Книги #русский мир

Два брата — Игорь и Олег — оказываются в прошлом, на землях будущей Америки, в тот укромный угол континента, куда ещё не добрались колонизаторы. Их цель проста и безумна: создать русскую цивилизацию среди диких племен и бескрайних лесов.

Но как заставить вольных индейцев принять чужие законы? Как превратить охотников в земледельцев, а воинов — в строителей?
"Мы дадим им богов, законы и сталь. Но сначала — страх. Потому что только страх рождает веру. А вера — империи."

В этом сборнике рассказов я попытался описать русский мир, во всех его смешных и грустных проявлениях. Там есть сюжеты об армии, о жизни русских за границей, которые, несмотря ни на что остаются русскими людьми, иногда нелепыми, иногда смешными, но всё равно своими, родными. Там есть и рассказы о тюрьме, где мне довелось просидеть почти год. И персонажи тоже все из жизни, и это тоже – тот же наш, русский мир. Здесь много действительно смешных историй, без пошлости и чернухи.

Повесть "Четушка" начинает триптих повестей, связанных одними героями и мистическим персонажем Чертушкой. Следующие повести "Отец Владимир" и "Фотограф из Анапы" продолжают философские, мистические, исторические и другие забавные темы, которые наши герои обсуждают и развивают в этих повестях.
В основу повестей легла жизнь русской иммиграции в США, последней волны иммиграции. Помимо забавных случаев, которые происходят с героями, они очень серьёзно обсуждают и глобальные вопросы, как русского мира, так и всего человечества.
В повестях нет поучительства и занудства, зачастую присущие таким темам. Автор через смешные ситуации и диалоги, пробует сам разобраться - а что же с нами со всеми происходит на этом интересном стыке эпох.

Учитель словесности Василий строит дом и мечтает о крыше из натуральной черепицы. Денег не хватает и он впервые идёт брать кредит в банк. Там он устраивает скандал и его почти уже скрутила охрана, но тут вмешался лесник Петрович. Так они и познакомились. А вообще рассказ о деньгах, что они делают с нами, и что мы можем сделать без них. Ну и про сучью банковскую породу. Всё будет хорошо, не стоит переживать. Будем жить, маэстро!

Так они и жили. Старший рубил и вешал, младший смешил. После казни Палач весело гулял, пел песни и тратил деньги на гулящих девок. По веселой своей природе он был влюбчив, и это знали во всех европейских борделях. Он не мог просто заплатить и воспользоваться. Ему нужно было и самому влюбиться в проститутку и ее в себя влюбить хоть немного. Платил Палач щедро, с продажной девкой обращался также церемонно, как и с жертвой перед казнью, и она умело играла любовь, а он с удовольствием верил.
Шут по окончании закрывался в номере и пил один. Женщин он сторонился, кроме одной молчаливой и толстой немецкой вдовушки, которую навещал ровно два раза в год. У нее в погребе он хранил свои сбережения в виде золотых монет разных стран. Вдовушке он почему-то доверял больше, чем банкам, считал себя знатоком женщин и поэтому их презирал. Вдовушка вкусно и красиво стряпала и от нее он, также шутовски, перенял манеру приготовления пищи и к стряпне пристрастился.

Мы носили форму времен Великой Отечественной. Да мы бегали в самоволки, мы нарушали Устав, и служить не очень то и хотели, но случись, не дай бог опять, мы бы шли и воевали, стреляли и умирали так же как наши деды. Вот это я знаю точно. Есть у нас внутри такой стержень. И они это знают.
В России любая семья, так или иначе, связана с войной и с армией. Дольше всех в нашей семье служил отец. Он отдал законные 25 лет морской авиации Северного Флота. Брат служил полтора года, после института, я два. Меньше всех по сроку прослужил мой дед – Иван Федотович Жердев. Он пошел в армию в июне 1941 го, пропал без вести под Ржевом в ноябре 1942. Когда немцы бомбили их часть, бомба упала совсем рядом, и ему оторвало голову. Об этом бабушке рассказывал его друг, которому той же бомбой оторвало руку. Меньше всех по сроку службы прослужил мой дед и больше всех по смыслу. Вечная память!

Фред итак сидел задумчивый и привычно рассеяно смотрел по сторонам в никуда. Господи, подумал я, всего год. Всего год он здесь, полгода в Универе, и полгода в станице Северской. А как перелопатило парня. Вредна Россия для иностранцев. Они здесь или погибают или сильно задумываться начинают. Так сильно, что становятся Иванами, православными, совсем русскими. И тяжко им в душе обновленной. А нам самим не тяжко? И нам тяжко. И живем в надрыв, крутясь меж Законом Божьим и уголовным, и уходим то в запой, то в монастырь, то в буддизм, то в индуизм, и в угаре этом и бьем сильно, и любим крепко, и смерть на миру красна, а с похмелья в одиночку ужасна. И мучаем себя вопросом вечным – зачем я живу? И юродивых любим, а детей бьем. От работы откосим, а на войну пойдем. И живем… пик… живем!

В аэропорту Сан-Франциско, в ресторане сидели два отставных разведчика Иван и Сэм. Иван в молодости служил в ГРУ, а Сэм закончил здесь же в Калифорнии школу военных переводчиков, прекрасно говорил по-русски, обожал Достоевского и Толстого, и часто летал в Россию к невестам. Правда никогда не женился, но летать продолжал, сначала по долгу службу, а потом видимо уже от души. Знали они друг друга уже лет десять и так уж сложилось, что Иван приезжал провожать Сэма, когда он в очередной раз летел к русской невесте. Поляну накрывал Иван, пили они исключительно водку и надирались иногда так, что один раз Сэм вообще не улетел, а в другой раз Иван улетел вместе с ним.

Первая книга из мира Киберграда.