Рецензия на сборник поэзии «Некоторые вещи»
https://author.today/post/81100
Никаких шуток.
Всё. Очень. Серьёзно.
Так написано в аннотации к сборнику, и сразу понимаешь, что это речь не мальчика, но мужа. Серьёзного и состоявшегося поэта. Непризнанного? Неизвестного? А кому сейчас поэты известны, кто читает поэзию, кто интересуется поэзией, кто, наконец, живёт поэзией? Да поэты же и читают. И интересуются. И живут. «Поэты нас поймут, а прочие – едва ли»(с) написал Аркадий Брягин, московский поэт, «широко известный в узких кругах, а в широких незамеченный»(с), как имел обыкновение шутить другой, свердловский поэт, Роман Тягунов, светлая ему память, а он, ну который Аркадий, кстати, первый прислал мне свой сборник с автографом и ещё сидишку со своими песнями на свои же стихи.
Затянутое предисловие, отзыв уже нарушил «правила игры» и поэтому плавно перетекает в рецензию, что этими же правилами марафона не возбраняется и приветствуется.
Ну тогда вернёмся к нашим баранам, в смысле к нашему сборнику.
Очень разочаровали теги. «магический реализм, сборник стихов, фантастика». Ты чо, братец? Это поэзия. И не надо этого стесняться. Хотя… хм… заставило же улыбнуться и задуматься: а чо, а вдруг? Вдруг какой придурок типа соблазнится, тыкнет, а тут таакое !
Значит так, обнаружена попытка декаданса. Ну всё очень просто, если оно крякает, как утка, плавает как утка и яцы несёт как утка, значит это утка и есть. И элемент некоего «подражательства» или стилизации, если хотите, обнаружен, и это не, не плохо. И это не ученичество. Это нормально, просто когда чего-то видишь, хочется куда-то отнести, к чему-то причислить. Ну у меня вот так получилось. И это неправильно. Я знаю. Я сам всех за такое разношу, что только пух и перья несутся по клочкам и закоулочкам.
Больше и дальше могу, но пока не хочу. Поэтому перейдём ко второму пункту «условий марафона» - разбору конкретного (одного) произведения (кстати, подход такой я только приветствую, я сам его сторонник, да нет, апологет же).
Ну вот оно:
Глупые рифмы
Ах, Мишель, посмотри: ми-ми-ми.
Ах, ми-ми, - отвечает Мишель…
Вот такое клише – из Клиши в Куршавель
Их пульман несёт сквозь ночные огни.
Кокаин, Дебюсси, колесо Пикассо
Болеро отстучало на стыках годов.
Она помнит лицо, она носит кольцо,
Но тепла не найдёт у погасших костров.
Он, казалось, вчера ницшеанствовал в Ницце,
Через миг надирался у Вольтера с дада,
От его кутежей содрогались столицы.
А потом наступила война.
Ну эта… ну вы поняли (ну если вы поэтесса, или хотя бы поэт). Это то, об чём я как раз и говорил в первой части своего выступления.
Значит так, существует два типа способа анализа: непосредственный и сравнительный. Но. Тот кто типа понимает, тот понимает. Что первый – это сравнение с неким «эталоном», платино-иридиевым, хранящимся в парижской палате мер и весов. Кто там бывал?
А я буду сравнивать… эээ… ну с тем, что автор ну никак знать не мог(буду жутко рад, если ошибся, и это никак не умалит…).
А вот оно:
За розовым периодом наступит голубой...
За розовым периодом наступит голубой.
Воздушный куб взлетит над головой –
Над башнями, над пашнями,
Над страхами вчерашними…
– Ах, барышня, не страшно ли
Висеть вниз головой?
Прохожий в треуголочке испытывает нас:
– Где улица, где кажут Репрессанс?
А мы его – за шиворот!
Не вышло, мол – ошибочка!
Пиши, овца паршивая
За треугольный глаз!
Чем выше, тем уверенней ошибки маляра.
