Рецензия на повесть «Шепот Древних»
Завязка стара как мир: в прокуренном чреве таверны «Молчаливый Волк» судьба сплетает нити трех персонажей, будто сошедших со страниц героического фэнтези. Ратибор, прожженный в боях воин, чья душа закалена болью. Зулейка, ведьма, чье имя шепчут с опаской, окутанное дымкой слухов и предрассудков. И Хранитель – фигура таинственная, словно сотканная из теней, с туманными целями, обещающими златые горы. Их ждет дерзкая вылазка в самое сердце проклятого леса – за артефактом, способным изменить судьбу мира. Хранитель, не таясь, бросает жребий: лишь двое вернутся, а наградой станет…вторая жизнь. Уже в этом предостережении кроется зловещая правда: легко не будет, и ставки высоки, как никогда.
Но что поистине завораживает и выделяет повесть из сонма подобных – это трагическая сага Колобка. Да, того самого, из детской сказки. Но здесь он не просто сдобный шарик. Перед нами предстает древнее существо, истерзанное бегом сквозь века, несущее на своих круглых плечах тяжесть невыразимой трагедии и, как выясняется позднее, хранящее тайну, способную потрясти сами небеса. Его внезапное появление вносит в повествование нотки абсурда и черного юмора, но вскоре легкомысленная ирония сменяется глубокой, пронзительной драмой.
Лапенко щедро рассыпает по страницам повести осколки знакомых сказочных образов: золотое яйцо, игла Кощея, волшебный гребень, блюдце с наливным яблочком, скатерть-самобранка. Избушка, ставшая сокровищницей этих диковинных артефактов, превращается в своеобразный музей забытых легенд, место, «где рождались сказки». Замысел, безусловно, удачный, ведь он придает миру глубину и объем, окутывая его дымкой древней мифологии. Однако порой возникает ощущение, что автор слишком увлеченно выкладывает все свои сокровища разом, словно боясь не успеть поделиться всеми своими идеями.
Герои повести – словно старые знакомые, которых встречаешь в новой интерпретации. Ратибор, постепенно оттаивая, сквозь броню суровости начинает проявлять проблески человечности, особенно в присутствии Зулейки. Сама ведьма, поначалу неприступная и отстраненная, также сбрасывает маску ледяного равнодушия, обнажая ранимую душу. Их сближение, особенно в заключительной сцене у озера, кажется закономерным и трогательным, хотя и не лишено некоторой предсказуемости. Хранитель же, в большей степени, выполняет роль двигателя сюжета, снабжая героев необходимой информацией и направляя их по запутанным тропам судьбы.
Динамики повествованию добавляет эпизод с «Тыквенным Спасом» – шумным праздником урожая, который неожиданно перерастает в яростную схватку с потусторонними силами. Здесь автор дает волю фантазии, смешивая ряженых с реальными монстрами, а главным героям предоставляет возможность продемонстрировать свои скрытые таланты и способности. Боевые сцены описаны ярко и динамично, хотя порой им не хватает запоминающихся деталей и атмосферности. Интересен и ритуал Хранителя, во время которого он вызывает дух своего учителя, проливающий свет на общую картину происходящего и роль Кощея в грядущих событиях.
Слог повести – мрачноватый, но с редкими вспышками иронии, а порой и лиризма. Язык прост и легок, позволяя читателю без труда погрузиться в мир славянской мифологии, представленной в темном, зловещем ключе. Однако порой не хватает более ярких и запоминающихся описаний, более глубокой образности. Чувствуется, что автор в большей степени сосредотачивался на динамичном развитии сюжета, нежели на детальной проработке окружающего мира.
«Шепот Древних» – это увлекательное путешествие в мир славянских мифов, переосмысленных в мрачном ключе, с запоминающимися персонажами и несколькими по-настоящему блестящими сценами. История Колобка и переплетение с судьбами Ивана и Василисы – это безусловная удача автора. С другой стороны, некоторая торопливость в подаче информации об артефактах и временами предсказуемые сюжетные повороты несколько упрощают общее впечатление от произведения.