет беспросветной чернухи или показного страдания. Скорее, это глубокая, осмысленная рефлексия человека, остро чувствующего трагизм существования, но не теряющего способности к поэтическому слову. Само название сборника – «А я строкою захлебнусь устало…» – говорит о поэзии как о последнем прибежище, как о способе выдохнуть боль, пусть даже этот выдох и будет последним. Строка становится и спасением, и проклятием, и единственной возможностью быть. «Ненужная строка осиротела» - это тоже крик души поэта, знающего цену слову и муку его рождения.

Пожалуй, можно было бы придраться к некоторой монотонности настроения, к тому, что мир поэта почти всегда окрашен в сумрачные тона. Но, с другой стороны, в этой цельности и есть своя сила. Это не сборник разношерстных стишков на все случаи жизни, а именно книга, объединенная одним дыханием, одной сквозной мыслью. «Сонет затерявшейся любви» или «Бесслезный сонет» добавляют лирической исповедальности, делая образ героя еще более уязвимым и человечным. «Слезный дар в обломках дней утерян» – и эта бесслезность страшнее любых рыданий.

В целом, это сильная, выстраданная поэзия для неспешного, вдумчивого чтения. Она не для тех, кто ищет в стихах легкого развлечения или жизнерадостных гимнов. Это поэзия для тех, кто не боится заглянуть в темные уголки души, кто ценит метафорическую глубину и отточенность формы. Стихи Ярополка Ростовцева заставляют остановиться, задуматься, почувствовать остроту бытия и, возможно, найти в этом горьком знании свою, особую красоту. И пусть автор иногда «захлебывается строкою», но эта строка звучит подлинно и честно. А это, пожалуй, самое главное.