Темней и однозначней колера:
Спит розовое солнышко,
Спят голубые совушки,
Летят, летят головушки
От Волги до утра…
Распад полупериода начнется не с полей,
А с головы – и это тяжелей…
– Все башенки окрашены
По-нашему, по-Вашему?
– Ах, барышня, не спрашивай:
Головку пожалей.
Вам уже всё ясно?
Хотя и у того же автора есть и более близкие и по форме и по смыслу, ну например:
Серебряный век кокаина...
Серебряный век кокаина,
Шагреневый век элсиди...
Поэзия жизни наивна,
Считая, что смерть позади.
Ахматова, Блок и Вертинский –
С трёх букв начинается век.
«Россия – букварь без картинок», –
Сказал мне один человек.
Я имени не называю,
Чтоб не причинить ему зла:
Россия – страна грозовая.
В ней Имя опасней Числа.
Россия – тяжёлый наркотик,
Сгущающий душу и кровь...
Кто против России, тот против
Любви, против слова «любовь»!
Торговец смертельным товаром
Хранит свой навар между строк
Поэтов, которые даром
Ему преподали урок:
Стихи рекламируют пищу
Для сердца, ума и души,
Мы – нищие Духом, мы ищем
Те средства, что всем хороши.
Наркотики – это лекарства
От боли и от похвалы:
Полцарства за строчку! Всё царство –
За точку от вечной иглы!
Бессмертие – тайна Кощея,
Рождение – тайна Яги...
В глазах полицейской ищейки –
Одно только слово: «беги»!
Наркотики Серого Волка
Зарыты в глубоком снегу.
Пословицы и поговорки
У Серого Волка в долгу.
Россия – должник перед Богом
За сказки, стихи, колдовство.
Пора повиниться во многом,
Пора прекращать баловство:
Реклама возникла из хлама,
Как сказочный ориентир –
Дорога, ведущая в Храму,
Тотчас превратилась в пунктир.
Все против наркотиков, против
Того, чтобы сесть на иглу,
Но сказочным словом «наркотик»
Торгуют на каждом углу.
Любовь подменили цитатой,
Наркотиком русскую речь...
Что вспомним о веке двадцатом?
Чьё имя нам стоит беречь?
Реклама, ведущая к Храму,
Тобой создается, поэт:
Не рой оркестровую яму –
Поэзия сходит на нет.
Так вот, посыл стихотворения рецензируемого автора таки более с первым, чем со вторым перекликается и резонирует. Ах, вы уже забыли, об чём я? А я об стихотворении «Глупые рифмы» рецензируемого мной автора с ником Панкратус.
Потому что я считаю его центральным стихом сборника. И несущим как бы идею этого сборника, ну как я её считал на первый погляд. Потом может будет и второй погляд и третий, этот автор меня заинтересовал. И он – поэт.
Я не буду «через губу» и(или) с позиции мэтра разбирать-расковыривать строчки, рифмы, приёмы и приёмчики, автор, если захочет, сам легко наковыряет всякой разной чуши, которая типа делает стихи лучше, правда почему-то после этого стихи перестают стихами быть, но это отдельная тема. А мы о конкретном сейчас стихотворении, если вы снова мысль не потеряли.
Так вот, «Глупые рифмы» - истый и чистый декаданс. Он так и кончается «А потом наступила война», хотя в рифму было бы «А потом наступила беда», и смыслово-логически-линейно было бы правильнее, и даже все бы почти поняли, о какой беде идёт речь, но вот эта как-бы формальная неточность реально окрашивает, подчёркивает и даёт. И ставит в ряд и на уровень. В смысле переводит в разряд. Но это я снова вам голову задуриваю, вы поэт или так, покурить вышли?
И да, вернёмся к тому с чего начали:
Никаких шуток.
Всё. Очень. Серьёзно.
А кто не спрятался – я не виноват.
Известный (широко в узких кругах, ну вы поняли) критик Слава Курицын однажды сказал: «Есенин? Плохой поэт. Относительно Мандельштама» и развил и обосновал, и ищите сами, может кому и удастся.
Поэтому сравнивать тёплое с мягким нельзя. А я и сравниваю с круглым.