Рецензия на сборник поэзии «Метель. Песня»
Когда я впервые пробежала глазами эти строки, меня накрыло очень знакомым, почти физически ощутимым чувством холода. И дело здесь не только в упоминании снега или метели. Перед нами произведение, которое пытается нарисовать портрет одной из самых болезненных эмоций — страха потери, перерастающего в глухую апатию.
Как женщину, меня, безусловно, подкупает начало. Первый катрен — это классическая, почти рыцарская декларация. Лирический герой выстраивает образ бесстрашного человека: ни тьма, ни огонь, ни природные стихии его не пугают. Это красивая антитеза: сильный мужчина, который уязвим лишь перед одним — уходом любимой. Признаюсь, такая искренность всегда трогает, ведь нам хочется верить, что мы являемся единственным «слабым местом» в броне близкого человека. Строка «Боюсь я лишь одного, что ты бросишь меня» задает очень высокую планку драматизма.
Однако дальше стихотворение уводит нас из мира чувств в мир конкретных, почти бытовых образов, и здесь магия немного рассеивается, уступая место сюжету. Метафора «снег замел следы» кажется мне центральной в этом тексте. Это красивый, хотя и несколько традиционный образ разрыва связи. Снег здесь выступает не просто как погода, а как непреодолимая сила судьбы, стирающая прошлое. Но, читая строфы о том, как героиня не может найти дорогу домой из-за отсутствия следов, я невольно ловлю себя на скептической улыбке. Логика здесь чуть хромает: неужели путь домой забыт за одно утро? Впрочем, если воспринимать это как аллегорию — что без любви (без «следов» друг к другу) мы слепы и теряем ориентиры даже на знакомой дороге, — то образ работает.
Самым сильным моментом всего произведения мне показалась пятая строфа — та, где герой смотрит в окно. Здесь фокус камеры меняется: от личной драмы мы переходим к общечеловеческой. Картина людей, которые в метели «вытянув руки вперед, друг друга ищут», чтобы коснуться и снова остаться одними — это очень мощно и кинематографично. В этом есть какая-то экзистенциальная тоска, напоминающая настроение фильмов Тарковского или старых черно-белых лент. Грустно и смешно — точное определение нашей жизни, где мы все пытаемся найти тепло, но часто лишь скользим мимо друг друга.
Если говорить о технической стороне, то текст воспринимается скорее как текст песни, нежели как академическая поэзия. Ритм местами сбивается (особенно в строках «Ведь снег стер и для тебя твои же следы»), заставляя спотыкаться при чтении. Рифмы порой кажутся слишком простыми, «глагольными» или ожидаемыми (свет — рассвет, найти — идти, одна — она). Но парадоксальным образом эта простота играет на руку искренности. Сбивчивое дыхание героя выдает его волнение.
Переход от повествования «Я» к обращению «Ты» в четвертой строфе («Ты снова опять один...») интересен психологически. Кажется, что герой, осознав неизбежность разлуки («она не придет»), диссоциируется от боли, начиная смотреть на себя со стороны. Это защитная реакция психики, которую автор тонко подметил.
Финал закольцовывает композицию, но меняет полярность. Если в начале было «боюсь», то в конце — «наплевать». Это страшная трансформация. От живого страха герой приходит к эмоциональному омертвению. Фраза «тебя рядом нет» звучит как приговор, после которого нечего добавить.
Общее впечатление: Это стихотворение — как зарисовка на запотевшем стекле. Оно может быть несовершенным по форме, немного наивным в своей логике, но оно безусловно живое. В нем есть нерв и та самая «русская хандра», которая понятна каждому, кто хоть раз ждал кого-то, глядя на падающий снег, и понимал, что ждать больше нечего.