Рецензия на повесть «Трое в дрезине, не считая дрона»

В современной жанровой литературе искушенного читателя все сложнее удивить. Мы привыкли к заданным канонам, знакомым тропам и архетипам, которые кочуют из одного мира в другой. Тем приятнее встретить произведение, которое не боится смешивать, казалось бы, несовместимые ингредиенты, создавая на их стыке нечто самобытное и увлекательное. Роман «Трое в дрезине, не считая дрона» — именно такой случай. Я приступала к чтению, ожидая легкого развлекательного текста, но обнаружила гораздо больше — продуманную историю с глубоким человеческим ядром, завернутую в яркую, многослойную обертку.

Основа романа, его несущий каркас — это, без сомнения, роад-муви. Все повествование построено на движении, на пути из точки А в точку Б, из мрака изоляции к свету надежды. Ржавые рельсы, проложенные через руины старого мира, становятся главной метафорой истории. Вместе с героями мы пересекаем заброшенные леса, кишащие мутантами, погружаемся в хаос боярской Москвы, продираемся сквозь топи и выжженные степи. Каждая новая локация — это не просто смена декораций, а новое испытание, раскрывающее персонажей с неожиданных сторон. Автор мастерски передает ощущение долгой, изматывающей дороги, где каждый привал — драгоценная передышка, а каждый новый горизонт сулит как новые опасности, так и новую надежду.

На эту прочную основу автор наносит яркие, сочные мазки из палитры «бояръ-аниме». Постапокалиптическая Русь здесь — это не унылые пустоши в духе «Безумного Макса». Это причудливый мир, где остатки высоких технологий соседствуют с феодальной раздробленностью. Бояре-князьки, правящие своими уделами из укрепленных цитаделей, дружинники в потертых кирасах, но с лазерными винтовками, и всепроникающий Сыскной Приказ, чья идеология Единославия больше похожа на технократический культ, — все это создает уникальную и запоминающуюся атмосферу. Этот мир кажется одновременно и знакомым, благодаря отсылкам к отечественной истории, и совершенно фантастическим.

Изящной вишенкой на этом жанровом торте выступают элементы ЛитРПГ. Они введены в повествование ненавязчиво, через интерфейс дрона Толика, который периодически выдает статистику по навыкам героев, их синхронизации и вероятности успеха той или иной авантюры. Признаюсь, поначалу я отнеслась к этому скептически, полагая, что цифры и проценты разрушат атмосферу. Однако мои опасения не оправдались. ЛитРПГ-элементы здесь — не основа механики мира, а скорее стилистический прием, добавляющий изрядную долю юмора и самоиронии. Сухие, протокольные отчеты Толика о повышении навыка «Отвлечение грибами» или падении показателя «Доверие к технологиям» у Прохора создают восхитительный комический контраст на фоне серьезности происходящего. Это остроумное решение, которое не дает тексту скатиться в излишний пафос.

Но истинное сердце романа — это его герои. Нам представляют классическое трио: Гелий — гениальный, но наивный ученый; Прохор — циничный выживальщик; и Кирата — загадочная «ведьма». Их постепенное сближение — главный двигатель сюжета. И в этой троице, в самой ее структуре, я не могла не заметить изящный оммаж, возможно, намеренный, классической приключенческой литературе. Герои словно сошли со страниц романа Жюля Верна. Гелий — это современный Филеас Фогг: джентльмен-ученый, немного отстраненный, одержимый своей великой, почти математической целью. Прохор — его верный Паспарту: человек из народа, бывалый, находчивый, чья грубоватая прагматичность не раз спасает миссию. А Кирата... она, конечно же, прекрасная и загадочная Ауда, спасенная не из погребального костра, но из ледяной тюрьмы одиночества, чье появление меняет всю динамику путешествия и сердце главного героя. Эта классическая, проверенная временем структура придает повествованию дополнительную глубину и узнаваемость.

Конечно, ни одно дорожное приключение не было бы полным без достойного противника. И если есть Фогг, то должен быть и его неумолимый преследователь. Эту роль с блеском исполняет Игнат, старший стряпчий Сыскного Приказа, который является почти идеальным воплощением инспектора Фикса. Он так же одержим, так же уверен в виновности «преступников» и использует все доступные ему системные рычаги, чтобы преградить им путь. Игнат — это не карикатурный злодей. Он фанатик Порядка, холодный и рациональный инквизитор, искренне убежденный в своей правоте. За его противостоянием с командой я наблюдала с особым интересом: их импровизация и единство сталкиваются с его системным подходом и ледяным расчетом. Особенно примечательна трансформация самого Игната: из безупречного агента системы он превращается в одержимого одиночку, отбросившего собственные правила. Этот поединок умов придает повествованию остроту и глубину.

Однако, если присмотреться, история Гелия и Прохора, при всей их важности, служит скорее обрамлением для центральной драмы, разворачивающейся в душе Кираты. И здесь автор преподносит главный сюрприз, превращая развлекательный роман в нечто гораздо большее. Не находите странным, что героиня, чья судьба является стержнем повествования, носит имя Кирата? Внимательный читатель, знакомый с классикой, не сможет не уловить здесь почти прямое эхо. Это же практически Румата в юбке. И чем дальше я читала, тем больше убеждалась, что это не случайное созвучие, а намеренная, тонко исполненная пасхалка, отсылающая нас к одной из самых трагических фигур научной фантастики — дону Румате из «Трудно быть богом» Стругацких. Параллели поразительны. Кирата, как и Румата, — агент высокоразвитой цивилизации, заброшенный в дикий, жестокий мир с главной директивой: «абсолютное невмешательство». Ее Куратор — это аналог «Земли», холодный и рациональный голос протокола. И, что самое важное, весь ее внутренний путь — это мучительная борьба между долгом бесстрастного наблюдателя и просыпающейся в ней человечностью. Раз за разом она нарушает главный запрет, вмешиваясь, спасая, рискуя собой ради «объектов наблюдения», которые становятся для нее живыми людьми, ее командой, ее семьей. Автор блестяще показывает, как сочувствие и привязанность разрушают самые строгие протоколы, и этот конфликт превращает Кирату из функции в личность. Финальный разрыв с Куратором — это не просто бунт, это акт обретения себя. Именно эта линия elevates роман над уровнем простого боевика, заставляя задуматься о цене отстраненного наблюдения и о том, как трудно оставаться богом, когда в тебе просыпается человек.

Финал истории оставляет приятное чувство завершенности и одновременно намекает на возможное продолжение. Главная миссия выполнена, герои достигли своей цели, а их личные сюжетные арки получили логическое разрешение. Но мир Диких Земель огромен и не исследован, Прохор отправляется в новый поход, а разорванная связь Кираты с ее цивилизацией может иметь далеко идущие последствия. Автор оставил себе достаточно пространства для маневра, и если он захочет вернуться в этот мир, я с нетерпением буду ждать сиквел.

В итоге «Трое в дрезине, не считая дрона» — это прекрасно сбалансированный роман, который умело играет на стыке жанров, предлагая читателю не только захватывающее приключение, но и трогательную историю о дружбе и надежде, в центре которой — неожиданно глубокая драма о том, как трудно оставаться богом, когда в тебе просыпается человек.